Пусто. Куда он, черт возьми, запропастился?
Может, конечно, ничего страшного и не произошло. Однако попавший в
беду слуга мог причинить неприятности и своему хозяину.
Стоя на холодном полу, занятый тревожными мыслями, Эверард вдруг
ощутил, как женские руки обняли его за талию. Бронвен прижалась щекой к
его спине и проворковала:
- Мой повелитель слишком утомился? Если так, пусть он позволит своей
верной служанке спеть ему колыбельную ее родины. Ну, а если нет...
"К черту все эти проблемы. Никуда они не денутся".
Выкинув из головы все тревожные мысли, Эверард повернулся к Бронвен.
Когда он проснулся, мальчишки все еще не было. Несколько осторожных
вопросов выявили, что накануне Пум провел не один час в беседах со слугами
- все в один голос говорили, что он "любопытный, но забавный", - а затем
куда-то ушел, и с тех пор никто его не видел.
"Может, заскучал и отправился куролесить по кабакам и борделям? Жаль.
Шалопай, конечно, но мне казалось, что он заслуживает доверия. Я даже
собирался как-то помочь ему, дать шанс на лучшую жизнь. Ну да ладно. Пора
заняться делами Патруля".
Предупредив слуг, он оставил дворец и отправился в город один.
Когда слуга впустил Эверарда в дом Закарбаала, встретить его вышла
Яэль Зорак. Финикийское платье и прическа придавали ей особое очарование,
но он был слишком озабочен, чтобы заметить это. Впрочем, она тоже заметно
волновалась.
- Сюда, - кратко сказала Яэль и повела его во внутренние комнаты.
Ее муж беседовал за столом с каким-то человеком. Одежда гостя заметно
отличалась покроем от тирийского мужского платья. Лицо, словно высеченное
из камня, украшала густая борода.
- О, Мэнс, - воскликнул Хаим. - Слава богу! Я думал, что нам придется
посылать за вами. - Он перешел на темпоральный. - Мэнс Эверард,
агент-оперативник, позвольте мне представить вам Эпсилона Кортена,
директора Иерусалимской базы.
Его собеседник резко поднялся со скамьи и отсалютовал, чем живо
напомнил Эверарду манеры военных его родного столетия.
- Большая честь для меня, сэр, - сказал он. Впрочем, его собственный
ранг был ненамного ниже, чем у Эверарда. Он отвечал за деятельность
Патруля в европейских землях - в период между рождением Давида и падением
Иудеи.
Тир, возможно, занимал в мировой истории более важное место, но он
никогда не притягивал и десятой доли визитеров из будущего от числа тех,
что наводняли Иерусалим и его окрестности. Узнав должность Кортена,
Эверард сразу понял, что директор не только человек действия, но и крупный
ученый.
- Я прикажу Ханаи принести фрукты и прохладительные напитки. Затем
распоряжусь, чтобы сюда никто не входил и чтобы прислуга никого не пускала
в дом, - предложила Яэль.
За эти несколько минут Эверард и Кортен успели познакомиться.
Последний родился в двадцать девятом веке в марсианском Новом Едоме. Без
всякого хвастовства он рассказал Эверарду, что вербовщиков Патруля привлек
сделанный им компьютерный анализ ранних семитских текстов плюс его подвиги
во время Второй астероидной войны. Они "прозондировали" его, заставили
пройти тесты, доказавшие его надежность, сообщили о существовании
организации, приняли на службу и обучили - обычная процедура. Однако
задачи перед ним ставились отнюдь не обычные, и работа его предъявляла
порой исполнителю куда более высокие требования, чем работа Эверарда.
- Вы, очевидно, понимаете, что эта ситуация особенно тревожит наш
сектор, - сказал он, когда все четверо расселись по местам. - Если Тир
будет разрушен, в Европе пройдут десятилетия, прежде чем проявится
мало-мальски заметный эффект, во всем остальном мире - века, а в обеих
Америках и Австралазии - тысячелетия. Но для царства Соломона это
обернется немедленной катастрофой. Без поддержки Хирама, он, по всей
видимости, не сможет долго удерживать свои племена вместе; ну, а кроме
того, увидев, что евреи остались в одиночестве, филистимляне не станут
медлить со своими планами мести. Иудаизм, основанный на поклонении единому
богу Яхве, пока еще нов и слаб. И вообще, это пока наполовину языческая
вера. Мои выкладки показывают, что иудаизм тоже едва ли выживет. Яхве
скатится до уровня заурядной фигуры в неустоявшемся и переменчивом
пантеоне.
