исторические хроники. Мне думается, я смогу определить временной
промежуток в пределах десяти лет. Но сначала я собираюсь как следует
ознакомиться с этой эпохой.
- Хорошо. Итак, каков ваш план?
- Я пройду курс гипнопедического обучения готскому языку. Читать на
нем я уже умею, но мне нужно говорить, и говорить бегло, хотя, разумеется,
от акцента я вряд ли избавлюсь. Кроме того, я постараюсь усвоить все, что
нам известно о тогдашних обычаях, привычках и так далее. Впрочем, заранее
могу сказать, что сведения чрезвычайно скудны. В отличие от визиготов,
остготы оставались для римлян весьма загадочными существами. Наверняка они
сильно отличались от былых готов, когда двинулись на запад.
Так что, в качестве первого шага, я отправлюсь в прошлое глубже, чем
следовало бы, год этак в 300-й. Освоюсь, пообщаюсь с людьми, потом буду
навещать их через определенные интервалы, короче, буду наблюдать за
развитием событий. Следовательно, то, что должно случиться, не застанет
меня врасплох. Впоследствии я перенесусь чуть вперед, послушаю поэтов и
сказителей и запишу их слова на магнитофон.
Эверард нахмурился.
- Использование подобной аппаратуры... Ладно, мы обсудим возможные
осложнения. Насколько я понял, ваши перемещения охватывают значительную
территорию?
- Да. Если верить римским хронистам, первоначальное место обитания
готов - нынешняя центральная Швеция. Но я сомневаюсь, чтобы столь
многочисленное племя могло проживать на таком клочке земли. Однако мне
представляется достоверным утверждение, будто скандинавы передали готам
основы племенной организации, как то произошло в девятом веке со
стремившимися к государственности русскими.
По-моему, древнейшие поселения готов находились на южном побережье
Балтийского моря. Готы были самым восточным из германских народов. Но
единой нацией они никогда не были. Достигнув Западной Европы, они
разбились на остготов, которые захватили Италию, и визиготов, покоривших
Иберию. Кстати говоря, под готским правлением те земли вновь зацвели и
разбогатели. Постепенно захватчики смешались с коренным населением и
растворились в нем.
- А до того?
- Историки мимоходом упоминают о различных племенах. К 300-му году
нашей эры готы прочно обосновались на берегах Вислы, примерно посредине
нынешней Польши. К концу столетия следы остготов обнаруживаются на
Украине, а визиготы расположились к северу от Дуная, по которому тогда
проходила граница Римской империи. Должно быть, они вместе с остальными
принимали участие в Великом переселении народов и окончательно покинули
север, куда направились племена славян. Эрманарих был остготом, поэтому я
буду придерживаться тех земель, где проживали именно они.
- Рискованно, - проговорил Эверард, - особенно для новичка.
- Наберусь опыта по ходу дела, Мэнс. Вы же сами сказали, что Патрулю
не хватает кадров. Кроме того, я надеюсь добыть множество полезных
сведений.
- Добудете, добудете, - улыбнулся он, вставая. - Допивайте и пойдем.
Придется переодеться, но оно того стоит. Я знаю один салун - в девяностых
годах прошлого века, - где нас накормят отличным обедом.
300 - 302 гг.
Зима нехотя отступала, сопротивляясь изо всех сил. Почти каждый день,
с утра до вечера, бушевала пурга, перемежавшаяся ледяным дождем. Но те,
кто жил на хуторе у реки, а вскоре и их соседи, постепенно перестали
обращать внимание на непогоду, ибо с ними был Карл.
Поначалу он возбуждал подозрение и страх, однако мало-помалу люди
уверились, что его приход не предвещает бед. Они благоговели перед ним, и
преклонение это не уменьшалось, а, наоборот, возрастало. Виннитар сказал,
что такому гостю негоже спать на скамье, словно простому воину, и уложил
его на мягкую перину. Он предложил Карлу самому выбрать женщину, которая
согреет ему постель, но чужестранец учтиво отказался. Он ел, пил, мылся и
справлял нужду, однако находились такие, кто утверждал, что он
притворяется, чтобы его считали человеком, тогда как на деле не испытывает
ни голода, ни других потребностей.
