тебе объяснять.
- Конечно, - с горечью сказал Туллий, - мы, италийцы, неплохие вояки,
мы вот уже сорок лет отстаиваем свое право на эту землю, и в результате до
сих пор не имеем своей промышленности. Ты знаешь, мой дальний предок был
патрицием во времена Августа и...
- ...И положил немало евреев, когда встал во главе Десятого легиона,
- поспешно сказал Квинт, историю эту он слышал от Туллия раз сорок и не
хотел терять времени. - Поправляйся быстрее, без тебя в правительстве
как-то иссякает боевой дух, недаром романцы покушались именно на твое
ведомство.
- Романцы! - воскликнул Туллий, дернул головой и сморщился от боли. -
И ты туда же, мой Светоний. Нет никаких романцев! Нет такой нации!
Обыкновенные евреи. Еще лет сто назад они себя называли евреями и
подчинялись Иерусалиму в каждой мелочи! А теперь, когда вернулись мы, им,
видите ли, пришло в голову, что...
Квинт мысленно обругал себя за неосторожность: он-то прекрасно знал,
чем грозит употребление в присутствии Туллия слова "романец". Минимум -
лекция по истории Рима. Максимум - лекция плюс обвинение в отсутствии
национальной гордости.
Пресс-секретаря спасла медицинская сестра, вошедшая в палату и
выразительно показавшая Квинту на большие стенные часы.
- Великий Юпитер! - прервал свои исторические экскурсы Туллий. - Я
согласен, чтобы на меня покушались, это создает вокруг моей личности ореол
мученичества. Но уколы!
Светоний Квинт расхохотался и, предоставив медсестре заниматься
экзекуцией, покинул палату. В холле первого этажа его немедленно окружили
репортеры, и вопросы посыпались с такой скоростью, что разобрать каждый в
отдельности было невозможно. Квинт и пытаться не стал, поднял руки и
сказал в ближайший микрофон:
- Министр чувствует себя неплохо, но, конечно, слишком слаб для того,
чтобы давать интервью. Он попросил меня передать всему мировому
сообществу, что еврейский террор нарастает, и единственный выход из
создавшейся тупиковой ситуации - трансфер евреев на их земли: в Иудею,
Израиль, на Синай и Аравийский полуостров. Видите, сказал мне министр
Туллий, сколько у евреев земли и сколько стран Ближнего и Среднего Востока
могут принять тех, кто незаконно проживает на землях, принадлежащих нам,
италийцам, римлянам, потомкам Цезаря и Августа.
- Как министр Туллий представляет себе трансфер? - прорвался со своим
вопросом репортер, по виду - типичный русский. - Он думает, что ООН
допустит переселение целого народа?
- Комментариев не имею, - быстро сказал Квинт. - Я лишь передал слова
министра.
"Надеюсь, дорогой Гай меня простит, если я вставил не то слово, -
думал пресс-секретарь, выезжая на своей "хонде" с территории госпиталя
храма Юпитера Капитолийского. - Мог бы, между прочим, как-то варьировать
свои привычные штампы, а то ведь журналистам наскучит с ним говорить, все
известно заранее. Солдафон, что с него возьмешь."
Впрочем, Светоний Квинт прекрасно знал, что можно взять с министра
Гая Туллия. Остановившись на красный свет перед поворотом на холм
Септимия, он набрал на трубке бипера привычный номер. Клавдия откликнулась
мгновенно - явно ожидала звонка.
- Хорош, хорош, - сказал Светоний, предупреждая вопросы. - Произнес
обычную речь...
- Слышала, - прервала его Клавдия. - Ты шел в прямом эфире по второй
программе.
- Да? - удивился Квинт. - Не знал. А то причесался бы.
- Ты приедешь?
- Уже еду, дорогая. В загородный коттедж?
- Милый, ты же звонишь не в городскую квартиру, верно? Целую и жду.
- Взаимно, - пробормотал Светоний и положил трубку на рычаг.
