подсказку Патрулю. По той же причине (чтобы о них поскорее забыли)
преступники хотели, чтобы их считали погибшими.
Чем и объясняется дата отплытия, на которой они настояли:
разведывательный полет наверняка выявил, что в тот день разразится шторм.
Члены банды, которые должны были подобрать их, разрушили энергетическими
лучами корабль и убрали свидетелей. Гизго остался в живых по чистой
случайности, иначе они замели бы следы почти полностью. И то сказать: без
помощи Сараи Эверард скорее всего никогда и не узнал бы об этих "синимах"
и их "трагической кончине".
Поскольку время демонстрационной атаки приближалось, Вараган
"заранее" послал людей со своей базы следить за штаб-квартирой Патруля в
Тире. А если удастся опознать и устранить одного или нескольких
агентов-оперативников - редких и ценимых, - тем лучше! Тем больше
вероятность того, что экзальтационисты получат желаемое - будь то
трансмутатор материи или разрушение данеллианского будущего. (Для
Варагана, думал Эверард, нет никакой разницы.) И то, и другое
удовлетворило бы его жажду власти и Schadenfreude [радость, испытываемая
от несчастий других (нем.)].
Однако Эверард напал на след. Можно было спускать гончих Патруля...
"Или еще рано?"
Он пожевал в задумчивости свой кельтский ус и не к месту подумал о
том, как будет приятно сбрить этот чертов лишайник, когда операция
завершится.
"А завершится ли она?"
Превзойти Варагана числом, превзойти оружием вовсе не обязательно
означало переиграть его. План он разработал действительно гениальный.
Проблема заключалась в том, что у финикийцев не было ни часов, ни
навигационных инструментов. Гизго не мог определить время катастрофы
точнее, чем он сказал - а это плюс-минус несколько дней, - равно как и не
мог указать точнее место, где корабль постигла беда. Следовательно, и
Эверард не мог.
Конечно, Патруль способен установить дату, да и курс на Кипр был
хорошо известен. Но для получения более точных сведений необходимо
поддерживать наблюдение за кораблем с летательного аппарата неподалеку. А
у врагов наверняка имеются приборы обнаружения, которые предупредят их о
слежке. И пилоты, которые должны будут утопить судно и забрать группу
Варагана, успеют приготовиться к бою. Чтобы выполнить свою задачу, им
нужно всего несколько минут, а затем они снова исчезнут без следа. Хуже
того, они вполне могут отказаться от этой части плана, выждать более
благоприятного момента для возвращения своей разведывательной группы -
или, наоборот, сделать это несколько раньше, например, еще до отплытия. И
в том и в другом случае Гизго лишился бы тех воспоминаний, которыми он
совсем недавно поделился с Эверардом. След, обнаруженный патрульным с
таким трудом, просто перестал бы существовать.
Возможно, последствия такого парадокса для истории будут
незначительны, но кто знает?
По тем же причинам - аннулирование улик и возможные возмущения в
пространственно-временном континууме - Патруль не мог упредить план
Варагана. Например, спикировать на корабль и арестовать его пассажиров еще
до того, как разразится буря и появятся экзальтационисты.
"Похоже, что наш единственный шанс победить - это объявиться именно
там, где будут находиться они, причем именно в том промежутке времени в
пять минут или менее, когда пилоты примутся за свою грязную работу. Но как
их засечь, не насторожив?"
- Мне кажется, - сказал Пум, - что мой повелитель готовится к
сражению - к сражению в странном царстве, волшебники которого его враги.
"Неужели я настолько прозрачен?"
- Да, возможно, - ответил Эверард. - Но сначала я хотел бы хорошо
вознаградить тебя за верную службу.
Мальчишка схватил его за рукав.
- Повелитель, - взмолился он, - позвольте вашему слуге последовать за
вами.
Изумленный, Эверард остановился.
- Что?
