Она покачала головой.
- Я не могу сделать этого. Если они предложат нам, нашим
соплеменникам, всем нашим народам свободу...
Он обдумал ее слова, прежде чем сдержанно ответить:
- Ну, если будет так, прими от них свободу. Тебе, я думаю, можно.
- Сама Найэрда желает этого. Она ведь не какой-нибудь кровожадный ас.
- Хм, раньше ты говорила другое, - усмехнулся Хайдхин. - Я не жду,
что римляне с готовностью откажутся от налогов с западных племен и
позволят им уйти прочь. Но если такое случится, тогда я соберу всех, кто
захочет следовать за мной, и поведу их сражаться на землях Рима, пока не
паду под мечами легионеров.
- Пусть смерть обходит тебя стороной! - воскликнула Эдх.
Он положил руки ей на плечи.
- Поклянись мне, призови Найэрду в свидетели, что будешь
проповедовать войну до конца, пока Рим не оставит эти земли или... или, по
крайней мере, пока я не умру. Тогда я выполню все, что ты пожелаешь,
честное слово, буду даже оставлять в живых захваченных в плен римлян.
- Если таково твое желание, пусть будет так, - вздохнула Эдх. Она
отступила от него и уже командным тоном добавила: - Пойдем в святилище, в
таком случае, отдадим нашу кровь земле, а слова ветрам, чтобы закрепить
клятву. Отправишься к Берманду завтра же. Время наступает нам на пятки.
8
Когда-то город назывался Оппитум Убиорум. Город убиев - так называли
его римляне. Вообще-то германцы не строили городов, но убии на левом
берегу Рейна находились под сильным влиянием галлов. После покорения их
Цезарем они вскоре вошли в состав Империи и, в отличие от большинства
своих соплеменников, были довольны этим: торговали, учились, открывали для
себя внешний мир. В правление Клавдия город стал римской колонией и был
назван в честь его жены. Страстно желая латинизации, убии переименовали
себя в агриппинцев. Город разрастался. Позже он станет Кельном - Колоном
для англичан и французов, - но это в далеком будущем.
А в эти дни площадь под его массивными, римской постройки стенами
бурлила. От многочисленных лагерных костров поднимался дым, над кожаными
палатками развевались варварские знамена, шкуры и одеяла так и валялись,
где их оставили те, кому негде было ночевать. Ржали и стучали копытами
лошади. Скот мычал и блеял в загонах, ожидая ножа мясника, отправляющего
туши на прокорм армии. Мужчины бесцельно бродили взад и вперед: дикие
воины из-за реки, галльский сброд с этой стороны. Поспокойнее вели себя
вооруженные иомены [арендаторы земельных участков, крестьяне] из Батавии и
их ближайшие соседи, а ветераны Цивилиса и Классика всегда отличались
своей дисциплиной. Отдельно кучковались унылые легионеры, которых пригнали
сюда из Новезия. По пути они подвергались таким злобным насмешкам, что в
конце концов их кавалерия послала всех подальше, отказалась от клятвы
верности империи галлов и умчалась на юг под знамена Рима.
Отдельно у реки стояла небольшая группа палаток. Ни один из
мятежников не осмеливался приближаться к ним без дела ближе чем на
несколько ярдов, а если приближались, то вели себя тихо. Часовые бруктеров
несли вахту с четырех сторон, но только как почетная стража. Отпугивал
всех ржаной сноп на вершине высокого шеста с привязанными к нему
прошлогодними яблоками - сухими и сморщенными - знак Нерхи.
- Откуда ты сам? - спросил Эверард.
Хайдхин уставился на него, затем процедил в ответ:
- Если ты пролагал свой путь сюда с востока, как говоришь, то должен
знать. Ангриварии помнят Вел-Эдх, лангобарды, лемовии и остальные - тоже.
Разве никто из них ничего не сказал тебе о ней?
- С тех пор прошло много лет.
- Я знаю, что они помнят Вел-Эдх, потому что до нас доходят вести о
них через торговцев, путников и воинов, недавно прибывших к Берманду.
