веков, как у европейцев. Могу представить, как в течение нескольких лет
вереница кланов и племен расселяется по всему западу Северной Америки.
Захватят и Мексику с Юкатаном - они скорее всего станут ханствами. По мере
роста населения и прибытия новых иммигрантов скотоводческие племена будут
двигаться на восток. Вспомни, меньше чем через сто лет династия Юань будет
свергнута. Это послужит для монголов дополнительной причиной, чтобы
убраться из Азии. А потом сюда придут и китайцы - за землей и за своей
долей золота.
- Ты только пойми меня правильно, - мягко перебил его Эверард, - мне
кажется, что кому-кому, а тебе не следует торопить завоевание Америки.
- Это было бы другое завоевание, - возразил Сандоваль. - Я не
беспокоюсь об ацтеках: если ты их изучал, то согласишься, что Кортес
сделал для Мексики доброе дело. Другим, ни в чем не повинным племенам,
тоже придется несладко - но лишь на первых порах. Монголы не такие уж
дьяволы во плоти, ведь так? Просто над нами тяготеет предубеждение
западной цивилизации против них. Мы забываем, что в Европе тогда тоже с
большим удовольствием пытали и убивали - и ничуть не меньше... В
действительности монголы во многим напоминают древних римлян. Действуют
они точно так же: истребляют население регионов, которые сопротивляются, и
уважают права тех, кто подчиняется. Этим они дают компетентное
правительство и защиту.
Тот же самый национальный характер: отсутствие воображения,
неспособность к творчеству и в то же время смутное благоговение перед
истинной цивилизацией, зависть к ней. Pax Mongolica ["Монгольский мир"
(лат.); по аналогии с Pax Romana - "Римский мир"] на данный момент
объединяет огромную территорию, способствуя взаимовыгодным контактам между
множеством различных народов; чепуховой Римской империи такое и не
снилось. А индейцы... Не забывай, что монголы - скотоводы. Здесь не будет
ничего похожего на то неразрешимое противоречие между охотником и
земледельцем, которое и толкнуло белых на уничтожение индейцев. Расовых
предрассудков у монголов тоже нет. Поэтому, немного повоевав, рядовой
навахо, чероки, семинол, алгонкин, чиппева, дакота будет рад подчиниться,
став союзником монголов. Почему бы и нет? Они получат лошадей и овец,
научатся ткать и выплавлять металлы. Они будут превосходить этих
захватчиков числом, да и оставаться на равных с монголами им будет куда
проще, чем с белыми фермерами и машинным производством. А потом, я уже
говорил об этом, сюда придут китайцы. Они будут влиять на всю эту пеструю
компанию, приучать их к цивилизации, изощрять их ум... Господи, Мэнс!
Когда сюда приплывет Колумб, он найдет свою Индию! Величайшего Хана
сильнейшего государства на свете!
Сандоваль замолчал. Эверард вслушивался в зловещий скрип ветвей и
долго смотрел в ночную тьму. Наконец он заговорил:
- Это могло бы произойти. Значит, нам необходимо остаться в этом
веке, пока критическая точка не будет пройдена. Иначе нашего собственного
мира не станет. Будто его никогда и не было.
- В любом случае этот наш мир не так уж и хорош, - как во сне
отозвался Сандоваль.
- Подумай о твоих... ну, о родителях. Они бы никогда не появились на
свет.
- Они жили в дырявой развалюхе. Однажды я увидел своего отца плачущим
- он не мог купить нам обувь на зиму. Мать умерла от туберкулеза.
Эверард сидел неподвижно. Сандоваль первым стряхнул с себя оцепенение
и с деланным смехом вскочил на ноги.
- Что я тут наболтал? Это же обычный треп, Мэнс. Давай ложиться. Я
первый покараулю, ладно?
Эверард согласился, но еще долго не мог уснуть.
5
Роллер перенес их на два дня вперед и теперь парил на большой высоте
в ледяном разреженном воздухе, невидимый с земли не вооруженным глазом.