- Я не хочу разлучаться с моим хозяином! - воскликнул Пум. На глазах
у него блеснули слезы. - Уж лучше мне умереть рядом с ним - да, пусть
демоны низвергнут меня в преисподнюю, - чем возвратиться к той тараканьей
жизни, из которой вы меня вытащили. Скажите только, что я должен сделать.
Вы же знаете, я все схватываю на лету. Я ничего не испугаюсь! Вы сделали
меня мужчиной!
"Ей-богу, я верю, что на сей раз его пыл вполне искренен. Но,
конечно, об этом не может быть и речи".
"Не может?" Эверард остановился, будто громом пораженный.
Мгновенно поняв его сомнения, Пум запрыгал перед ним, смеясь и плача
одновременно.
- Мой повелитель сделает это, мой повелитель возьмет меня с собой!
"И может быть, может быть, после того как все закончится - если он
останется в живых, - у нас появится довольно ценное приобретение".
- Это очень опасно, - медленно сказал Эверард. - Более того, я
предвижу такие обстоятельства, что способны обратить в бегство самых
стойких воинов. А еще раньше тебе придется приобрести знания, которые не
дано постичь даже мудрецам этого царства.
- Испытайте меня, мой повелитель, - ответил Пум. Он вдруг стал
совершенно серьезен.
- Испытаю! Пошли! - Эверард зашагал так быстро, что Пуму пришлось
чуть не бежать за ним.
Подготовка Пума займет несколько дней - при условии, что он вообще с
ней справится. Но это не страшно. В любом случае, чтобы собрать
необходимые сведения и организовать группу захвата, потребуется какое-то
время. И кроме того, эти дни ему скрасит Бронвен. Эверард не мог знать,
останется ли в живых сам. Так почему бы не подарить себе и Бронвен немного
радости?
Капитан Баалрам заупрямился.
- Почему я должен брать на корабль вашего сына? - спросил он. - У
меня и без него полная команда, включая двух учеников. К тому же он
маленький, тощий, да еще и в море никогда не был.
- Он сильнее, чем кажется, - ответил человек, назвавшийся отцом
Адиятона. (Спустя четверть века он будет именовать себя Закарбаалом.) -
Вот увидите, он смышленый и старательный парень. Что же касается опыта, то
каждый начинает с нуля, верно? Послушайте, господин. Я очень хочу, чтобы
он стал торговцем. И ради этого... я готов буду щедро отблагодарить вас.
- Ну что ж. - Баалрам улыбнулся и разгладил свою бороду. - Это другое
дело. Сколько же вы предполагали заплатить за обучение?
Адиятон (которому спустя четверть века уже не нужно будет скрывать
свое настоящее имя), выглядел вполне беззаботно. Душа его, однако,
трепетала, ибо он смотрел на человека, которому вскоре суждено умереть.
С той точки высоко в небе, где завис в ожидании отряд Патруля, шторм
казался иссиня-черной горной цепью, оседлавшей северный горизонт. Во все
другие стороны тянулась серебристо-синяя гладь моря - только кое-где
сияющую поверхность разрывали острова, а на востоке виднелась темная линия
сирийского побережья. Закатный солнечный свет, казалось, столь же холоден,
как и окружающая Эверарда синь. В ушах пронзительно свистел ветер.
Кутаясь в парку, Эверард сидел на переднем сиденье темпороллера.
Заднее сиденье было пустым - как почти у половины из двадцати аппаратов,
находившихся рядом с ним в воздухе: их пилоты рассчитывали увезти
арестованных. На остальные машины, с мощными энергетическими пушками,
возлагалась роль огневой поддержки - под скорлупой брони, отражающей
последние лучи солнца, ждал своего часа смертоносный огонь. "Черт! -
подумал Эверард. Так и замерзнуть недолго. Сколько же еще ждать? Может,
что-то пошло не так? Может, Пума раскрыли, или отказало его снаряжение,
или еще что случилось?.."