- Вот тут-то и конец практически всей Классической цивилизации, -
добавил Эверард. - Иудаизм повлиял как на философию, так и на развитие
событий у александрийских греков и римлян. Никакого христианства, а
значит, западной цивилизации, византийской, и никаких наследников ни у
той, ни у другой. И никакого намека на то, что будет взамен. - Он вспомнил
еще об одном измененном мире, существование которого помог предотвратить,
и снова нахлынули воспоминания, которые останутся с ним на всю жизнь.
- Да, конечно, - нетерпеливо сказал Кортен. - Дело в том, что ресурсы
Патруля ограничены и к тому же рассредоточены по всему
пространственно-временному континууму, имеющему множество не менее важных
критических точек. Я не думаю, что Патрулю следует перебрасывать на
спасение Тира все свои силы. Ибо если это случится и мы проиграем, все
будет кончено: наши шансы восстановить первоначальную Вселенную станут
ничтожно малы. Я считаю, что нужно создать надежную базу - с большим
числом сотрудников, с хорошо продуманными планами - в Иерусалиме, с тем
чтобы минимизировать последствия там. Чем меньше пострадает царство
Соломона, тем слабее будет вихрь перемен. Тогда у нас будет больше шансов
сохранить ход истории.
- Вы хотите... сбросить Тир со счетов? - встревоженно спросила Яэль.
- Нет. Конечно, нет. Но я хочу, чтобы мы застраховались от его
потери.
- По-моему, это уже означает рисковать историей. - Голос Хаима
дрожал.
- Понимаю вашу обеспокоенность. Однако чрезвычайные ситуации требуют
чрезвычайных мер. Сразу хочу сказать: хоть я и прибыл сюда, чтобы
предварительно обсудить все это с вами, но в любом случае я намерен
добиваться одобрения своего предложения в высших инстанциях. - Кортен
повернулся к Эверарду. - Сэр, я сожалею о необходимости еще больше
сократить ваши скудные ресурсы, но, по моему глубокому убеждению, это
единственно верный путь.
- Они даже не скудные, - проворчал американец. - Их, считайте, вообще
нет.
"Да, какие-то предварительные изыскания были проведены, но после
этого никого, кроме меня, Патруль сюда не направлял... Означает ли это,
что данеллиане знают о моем успехе? Или это означает, что они согласятся с
Кортеном - даже в том, что Тир "уже" обречен? Если я проиграю... то есть
если я погибну..."
Он выпрямился, достал из кисета трубку, табак и сказал:
- Дамы и господа, давайте не устраивать состязание, кто кого
перекричит. Поговорим как разумные люди. Для начала возьмем имеющиеся у
нас неопровержимые факты и рассмотрим их. Нельзя сказать, чтобы я знал
очень много, но тем не менее...
Спор продолжался несколько часов.
После полудня Яэль предложила им прерваться на обед.
- Спасибо, - сказал Эверард, - но мне, по-моему, лучше вернуться во
дворец. Иначе Хирам может подумать, что я бездельничаю за его счет. Завтра
я загляну снова, о'кей?
На самом деле у него просто не было аппетита для обычного плотного
обеда - в Финикии это означало жаркое из барашка или что-либо в этом роде.
Он предпочел бы съесть кусок хлеба и ломоть козьего сыра в какой-нибудь
забегаловке и обдумать при этом возникшую ситуацию. (Еще раз спасибо
развитой технологии. Без специально разработанных генетиками защитных
микроорганизмов, которыми его напичкали в медслужбе Патруля, он никогда не
осмелился бы прикоснуться к местной пище - ну разве только если что-то
жареное-пережаренное... Опять же, если бы не эти микроорганизмы,
вакцинации от всех видов болезней, что обрушивались на человечество за
долгие века, давно бы разрушили его иммунную систему.)
