Еще раз резко вывернув руль, он бросил машину на старую муниципальную
дорогу и, проехав по разбитому бетонному покрытию метров триста,
остановился. Тишина здесь была абсолютной - даже странно, как почти в
центре Умбрии сохранился этот первозданный уголок без единого огонька в
окрестности, без единого звука от проезжающей машины или работающего
станка.
- Я бы поменял место, - сказал Гидон. - Мало ли что сказал италийцам
этот предатель Марк. Может, сейчас сюда нагрянет взвод карабинеров. И
вообще, я не вижу, чем этот район лучше прочих. Гор нет, одни холмы,
почему Штейн вообразил, что сигнал нужно дать именно отсюда?
- Потому что Штейн физик, а ты нет, - в очередной раз объяснил Зеев.
- Он знает условия прохождения радиоволн, а ты знаешь, как лучше убить
италийца. Каждому свое. И не нужно упоминать имени Марка всуе. Ты еще не
доказал, что предатель именно он.
- Тогда ты, - заявил Гидон, вылезая из машины. Зеев последовал за
ним. Оба не видели, как Далия переместилась к правому окну, чтобы было
удобнее наблюдать за мужчинами, вытащила из кобуры пистолет и передернула
предохранитель.
Рав Амнон Рубинштейн и посланник Гракх Калигула сидели друг против
друга за небольшим круглым столиком и мрачно молчали. Италиец смотрел
прямо перед собой и был похож на древнюю статую Нерона, уполовиненную в
размерах и без лаврового венка на лысом черепе. Романец, напротив, не мог
сдержать волнения и нервно барабанил пальцами по подлокотнику кресла. С
каждой прошедшей минутой напряженность нарастала.
Наконец, открылась дверь, через которую полчаса назад вышел секретарь
рава, и молодой человек в черном костюме и кипе передал Рубинштейну лист
бумаги. Быстро пробежав текст, руководитель романской делегации на мирных
переговорах сказал, глядя не в глаза Калигуле, а куда-то в область
солнечного сплетения:
- Истину очень трудно отделить от заблуждений и преувеличений. Мне
сообщили, что ни "Ках", ни другие экстремистские романские организации не
обладали и не обладают достаточными средствами для того, чтобы приобрести
все компоненты плутониевого заряда. Даже если бы они такие средства имели,
ни в Тоскане, ни в Марке, ни даже в Абруцци нет у них возможности такое
оружие собрать. Полагаю, что полученное вами сообщение - дезинформация, от
кого бы оно ни исходило.
Калигула оторвался, наконец, от созерцания пятнышка на обоях и
соизволил посмотреть на бумагу, которую рав Рубинштейн положил на стол.
- Жаль, - сказал он. - Мы теряем время. До взрыва осталось всего семь
часов. Мы предвидели такой ответ, и я уполномочен заявить: в случае, если
в Риме будет взорвано ядерное устройство, Тоскана и весь север полуострова
подвергнутся ракетно-ядерному удару. В отличие от тебя, уважаемый господин
Рубинштейн, мое правительство полностью контролирует все территории и
успеет вывести из-под удара проживающих там италийцев.
- Я брожу в темноте, - печально сказал рав. - Твое правительство и
раньше знало, что я не могу отвечать за действия правых радикалов. Твое
правительство начало переговоры о мире со мной, зная, что я - это
восемьдесят процентов романцев с оккупированных Римом территорий
полуострова. Равно как и я знал, что Президент Сулла со всей своей
полицией и армией ничего не в силах сделать с собственными правыми,
убивающими нас, коренных жителей Апеннин, при каждом удобном случае. Не
нужно, мой Гракх, начинать сейчас очередной раунд взаимных обвинений. Если
(повторяю - если) твоя информация верна, мы должны сейчас действовать
сообща. Ты требуешь, чтобы я остановил проведение акции. Я хочу того же, и
причину тебе не нужно объяснять. Но, чтобы растянуть нить, мне нужен хотя
бы кончик ее. Я должен знать имя твоего информатора, чтобы выйти на...
- ...Чтобы расправиться с этим человеком, знаю я ваши методы, - пожал
плечами Калигула.