Облако накрыло тенью грубую скамью возле палатки Хайдхина, где сидели
мужчины. Затмив черты лица, тень сделала его проницательный взгляд еще
острее. Ветер принес клуб дыма и звон железа.
- Кто ты на самом деле, Эверард, и что тебе надо здесь, у нас?
"Умный, черт, и фанатичный до предела", - понял патрульный и быстро
произнес:
- Я хотел сказать, что меня поразило, как долго ее имя живет среди
дальних племен.
- Хм. - Хайдхин слегка расслабился. Правой рукой, которую он
постоянно держал возле рукояти меча, Хайдхин поплотнее запахнул черные
одежды от ветра. - Меня удивляет, почему ты следуешь за Бермандом, если не
желаешь идти к нему на службу?
- Я уже говорил тебе, мой господин.
Хайдхин не настаивал, чтобы Эверард обращался к нему так официально,
потому что тот не присягал ему на верность, но лесть никогда не вредит.
Хайдхин, впрочем, действительно стал важной персоной среди бруктеров:
вождь, владеющий землей и стадами, зять в благородной семье, а самое
главное, доверенное лицо Веледы и признанный глашатай ее речей.
- Я присоединился к нему у Кастра Ветера, потому что слышал о его
славе и жаждал узнать, как идут дела в здешних местах. Проезжая по
окрестностям, я узнал, что мудрая женщина собирается сюда, и у меня
появилась надежда познакомиться с ней или хотя бы увидеть и услышать ее.
Берманд, который приютил Эверарда, объяснил, что пророчица вместо
себя прислала своего представителя. Батав, однако, не оказал ему должного
гостеприимства, поскольку был занят делами. Пользуясь случаем, Эверард сам
отыскал Хайдхина. Гот был достаточно необычным гостем, но разговор не
клеился: Хайдхин то думал о чем-то своем, то вдруг в нем просыпалась
подозрительность.
- Она вернулась в свою башню, чтобы остаться наедине с богиней, -
произнес Хайдхин. Вера огнем полыхала в его душе.
Эверард кивнул.
- Берманд сказал мне то же самое. И я слушал твою речь вчера у ворот
города. Но зачем нам перепахивать вспаханное поле? Я лишь хотел узнать,
откуда пришли вы со святой Вел-Эдх? Где началось ваше паломничество, когда
и почему?
- Мы происходим из альварингов, - ответил Хайдхин. - Большинство из
этого воинства еще не родились, когда мы начали. Почему? Ее призвала
богиня. - И продолжил довольно бесцеремонно: - Однако ладно, у меня есть
более важные дела, чем просвещать чужака. Если ты присоединишься к нам,
Эверард, то узнаешь намного больше и, может быть, мы еще поговорим. А
сейчас я должен покинуть тебя.
Они поднялись.
- Благодарю за подаренное мне время, господин, - произнес патрульный.
- Когда-нибудь я вернусь к своему народу. Навестишь ли ты или твои слуги
нас, готов?
- Возможно, - уже не так резко ответил он. - Мы глашатаи Нерхи... Но
сначала полная победа в этой войне. Прощай.
Эверард прошел сквозь шумную толпу к небольшому загону возле штаба
Цивилиса, где оставил своих лошадей. Когда он ехал верхом на этих
маленьких германских пони, ноги его едва не волочились по земле. Но он и
так выделялся ростом среди окружающих и удивил бы всех еще больше, если бы
у него вообще не оказалось лошадей для себя и своей поклажи. Эверард
двинулся на север. Колония Агриппины осталась позади и скрылась из виду.
Вечерний свет золотом сверкал на речной глади. Окрестные холмы были
почти такими же, какими он помнил их в родной эпохе, но поля повсюду
заросли бурьяном. Тут и там виднелись разрушенные дома, белели кости,
нередко человеческие: всего несколько месяцев назад в этих краях
неистовствовал Цивилис.
Безлюдье было ему на руку. Тем не менее он дождался темноты, прежде
чем сказать Флорис:
- Все в порядке, спускай платформу.