Разговаривал Карл негромко и дружелюбно, хотя иногда в его голосе
проскальзывало высокомерие. Он смеялся шуткам и сам зачастую рассказывал
забавные истории. Он ходил пешком, ездил на лошади, охотился, приносил
жертвы богам и наравне со всеми веселился на пирах. Он состязался с
мужчинами в стрельбе из лука и в борьбе, и никто не мог победить его.
Играя в бабки или в настольные игры, он нередко проигрывал; молва
немедленно приписала его проигрыши стремлению уберечься от подозрения в
колдовстве. Он беседовал с любым, будь то Виннитар, никудышный работник
или крохотный мальчуган, внимательно слушал и был добр со слугами и
животными.
Но души своей он не открывал никому. Не то чтобы он был угрюмым и
замкнутым, вовсе нет. Он сочинял слова и клал их на музыку, и та зажигала
сердца слушателей, как никакая другая. Он жадно внимал сказаниям, легендам
и песням и не оставался в долгу, ибо ему было о чем поведать: казалось, он
исходил весь белый свет, не пропустив ни единого укромного уголка. Он
повествовал о могущественном и сотрясаемом внутренними неурядицами Риме, о
его правителе Диоклетиане, войнах и суровых законах. Он рассказывал о
новом боге - том, что с крестом; готы слышали о нем от бродячих торговцев
и от рабов, которых порой продавали так далеко на север. Он говорил о
заклятых врагах римлян, персах, и о чудесах, которые те творят. Он щедро,
вечер за вечером, делился своими знаниями о южных землях, где всегда
тепло, а у людей черная кожа, где рыщут звери, которые сродни рыси, но
размерами с медведя. Он рисовал углем на деревянных дощечках изображения
других зверей, и готы разражались изумленными восклицаниями, потому что
рядом со слоном и зубр, и даже троллий конь казались едва ли не козявками.
По словам Карла, у восточных пределов располагалось королевство, что было
больше, древнее и великолепнее Рима или Персии. Кожа людей, которые его
населяли, была оттенка бледного янтаря, а глаза как будто косили. Чтобы
обезопасить себя от диких племен с севера, они выстроили стену, длинную,
как горный хребет, и кочевники стали им не страшны. Вот почему гунны
повернули на запад. Они, сокрушившие аланов и донимавшие готов, были лишь
соринкой в раскосом глазу Китая. А если двигаться на запад и пересечь
римскую провинцию, которую называют Галлией, то выйдешь к Мировому Океану
- готы слышали про него в преданиях, - а сев на корабль, покрупнее тех,
что плавают по рекам, и плывя за солнцем, попадешь в земли мудрых и
богатых майя...
Еще Карл рассказывал о людях и об их деяниях - о силаче Самсоне,
прекрасной и несчастной Дейрдре, охотнике Крокетте... Йорит, дочь
Виннитара, словно забыла о том, что достигла брачного возраста.
Она сидела среди детей на полу, у ног Карла, и слушала, а глаза ее, в
которых отражалось пламя, светились двумя яркими звездочками.
Порой Карл отлучался, говорил, что ему надо побыть одному, и пропадал
на несколько дней. Однажды, несмотря на то что он запретил ходить за ним,
за Карлом увязался паренек, еще юный, но уже умевший выслеживать дичь.
Домой он возвратился очень бледный и пробормотал, что Седобородый ушел в
Тивасов Бор. Готы отваживались появляться там лишь в праздник середины
зимы, когда они приносили под соснами три жертвы Победителю Волка [в
германо-скандинавской мифологии бог Тивас (Тюр) обуздывает чудовищного
волка, кладя ему в пасть свою руку] - коня, собаку и раба, чтобы он
прогнал стужу и мрак. Отец мальчишки выпорол сына, а разговоры затихли
сами собой.
Если боги не карают пришельца, лучше не доискиваться, в чем тут дело.
Карл приходил обратно в новом платье и непременно с подарками.