- Пустой разговор, - сказал рав Рубинштейн и встал. - Я сделаю все,
что смогу, но боюсь, что в сложившихся условиях могу я слишком мало.
Он пошел из комнаты - старый человек, с сутулой спиной, не ожидавший
от своих соотечественников такого подвоха.
- Вчера утром, - сказал ему в спину Калигула, - террорист-смертник
взорвал себя в машине. Имя этого человека тебе известно?
Рав Рубинштейн обернулся.
- Да, - сказал он, помедлив.
- Я не прошу назвать его, - усмехнулся Калигула. - Я лишь хочу
сказать, что наш информатор - мать этого юноши.
Президент Римской республики Юлий Сулла возлежал на ложе для почетных
гостей в командном бункере Генерального штаба. Конечно, он мог бы, как все
собравшиеся здесь военачальники, сидеть по-европейски, у пультового стола,
но Сулла безумно устал за день, невыносимо болела спина, и он боялся, что
просто не сумеет держать свое тело в вертикальном положении.
Шел четвертый час ночи. До взрыва оставалось четыре часа с небольшим.
Заряд не нашли. Более того, после шести вечера с агентом, сообщившим об
акции еврейских фундаменталистов, не было никакой связи. Объявленный на
всех территориях комендантский час позволял производить обыски в любом
подозрительном доме, и жилище Далии Шаллон было взято под охрану сразу
после захода солнца. Дом оставался темным, контрольная проверка показала,
что Далия покинула его. Куда? Зачем? У нее погиб сын, и по всем еврейским
законам она должна была сидеть шиву. Может, о ее контактах с италийцами
стало известно, и женщину убрали? У них ведь это быстро - предатель как бы
перестает принадлежать к еврейскому племени, а к гоям у этих фанатиков
отношение однозначное... Жаль, если так, сейчас ее информация была бы
бесценной.
- Тибр в пределах города чист, - сказал министр обороны Курион. -
Водолазы вернулись на борт "Марка Аврелия".
- Мой Юлий, - тихо сказал Сулла, жестом показав на место рядом с
собой, и министр осторожно опустился на подушки, - мой Юлий, я
беспрестанно думаю... Я решил: если к четырем заряд так и не будет
обнаружен, атомную тревогу не объявлять и население не эвакуировать.
- Мы ведь обсуждали такую возможность и пришли к выводу... - начал
Курион.
- Да, пришли. Да, почти однозначно - если мы проведем эвакуацию,
евреи отменят акцию, и мы будем выглядеть нелепо перед всем миром. А если
людей не эвакуировать, то они погибнут, и это будет кошмар... И лучше быть
живым посмешищем, чем мертвым героем. Все это так. Но вот, мой Юлий, что
как-то не приходило мне в голову. Мы исходили из того, что Далия Шаллон
поставляет нам правду...
- Это надежный...
- Да, не буду спорить. Но представь: Далию раскрыли и решили
использовать. Ей подкидывают дезинформацию. Возможно такое? Помолчи, я
знаю твои возражения: о том, что на территории, возможно, поступают
капсулы с очищенным ураном, мы знаем и без Далии Шаллон. Хорошо. Пусть
заряд существует. При всей моей ненависти к еврейским ультра, я не могу
заставить себя поверить, что они способны отправить к праотцам миллион
италийцев и несколько тысяч евреев, проживающих в Риме. Акция - да,
допустим. Но не рассчитывают ли они именно на то, что мы объявим атомную
тревогу и эвакуируем людей? И вот тогда-то (и только тогда!) заряд будет
взорван. А если люди спокойно поедут на работу... вот тогда-то (и только
тогда) взрыв будет отменен. Если это рассуждение верно, то, во-первых,
террористы рассчитывали именно на то, что нам станет известно об акции.
Значит, во-вторых, Далия Шаллон либо раскрыта, либо изначально работала
против нас. И в-третьих, мы не должны делать того, на что рассчитывают
евреи. Нелья начинать эвакуацию!
- А если... - посмотрев Президенту в глаза, сказал Курион.