Эверард, ежась от холода, настраивал электронный телескоп. Даже при
максимальном увеличении караван представлял собой группу пятнышек, еле-еле
ползущих по бескрайнему зеленому пространству. Но во всем Западном
полушарии больше никто не мог ехать на лошадях.
Эверард обернулся к своему спутнику:
- Ну и что теперь делать?
Широкое лицо Сандоваля осталось непроницаемым.
- Значит, твоя стрельба не сработала...
- Это уж точно! Клянусь, они движутся раза в два быстрее, чем прежде!
Но почему?
- Чтобы правильно ответить, Мэнс, мне нужно познакомиться с этими
людьми поближе и лучше узнать их. Но дело, видимо, в том, что мы бросили
вызов их мужеству. Ведь единственные непреложные добродетели
военизированной культуры - это выдержка и отвага. Поэтому у них не было
другого выбора - только вперед... Если бы они отступили перед угрозой, то
просто не смогли бы жить после этого в ладу с собой.
- Но монголы же не идиоты! Они никогда не идут напролом, едва завидев
неприятеля, а добиваются победы за счет превосходства в военном искусстве.
Тохтаю следовало бы отступить, доложить императору обо всем увиденном и
организовать экспедицию побольше.
- С этим могут справиться и люди с кораблей, - напомнил Сандоваль. -
Теперь-то, поразмыслив, я вижу, насколько мы недооценили Тохтая. Он
наверняка приказал, чтобы корабли отправлялись домой без него, если
экспедиция не вернется к определенному сроку, скорее всего в течение года.
А встретив в пути что-нибудь интересное, вроде нас, он может послать в
базовый лагерь индейца с письмом.
Эверард кивнул. Ему пришло в голову, что в этом деле его слишком
торопили: у него даже не было времени, чтобы как следует спланировать
операцию. Вот и наломали дров. Но сыграло ли какую-то роль в этой неудаче
бессознательное сопротивление Джона Сандоваля? Немного поразмыслив, он
сказал:
- Они вполне могли заподозрить нас во вранье. Монголы всегда знали
толк в психологической войне.
- Может быть. Но что нам делать дальше?
"Спикировать на них сверху, выпустить несколько зарядов из
установленной на роллере энергетической пушки сорок первого века, вот и
все... Боже упаси, меня могут сослать на отдаленную планету раньше, чем я
сделаю что-либо подобное. Существуют ведь какие-то границы
дозволенного..."
- Устроим более впечатляющее представление, - заявил Эверард.
- А если и оно сорвется?
- Не каркай! Надо сначала попробовать.
- Мне просто любопытно, - слова Сандоваля тонули в шуме ветра. -
Почему бы вместо этого просто не отменить саму экспедицию? Прыгнуть в
прошлое года на два назад и убедить Хубилая, что на восток никого посылать
не стоит. Тогда всего этого никогда бы не случилось.
- Ты же знаешь, устав Патруля запрещает нам производить изменения в
истории.
- А как называется то, что мы сейчас делаем?
- Выполнением специального приказа высшего командования. Может, это
понадобилось для исправления вмешательства, происшедшего где-то и когда-то
еще. Откуда мне знать? Я ведь только ступенька в лестнице эволюции. За
миллион лет они ушли от нас так далеко, что их возможности мы просто не в
силах вообразить!..
- Папе лучше знать, - процедил Сандоваль.
Эверард скрипнул зубами.
- Ситуация такова, - начал он, - что любое происшествие при дворе
Хубилая, могущественнейшего человека на земле, гораздо важнее и
значительнее для истории, чем что бы то ни было здесь, в Америке. Нет уж,
раз ты меня втравил в это гиблое дело, будешь теперь, если надо, стоять по
струнке... Нам приказано вынудить этих людей к отказу от дальнейшего
исследования. Что случится потом - не наше дело. Ну, не вернутся они
домой. Непосредственной причиной будем не мы. Это все равно что считать
человека убийцей только потому, что он пригласил кого-то на обед, а
приглашенный по дороге погиб в аварии.