Пустяковые на первый взгляд, они поражали воображение, будь то нож с
необычно длинным стальным лезвием, роскошный пояс, оправленное в медь
зеркало или хитроумный садок для рыбы. Постепенно на хуторе не осталось ни
единого человека, который не обладал бы тем или иным сокровищем. На все
вопросы Карл отвечал: "Я знаю тех, кто это делает".
Весна продвигалась все дальше на север: таял снег, река взламывала
ледяной панцирь, набухали и распускались почки. Из поднебесья доносились
крики перелетных птиц. В загонах слышалось тоненькое мычание, блеяние и
ржание.
Люди, щурясь от ослепительно сверкавшего солнца, проветривали дома,
одежды и души. Королева Весны, восседая на влекомой быками повозке, вокруг
которой танцевали юноши и девушки с гирляндами из листьев и цветов на
головах, возила от хутора к хутору изображение Фрийи, чтобы богиня
благословила пахоту и сев. Молодые сердца бились чаще и веселее.
Карл уходил по-прежнему, но теперь возвращался, как правило, в тот же
день. Они с Йорит все больше и больше времени проводили вместе, гуляли по
лугам и бродили по лесам, вдали от любопытствующих взглядов. Йорит как
будто грезила наяву. Салвалиндис упрекала дочь в том, что она пренебрегает
приличиями, - или она ни во что не ставит свое доброе имя? Виннитар
успокоил жену; сам он не спешил с выводами. Что касается братьев Йорит,
они хмурились и кусали губы.
Наконец Салвалиндис решила поговорить с дочерью. Она привела Йорит в
помещение, куда женщины, если у них не было других занятий, приходили
ткать и шить. Поставив девушку между собой и широким ткацким станком,
словно чтобы она не сбежала, Салвалиндис спросила напрямик:
- С Карлом, верно, ты ведешь себя иначе, чем дома? Ты отдалась ему?
Девушка покраснела и потупилась, сцепив пальцы рук.
- Нет, - прошептала она. - Я с радостью поступила бы так. Но мы
только держались за руки, целовались и... и...
- И что?
- Разговаривали. Пели песни. Смеялись. Молчали. О, мама, он славный,
он добр ко мне. Я еще не встречала такого мужчину. Он говорит со мной так,
будто видит во мне не просто женщину...
Салвалиндис поджала губы.
- Твой отец считает Карла могучим союзником, но для меня он - человек
без роду и племени, бездомный колдун, у которого нет ни клочка земли. Что
он принесет в наш дом? Подарки с песнями? А сможет он сражаться, если на
нас нападут враги? Что он оставит своим сыновьям? Не бросит ли он тебя,
когда твоя красота увянет? Девушка, ты глупа.
Йорит стиснула кулаки, топнула ногой и воскликнула, заливаясь слезами
- скорее в ярости, чем в отчаянии:
- Придержи язык, старая ведьма!
И тут же отшатнулась изумленная, пожалуй, не меньше Салвалиндис.
- Так-то ты разговариваешь с матерью? - опешила та. - Он и впрямь
колдун и навел на тебя чары. Выкинь его брошь, швырни ее в реку, слышишь?
- Тряхнув подолом юбки, Салвалиндис повернулась и вышла на двор.
Йорит заплакала, но приказание матери не исполнила.
А вскоре все переменилось.
В день, когда лил проливной дождь и Донар раскатывал по небу на
колеснице, высекая топором слепящие молнии, к Виннитару примчался гонец.
Он едва не падал из седла от усталости, бока полузагнанной лошади бурно
вздымались.
Воздев над головой стрелу, он крикнул тем, кто устремился к нему по
заполнявшей двор грязи:
- Война! Вандалы! Вандалы идут!
Его отвели в залу, где он предстал перед Виннитаром.
- Я послан моим отцом, Эфли из Долины Оленьих Рогов, а он узнал обо
всем от Дагалейфа Невиттассона, человек которого бежал из сражения при
Лосином Броде, чтобы предупредить готов. Но мы и сами уже заметили зарево
пожаров.
- Значит, не меньше двух отрядов, - пробормотал Виннитар. - Рановато
они в этом году.