Прикрепленный к рулевой панели приемник запищал и замигал красным
огоньком. Эверард облегченно выдохнул - белый пар немедленно разметало и
развеяло ветром. Несмотря на многолетний опыт подобных операций, ему
пришлось сделать над собой усилие, и лишь успокоившись, он отрывисто
сказал в микрофон, прикрепленный у горла:
- Сигнал получен. Станции триангуляции - доклад!
Вражеская банда, появившись над бушующими волнами где-то под ними,
готова была приняться за свою дьявольскую работу. Пум запустил руку в
одежду и нажал кнопку миниатюрного радиопередатчика.
Радио. Экзальтационисты наверняка не ожидают чего-то столь
примитивного. Во всяком случае, Эверард надеялся...
"Теперь, Пум, тебе надо только спрятаться и продержаться совсем
немного".
От волнения у патрульного перехватило горло. У него, без сомнения,
были сыновья - в разных странах и разных временах, - но сейчас он больше,
чем когда-либо, ощущал себя отцом.
Сквозь треск в наушниках донеслись слова. Последовали цифры.
Удаленные на сотню миль приборы определили точное местонахождение
гибнущего корабля.
На хронометре высветилось время начала операции.
- О'кей, - сказал Эверард. - Необходимо вычислить пространственные
координаты для каждой машины согласно нашему плану. Группе захвата ожидать
инструкций!
Это заняло еще несколько минут. Эверард почувствовал, как крепнет в
нем уверенность в успехе. Его подразделение вступило в бой. В эти секунды
оно уже сражалось там, внизу. Да свершится то, что повелели норны! [в
скандинавской мифологии богини судьбы]
Поступили данные расчетов.
- Все готовы? - спросил он. - Вперед!
Эверард настроил приборы управления и, щелкнув тумблером, включил
двигатель. Темпороллер мгновенно переместился вперед в пространстве и
назад во времени - к тому моменту, когда Пум подал сигнал.
Ветер неистовствовал. Роллер трясло и швыряло из стороны в сторону в
собственном антигравитационном поле. В пятидесяти ярдах внизу ревели
черные в окружающей тьме волны и взметались клочья серой пены - все это
освещал гигантский факел, пылавший чуть в стороне от роллера; резкий ветер
только раздувал огонь, охвативший просмоленную мачту. Корабль начал
разваливаться на куски, и над гаснущими в воде обломками поднялись клубы
пара.
Эверард прильнул к оптическому усилителю. Видно стало как днем, и он
определил, что его люди прибыли точно в заданное место, окружив с
полдюжины вражеских аппаратов со всех сторон.
Однако помешать бандитам начать бойню они не сумели. Те обрушились на
корабль, едва успели материализоваться. Не зная заранее, где точно будет
каждый из роллеров противника, но подозревая, что все они чертовски хорошо
вооружены, Эверард приказал своей группе материализоваться на некотором
расстоянии от банды Варагана и оценить ситуацию, пока убийцы их не
заметили.
Но рассчитывать они могли от силы секунды на две.
- В атаку! - заорал Эверард, хоть это было излишним. Его "конь"
ринулся вперед.
Слепяще-голубой луч смерти пронзил темноту. Какие бы зигзаги ни
выписывала в полете его машина, Эверард каждый раз чувствовал, что луч
проходит буквально в нескольких дюймах от него, - по теплу, резкому запаху
озона, по треску в воздухе. Самих лучей он почти не видел: защитные очки
автоматически задерживали слишком яркий свет, иначе он действительно мог
ослепнуть.
Сам Эверард пока не стрелял, хотя и держал бластер наготове: это не
входило в его задачу. Все небо заполнилось скрещивающимися молниями. Они
отражались в волнах, и казалось, само море горит.
Арестовать вражеских пилотов было практически невозможно. Стрелки
Эверарда получили приказ уничтожить их - уничтожить немедленно, не
дожидаясь, пока бандиты поймут, что они в меньшинстве, и скроются в
пространстве-времени. Тем же патрульным, у кого второе сиденье пустовало,
