Впервые за долгие годы он вдруг вспомнил, что у него есть сердце. "Не могу
больше, - подумал он. - Вот сейчас встану, вернусь на маяк и скажу
Кратову: все, брат-плоддер, я больше не могу, надо мне возвращаться домой.
Нельзя мне больше без дома и без женщины, паршивый из меня отшельник..." И
тут же с тоской осознал, что ничего этого не будет, что вернутся они с
Кратовым домой только вместе, в один день и час. Наугад он пошарил рукой и
нащупал узкую ладошку Джеммы, сжал ее в своих пальцах и ощутил ответное
пожатие.
- Это было хорошо, - сказала Джемма. - Я не знала.
- Спасибо, - улыбнулся Грант.
- Нет, тебе спасибо. Все это необычно. Мы любим друг дружку не так.
- Да уж надо думать... И кто же мой предшественник? Я хотел сказать -
предшественница?
- Ты ревнуешь?!
- Нисколько, - сказал Грант с деланным возмущением. - Кто я такой,
чтобы ревновать тебя? Разве я, паршивый плоддер, имею на это право?
- Мы все - как семья. Как сестры. Но только чуточку больше, чем
сестры. Я люблю их всех. А они любят меня. Мы даже никогда не ссоримся. То
есть, бывают минуты охлаждения. Но всегда найдется кто-то, кто утешит.
- Не очень-то мне по нраву ваша семейка...
- А разве у вас иначе?
Грант хихикнул.
- Мы - не семья, - сказал он назидательно. - Мы совершенно разные.
Трудовое сообщество двух сильных мужчин, где каждый со своим собственным
грузом прошлого. И с собственным будущим. Потому что лишь настоящее
ненадолго соединило нас. Его будущее - Галактика, мое - Земля. Дом,
женщина, дети... Мы даже друзьями в подлинном смысле пока не стали.
- Как же вы обходитесь?
- Что касается Кратова, то у него просто железная воля.
- Я не так много знаю о мужчинах, но мне кажется, что для этого
железным должно быть другое.
Джемма показала, что именно.
- Как видишь, у меня - не из железа, - смиренно заметил Грант. - Во
всяком случае, сейчас, в антракте. И воля у меня поплоше. Я ищу успокоения
в холодном душе и фармакопее.
- Тебе проще, чем мне.
- Почему?
- После того, что произошло между мной и тобой, я уже не смогу любить
своих подруг, как раньше. У меня такое ощущение, что я им изменила. И мне
стыдно перед ними. Но - с тобой хорошо.
- Значит, не все еще потеряно, - улыбнулся Грант. - Но как же так?
Скоро ты улетишь, и мы улетим, и долго не встретимся.
- Ну что ты, - возразила Джемма. - Скажешь тоже - долго! Мы вообще
никогда больше не встретимся.
- Почему?! Я так не хочу.
- Ну, я ведь ни за какие коврижки не разменяю Звездный Патруль на
розовых лялек, пока смогу летать. А ты ведь не станешь меня дожидаться сто
лет.
Грант подумал.
- Верно, - сказал он. - Не стану. Вот только вернусь во Внешний мир и
сразу перестану. А что бывает с теми из вас, кто нежданно-негаданно
влюбится, я имею в виду - в мужчину, и захочет завести семью, детей?
- Не знаю. Я таких еще не встречала.
- Амазонки, - промолвил Грант с досадой. - Целый выводок реликтовых
амазонок.
- Или первый зародыш грядущего. Разве плохо? Да ты и сам скоро меня
забудешь. Нет, не скоро! - Джемма вдруг по-змеиному извернулась, крепко
обхватив его за шею и приблизив свое лицо с расширившимися черными
глазами. Ее упругая маленькая грудь ткнулась темно-коричневым соском ему в
губы. Грант блаженно зажмурился и разомкнул уста. - Ты долго будешь
вспоминать меня, будешь видеть меня во сне, будешь искать такую же, как
я... До тех пор, пока не найдешь лучше меня. И однажды мы встретимся. Ты,
седой патриарх в окружении десятков сопливых правнучат. И я, одинокая
амазонка.
- Ты еще и колдунья, - поразился Грант.
И он снова принялся целовать ее.
"Уахх!" - тяжко вздохнула земля и расступилась перед ними.