Никто не должен видеть, как он исчезнет, а транспорт, способный взять
на борт лошадей, более заметен, чем темпороллер. Она прислала платформу с
помощью дистанционного управления, он погрузил животных на борт и
мгновение спустя, преодолев огромное расстояние, прибыл в базовый лагерь.
Через минуту Флорис присоединилась к нему.
Они могли, конечно, переместиться в уютный, современный Амстердам, но
это означало бы напрасную трату времени там, в будущем: не на перемещения
туда и обратно, а на переезды от штаб-квартиры и назад, на переодевания,
просто на то, что из-за перемены обстановки приходится постоянно
перестраиваться. Лучше уж остаться здесь, на этой древней земле,
свыкнуться не только с людьми, но и с ее природой. Природа - ее
естественность, таинства дня и ночи, лета и зимы, бурь, звезд, растений,
смерти - заполняет мир и души людей. Нельзя до конца понять народ,
сопереживать ему, пока не войдешь в здешний лес и не позволишь лесу
проникнуть в твою душу.
Флорис выбрала для лагеря вершину отдаленного холма, царящего над
бескрайними лесами. Никто, кроме, может быть, редкого охотника не видел
его, и уж точно никто не взбирался на голую вершину. Северная Европа еще
не была так густо заселена; группа племен числом в пятьдесят тысяч
считалась большой и жила на огромной территории. Даже другая планета могла
показаться менее чужой этой стране по сравнению с тем, что будет здесь в
двадцатом веке.
Два одноместных укрытия расположились бок о бок, освещенные мягким
светом, а над кухонным агрегатом, порождением технологии, намного
опережающей знакомую им технологию двадцатого века, вился аппетитный
запах. Несмотря на это, Эверард, разместив лошадей, разжег костер из
подготовленных заранее сучьев. Они поели в задумчивом молчании, потом
отключили лампу. Кухонный агрегат стал еще одной тенью, не слишком
отличающейся от остальных. Не сговариваясь, они сели на траву возле
костра, словно каким-то шестым чувством поняли, что так будет лучше.
Ветерок нес с собой прохладу. Время от времени ухала сова - тихо,
словно вопрошая оракула. Верхушки деревьев волновались и блестели под
звездами, будто морские волны. Седой прядью тянулся над ними на север
Млечный Путь. Выше сверкала Большая Медведица, которую народ называл
Ковшом или Небесным Отцом.
"А как называют это созвездие на родине Эдх? - подумалось Эверарду. -
И где эта родина? Если Джейн не знакомо слово "альваринг", то, очевидно,
никто в Патруле не слышал о таком племени".
Потрескивал костер. Он раскурил трубку, и дым от нее смешался с дымом
костра. Мерцающее пламя время от времени выхватывало из темноты лицо
Флорис с крепкими скулами и сбегающие по плечам косы.
- Думаю, пора начинать поиски в прошлом, - произнес Эверард.
Она согласно кивнула.
- События последних дней подтверждают Тацита, не так ли?
Все это время Эверарду приходилось оставаться среди участников
событий. Флорис вела наблюдения с высоты, но также играла не менее важную
роль. Если его возможности были ограничены, то она могла охватить широкую
панораму и потом, ближе к ночи, рассылала своих миниатюрных
роботов-шпионов записывать и передавать все, что происходит под
намеченными заранее крышами.
Таким образом они многое узнали. Сенат Колона осознал свое отчаянное
положение. Могут ли они добиться менее тяжких условий сдачи и будет ли она
почетной? Племя тенктеров, живущее напротив, на другой стороне Рейна,
прислало парламентеров, предлагавших объединиться в независимый от Рима
союз. Среди условий было требование до основания разрушить городские
стены. Колон отклонил предложение, согласившись лишь на сотрудничество и
на то, чтобы переход через реку оставался свободным в дневное время - до
тех пор, пока между сторонами не возникнет больше доверия. Предполагалось
также, что посредниками в таком договоре будут Цивилис и Веледа. Тенктеры
согласились. Примерно тогда же прибыли Классик и Цивилис-Берманд.