Он пожал всем руки, как было принято в двадцатом столетии. Прав
Кортен или нет, но человек он приятный, в высшей степени компетентный и
действует из лучших побуждений. Эверард вышел на улицу: солнце палило
нещадно, но жизнь в городе бурлила по-прежнему.
У дома его ждал Пум. На этот раз он вскочил на ноги уже не так резво.
Худое юное лицо его выглядело непривычно серьезно.
- Хозяин, - тихо сказал он, - мы можем поговорить наедине?
Они нашли таверну, где, кроме них, никого не было. По сути, таверна
представляла собой навес, закрывающий от солнечных лучей небольшую
площадку с мягкими подушками; посетители садились на них, скрестив ноги, а
хозяин заведения приносил из внутренних помещений глиняные чаши с вином.
Поторговавшись, Эверард расплатился с ним бисеринами. На улице, куда
выходило заведение, было людно, однако в эти часы мужчины обычно
занимались делами. И лишь вечером, когда на улицы падут прохладные тени
городских стен, они разойдутся отдохнуть по тавернам - во всяком случае,
те из них, кто сможет это себе позволить.
Эверард отхлебнул разведенного, прокисшего пойла и поморщился. С его
точки зрения, примерно до семнадцатого столетия от Рождества Христова люди
ничего не понимали в вине. Не говоря уже о пиве. Ну да ладно...
- Говори, сынок, - сказал он. - Только не трать зря слов и времени,
называя меня сиянием Вселенной и предлагая лечь передо мной ниц, чтобы
облобызать мне ноги. Чем ты занимался?
Пум сглотнул от волнения, поежился, наклонился вперед.
- О, повелитель мой, - начал он, и голос у него стал тонкий, как у
ребенка, - ваш недостойный слуга осмелился взять на себя многое. Браните
меня, бейте меня, порите меня, коли пожелаете, если я совершил проступок.
Но никогда, умоляю вас, никогда не думайте, что я стремился к чему-либо,
кроме вашего благоденствия. Единственное мое желание - служить вам,
насколько позволяют мои скромные способности. - Пум не удержался и
ухмыльнулся. - Вы ведь так хорошо платите! - Но к нему тут же вернулась
рассудительность. - Вы сильный человек и могущественный господин, на
службе у которого я мог бы преуспеть. Но для этого я должен сначала
доказать, что достоин ее. Принести ваш багаж и проводить вас в дом
наслаждений может любой деревенский болван. Что же, помимо этого, может
сделать Пуммаирам, дабы мой повелитель пожелал оставить его в качестве
слуги? Что же требуется моему повелителю? Чем я мог бы ему помочь? Вам
угодно, хозяин, выдавать себя за невежественного чужестранца, однако у
меня с самого начала возникло ощущение, что под этой маской кроется нечто
иное. Конечно, вы не доверились бы случайно встретившемуся беспризорнику.
А не зная ваших намерений, как мог я сказать, чем смогу быть полезным?
"Да, - подумал Эверард, - постоянные заботы о пропитании должны были
выработать у него довольно сильную интуицию, иначе он бы не выжил".
- Ладно, я не сержусь, - произнес он мягко. - Но скажи мне, где ты
все-таки пропадал.
Большие светло-карие глаза Пума встретились с его глазами. Он смотрел
на него уверенно, почти как равный на равного.
- Я позволил себе расспросить о моем хозяине других. О, я был
неизменно осторожен, ни разу не проговорился о своих намерениях и никому
не позволил заподозрить, насколько важно то, что он или она сообщает мне.
Как доказательство - может ли мой повелитель сказать, что кто-то стал
относиться к нему более настороженно?
- М-м... нет... не более, чем можно было ожидать. С кем ты говорил?
- Ну, для начала, с прекрасной Плешти, или Бо-рон-у-вен. - Пум
вскинул руки.
- Нет, хозяин! Она не сказала ни одного слова, которого вы не