Из темноты смрадной берлоги, скрытой под гниющим валежником, на них
поперла мохнатая, черная в проплешинах туша. Затрещала нежная поросль,
зашаталось вековое дерево, а туша все лезла и лезла, пока не вылезла
совсем. И тогда распахнулась жуткая слюнявая пещера-пасть, обнажая
сабельные лезвия клыков, из глубины ее недр вырвался низкий сдавленный
хрип, переходя в надсадный рев. На поляне стало нечем дышать, завоняло
падалью, смертью, потому что черная туша вознеслась на дыбы, закрывая
небосвод растопыренными когтистыми лапами.
Грендель-пилигрим, местное страшилище, которое ни Грант, ни Кратов не
сподобились увидеть даже издали и никогда о том не жалели, потому что
встреча с ним никогда не заканчивалась добром. Хищник, и не просто хищник,
а хищник из хищников, ударом лапы способный поломать хребет молодому
пантавру или оглушить старого, чтобы затем утянуть его в подземные ходы и
там сожрать вместе с копытами, рогами и хрящами. В периоды миграций за
пантаврами следом идут грендели. Идут поодиночке, выбирая себе добычу,
скрадывая ее, дожидаясь своего часа, таясь от палящего солнца в норах,
размерами не уступающих земным транспортным артериям. Последняя несуразная
миграция привела гренделя к маяку. Но пантавры ушли, а хищник остался, как
и все, потеряв ориентировку в перепутанном мире под изошедшим пятнами
светилом. И теперь ему надо было кого-то сожрать, чтобы не умереть.
Грант, в мгновение ока очутившийся на ногах, тоже не хотел умирать,
но ему не оставалось ничего иного, как поддаться древнему инстинкту и
заслонить собой девушку. Хотя бы на миг задержать атаку гренделя, покуда
Джемма добежит до опушки, где стоял пустой гравитр. Потому что люди тоже
происходили от хищников, до последнего вздоха готовых защищать
продолжательниц своего рода.
Но прежде чем инстинкт у Гранта отработал до конца, а грендель
накачал в себе достаточно злобы, чтобы обрушиться на добычу, всех
опередила Джемма Ким. Точным движением она вскинула перед собой фогратор,
который всегда был при ней и валялся неподалеку, до этого момента
ненужный, вместе с комбинезоном. Потому что в Звездном Патруле редко
удается улучить минутку отдыха на какой-нибудь зеленой планетке, гораздо
чаще бывает попросту страшно, так страшно, что здоровенные мужики, не
стыдясь своего выбора, уходят из Патруля в Звездную Разведку, где тоже не
мед и не сахар...
Залп высверлил в мохнатом зверином брюхе просторную круглую дыру. А
пока изумленный грендель умирал и умирая оседал на задние лапы, и с ревом
из него уходила вся его долгая неправедная жизнь, девушка успела
оттолкнуть оцепеневшего Гранта на безопасное расстояние.
- Это кто? - спросила она, показывая раструбом фогратора на
агонизирующую черную гору мяса и паленой шерсти.
В ее глазах горело любопытство. Нагая, со спутанными вороными
волосами, в воинственной напряженной позе, с оружием в руках - она
действительно выглядела самой настоящей амазонкой.
Грант поднес к лицу трясущиеся пальцы и посмотрел на них с
омерзением. Видеть умирающего гренделя ему хотелось и того меньше. Он
отвернулся, сражаясь с тошнотой.
- Это... Старина Сократ, местный философ и лирический поэт, - сказал
он. - А заодно грендель-пилигрим, пантаврий пастырь и духовник. Что за
мода у вас, амазонок: сперва стрелять, а потом здороваться?..
Он бросил взгляд на девушку и с неудовольствием отметил, что даже
грудь ее вздымается ничуть не чаще обычного.
- Джемка, - промолвил Грант с обидой. - Ну, ты хотя бы испугалась?
Ну, немножечко?
- Конечно, нет! - удивилась та. - Он же не страшный. И очень
неповоротливый. Как медведь. А что?
- Так, ничего, - сказал Грант.
Он взял одежду в охапку и на неповинующихся ногах побрел к
видневшемуся в просвете между стволов гравитру.
- Грант! - Джемма догнала его и повисла на плече. - Я тебя чем-то
обидела?