- Ладно, хватит, давай займемся делом, - оборвал его Сандоваль.
Эверард направил роллер по плавной траектории вниз.
- Видишь тот холм? - спросил он через несколько минут. - Он находится
на пути следования Тохтая. По-моему, сегодня монголы разобьют лагерь в
нескольких милях от него, вот на этой лужайке у реки. Однако, холм будет
им прекрасно виден. Давай откроем там нашу лавочку...
- И устроим фейерверк? Это должно быть что-то совершенно
необыкновенное. Ведь в Катае знают о порохе. У них даже боевые ракеты
есть.
- Да, небольшие. Я знаю. Но когда я собирал чемодан в дорогу, то на
случай провала первой попытки прихватил с собой кое-какое оборудование.
Холм, словно короной, был увенчан редкой сосновой рощей. Эверард
посадил роллер среди деревьев и начал выгружать из просторного багажника
какие-то ящики. Сандоваль молча помогал ему. Лошади, специально
подготовленные для Патруля, спокойно выбрались из закрытого отсека, в
котором их перевозили, и принялись щипать траву на склоне.
Спустя какое-то время индеец нарушил молчание:
- Не люблю я так работать. Что ты сооружаешь?
Эверард похлопал по корпусу небольшого устройства, которое он уже
наполовину собрал.
- Переделано из системы управления погодой, которой пользуются в
будущем, в Холодных столетиях. Распределитель потенциалов. Он может
генерировать такие ужасающие молнии, каких ты никогда не видел, - и с
громом в придачу.
- Хм... самое слабое место монголов. - Не удержавшись, Сандоваль
ухмыльнулся. - Ты выиграл. Мы, пожалуй, сможем расслабиться и полюбоваться
представлением.
- Ладно, займись пока ужином, а я доделаю нашу пугалку. Только не
разводи огонь. Вульгарный дым нам не нужен. Кстати, у меня есть проектор
миражей. Если ты переоденешься и, скажем, накинешь капюшон, чтобы тебя не
узнали, я намалюю твой портрет с милю вышиной и слегка его приукрашу.
- А как насчет ретранслятора звука? Тот, кто не слышал ритуального
клича вождей навахо, может здорово перепугаться.
- Годится!
День был на исходе. Под соснами сгущался сумрак, воздух посвежел.
Эверард, расправившись наконец с сэндвичем, стал с помощью бинокля следить
за тем, как авангард монгольского отряда выбирает место для лагеря -
именно там, где он и предсказал. Прискакали еще несколько всадников с
добытой за день дичью и стали готовить ужин. На закате показался и сам
отряд; монголы выставили караул и принялись за еду. Тохтай действительно
не терял ни минуты, стараясь использовать все светлое время суток. Пока не
стемнело, Эверард то и дело поглядывал на охранявших лагерь всадников с
натянутыми луками. Ему никак не удавалось справиться с волнением - ведь он
встал на пути воинов, от поступи которых дрожала земля.
Над снежными вершинами замерцали первые звезды. Пора было браться за
работу.
- Привязал лошадей, Джо? Они могут перепугаться. Монгольские
перепугаются, я уверен. Ладно, поехали!
Эверард щелкнул главным тумблером и присел на корточки перед тускло
освещенным пультом управления своего аппарата.
Вначале между небом и землей появилось еле заметное голубое мерцание.
Затем сверкнули молнии, разносившие одним ударом деревья в щепки; по небу
зазмеились языки огня, от грохота задрожали склоны гор. Эверард бросил в
бой шаровые молнии: оставляя за собой шлейф искр, эти сгустки пламени,
крутясь и кувыркаясь, понеслись к лагерю и стали взрываться над ним,
раскалив небо добела.
Оглохший и наполовину ослепший, Эверард кое-как справился с
управлением, и теперь над холмом появился флюоресцирующий слой
ионизированного воздуха. Словно северное сияние, заколыхались громадные
кроваво-красные и мертвенно-белые полотнища; в паузах между ударами грома
было слышно исходившее от них шипение. Вперед выступил Сандоваль.