- Да, всегда остается "если"... Я послал Светония Квинта к Оракулу -
спросить мнение богов. Не смотри на меня так... Человек обязан принимать
решения сам, когда имеет достаточно данных, чтобы сделать вывод. А
сейчас... Разве только судьба города зависит от нашего решения? Как бы мы
ни относились к террору... они умные люди, эти романские евреи, если
сумели у нас под носом собрать и поставить ядерный заряд... и они
предвидят последствия... боюсь, что они их предвидят на шаг дальше, чем
мы... Возможно, они знают реакцию Иерусалима, а мы ее не знаем. Возможно,
они знают, как отнесется к акции еврейское правительство Англии, а мы
можем об этом только догадываться. И скажи еще, мой Юлий... Если завтра
погибнет Рим, разве все люди ужаснутся? Мы оба знаем: нас не любят.
Антиримские настроения сильны везде. Еще со времен Аттилы, перерезавшего
всех наших предков, спасавшихся от евреев и бежавших на север...
- Из этого не следует, - нетерпеливо перебил Курион, - что нужно
слушать советы Оракула. Боги не всегда...
- А вот и Квинт, - Президент резко приподнялся навстречу вошедшему в
пультовую пресс-секретарю и, застонав от резкой боли в позвоночнике,
повалился на подушки.
Светоний подошел и протянул Сулле запечатанный пакет. Оба - Квинт и
Курион - напряженно смотрели, как Президент надрывает бумагу и негнущимися
пальцами вытягивает из конверта голубой листок с пророчеством. Всего
несколько слов. Сулла протянул лист Куриону и с помощью Квинта поднялся на
ноги.
- Властью главнокомандующего приказываю: эвакуацию населения
отменить, - неожиданно твердым голосом сказал он. - Мероприятия по поиску
заряда продолжать. И дайте мне связь с Осло.
- А теперь отойдите от машины, - сказала Далия. - Вон туда, к
обочине.
Гидон пожал плечами и демонстративно повернулся к Далии спиной. Зеев
отступил к обочине и, споткнувшись о камень, едва не упал на спину.
- Далия, - сказал он. - Я уверен - ты не станешь в нас стрелять.
Продолжая держать мужчин в зоне обстрела, Далия пошарила рукой под
передним сидением и вытянула автомат Зеева - короткоствольный италийский
"кикс", трофейное оружие, доставшееся Зееву после операции с заложниками в
Челано. Теперь у нее был в правой руке пистолет, в левой - автомат, и она
впервые за последние несколько часов почувствовала, что ее план может
удастся.
К счастью, почти полная луна стояла достаточно высоко на западе,
облака рассеялись и все кругом было видно как на ладони.
- Если будете вести себя спокойно - не стану, - согласилась Далия. -
А вообще-то мне не очень хочется жить. После вчерашнего.
- Ну? - сказал Гидон через плечо. - Может, объяснишься? Времени в
обрез.
- Что объяснять? - удивилась Далия. - Заряд не должен быть взорван,
вот и все.
- Если бы не италийцы, твой сын был бы жив, и муж тоже.
- Аркан был глупцом, он сделал это из-за женщины. В любом случае, все
это не стоит миллиона жертв. Миллиона людей.
- Миллиона италийцев. Конечно, стоит.
- Не надо ссориться, - примирительно сказал Зеев.
Он боялся, что, выводя Далию из себя, Гидон добьется только того, что
она начнет стрелять. Нужно выиграть время. Нужно говорить, ее внимание
ослабнет - пусть даже пройдет час или два. Лишь бы Далия не стала искать
передатчик.
- Я не ссорюсь, - сказала Далия. - Отойдите еще дальше, мне нужно
позвонить. Быстрее!
Гидон бросил на Зеева выразительный взгляд и, вообразив, что этот
взгляд был понят правильно, сделал резкий рывок вправо, мгновенно
перекатившись на несколько метров и оказавшись между Далией и Зеевом
прежде, чем тот сообразил, что нужно делать. Очередь из автомата прошила
Зеева поперек, и он умер прежде, чем тело рухнуло на разбитый бетон.
Конечно, Далия не могла сообразить сразу, что стрелять нужно вниз -
мгновение спустя она была сбита с ног и продолжала палить из обоих стволов