- Обидела? - Он скривил жалкую гримасу. - Ну что ты, разве можно...
Ты меня просто уничтожила. Как беднягу гренделя.
9
- Глупость? - переспросила Климова. - Что ты называешь глупостью?
- Дело даже не в том, что ты растратила лучшие годы на поиск того,
что тебе не нужно. Ведь ты не любишь приключения, и тяга к опасностям не в
твоей крови.
- Это неправда, - возразила она. - Я смертельно обожаю приключения!
- Просто ты хотела ДОКАЗАТЬ. Что-то доказать кому-то. Как доказывала
в детстве, когда лезла в нашу компанию сорвиголов. И доказала, наверное.
Но какой ценой!
- Ты станешь отрицать, что мне это удалось?
- Да нет же, не стану. Но я пошел в Галактику, потому что мне это
необходимо. Потому что я не мыслю себя иначе. И дьявольски жаль, что не
удалось достичь большего, чем должность смотрителя Галактических маяков.
Ничего, жизнь еще не кончена... А ты бросилась к звездам не оттого, что
звезды есть на свете, а оттого, что хотела между этих звезд настичь меня!
Настичь, обойти и увидеть меня позади. И так наказать за неразделенную
детскую любовь.
- Что же, - усмехнулась Климова. - Все сбылось. И увидела тебя
позади. И наказываю.
- Но ты упускаешь из виду, что для меня это - не наказание. То есть,
конечно, наказание, но не в том, что ты меня обошла... Я знаю: есть тысячи
людей более талантливых, умелых, сильных, чем я. Есть Звездная Разведка,
куда я не попал. Есть Звездный Патруль, куда я уже не попаду. Есть
ксенологи, куда я не хочу. И страйдеры, куда меня не возьмут... А я
ремонтирую Галактические маяки. Я добровольный изгнанник, плоддер. Ты
обошла меня. И что же? Гонка с преследованием для тебя не окончилась,
потому что постоянно кто-то будет впереди. Уже не я - ведь я остался за
флагом, я стал тебе неинтересен. Но ты не сможешь остановиться.
- Однако же, спасли вас именно мы.
- Помню, как ты гордилась этим! Если бы пантавров разогнал не ваш
пансион отличниц, а обычные парни из Патруля, им и в головы не пришло бы
делать из этого событие. Сейчас мы сидели бы у них на корабле, дули
крепкий чай или джулеп с ромом, травили анекдоты и межзвездные байки, и
нам было бы тепло и покойно. Но прилетели вы, и каждый ваш шаг, каждый
поступок, каждая фраза - это доказательство вашего превосходства. Да шут с
ним, - вдруг успокоился Кратов. - Ты тратишь на это свою жизнь, видимо -
не можешь иначе. Но зачем ты всем этим девочкам затуманила головы, они-то
в чем виноваты, почему ты их лишила дома и покоя из-за меня?!
- Замолчи! - не выдержала Климова.
Кратов отпрянул: ему показалось, что она ударит его. Вместо этого
Климова порывисто поднялась и метнулась к выходу. Но внезапно передумала.
Вернулась и встала напротив, прислонившись к стене.
- Может быть, - сказала Климова. - Только нет у меня обратной дороги.
Ты, я вижу, угомонился, затих в плоддерах. А я еще не достигла своих
пределов и хочу их узнать. Пусть каждый пройдет свой путь до конца. Как
странно... Я любила тебя, по-настоящему любила. Но теперь жалею о том, что
мы встретились. Ненужная это была встреча.
- Странно, - согласился Кратов. - Ты искала меня, когда я даже не
помнил о тебе. И теперь уходишь, когда я ни о чем больше думать не могу,
кроме тебя.
- Это слабость, - сказала Климова сухо. - Ты говорил бы те же слова
любой другой женщине.
- Может быть. Но так или иначе, я говорю их тебе.
- И напрасно. Ты всю жизнь будешь сожалеть об этой минуте.
- Может быть, Ленка...
- У меня тоже так бывает, - призналась Климова. - И я внезапно
начинаю ощущать себя глупенькой пугливой девочкой. Сейчас ты сказал эти
напрасные слова, и наступила одна из таких минут. Мне не раз говорили
такие слова, но я всегда находила в себе силы пропустить их мимо ушей.