За светофором он свернул налево и выехал на бульвар Оливетти. Так
было дальше, но зато поспокойнее, можно съехать на скоростную полосу и
думать не о светофорах и пробках, а о том, что делать с Клавдией. Связь
становилась опасной. Она была опасной с самого начала, но тогда была
прелесть новизны, может, даже любовь, но скорее сильное влечение, обычное
дело. А Клавдия решила почему-то... впрочем, все женщины таковы, италийки
особенно... И что теперь? Совершенно ни к чему, чтобы Гай узнал о том, чем
занимается его жена в обществе его друга Светония.
Перед кольцевой дорогой стояла толпа юнцов, поднявших над головами
плакаты: "Мир - сегодня!", "Тоскану - романцам!" А на противоположной
стороне держали оборону сторонники крутых мер, и плакаты были иными:
"Евреи, уезжайте в Израиль!" и "Не отдадим Тоскану!" Обе толпы выясняли
отношения с помощью камней, перебрасываемых через дорогу. Того и гляди,
получишь камнем по кузову или стеклу.
Полицейские стояли цепью вдоль шоссе, не вмешиваясь. Опасное место
водители проскакивали на повышенной скорости, но Светонию захотелось
притормозить - ему показалось, что справа, среди сторонников немедленного
мира, мелькнула физиономия его сына Антония.
Вообще говоря, Квинт готов был отдать евреям не только Тоскану, но и
всю область к северу от Апеннин. Пусть берут и успокоятся. Но ведь не
успокоятся, вот в чем беда. Пятый год идут переговоры с их бородатым равом
Рубинштейном, а террор только усиливается. И приходится держать на всей
территории полуострова огромные полицейские силы, которые все равно не
справляются с ситуацией. И не могут справиться, не приставишь же к каждому
еврею карабинера. Квинт старался не вступать ни в какие политические
группировки, говорил, что должность пресс-секретаря обязывает передавать
точно чужие мнения, а не свои собственные. Мнение у него, однако, было, но
высказывал он его лишь жене своей Агриппине, любовнице своей Клавдии, да
еще Президенту, когда тому уж очень хотелось знать, что думает по поводу
того или иного события государственный пресс-секретарь.
Квинт свернул с магистрального шоссе и, поглядев в зеркальце,
убедился, что никто не едет за ним следом. Узкая однорядная дорога вела к
Альбано-Лациале, и на полпути Светоний еще раз свернул, сразу оказавшись
перед забором загородной резиденции Гая Туллия. У ворот стояла
двухметровая мраморная статуя Венеры, выходящей из морской пены. Работа
самого Теренция, Туллий отвалил за статую кучу денег, но Квинт полагал,
что работа не стоит имени мастера: обычная копия с древнего оригинала.
Разве что руки на месте.
Когда он вошел в холл, Клавдия бросилась ему на шею и пришлось
заняться любовью, даже не обменявшись обычными приветствиями, - тут же, на
ковре, и это внесло в привычную любовную рутину хоть какое-то
разнообразие. Потом они возлегли у широкого мраморного стола, и Клавдия
принялась строить планы на будущее. Квинт с тревогой отметил, что мысли
Клавдии о разводе становятся все более навязчивыми.
- Дорогая, - сказал он. - Сегодня, когда твой Гай лежит с пробитой
головой, не следует ли нам...
- Не следует! - вспылила Клавдия. - По-моему, ты сам готов на любой
теракт против Гая, чтобы сделать из него мученика и не позволить мне
покончить, наконец, с видимостью, которой является наш брак!
- Да и ты, - подхватил Светоний, - готова на теракт против Гая, но, в
отличие от бедняги еврея, ты бы рассчитала более точно. Я прав?
- Прав, - немедленно согласилась Клавдия. - Евреи просто глупы. Если
уж хочешь покончить с собой во имя идеи, то взорви себя у Президентского
дворца. Или наложи полные штаны взрывчатки и пойди на министерский прием.
- Так его и пропустили со взрывчаткой в штанах! - воскликнул Светоний
и прикусил язык. И ему, и Клавдии были известны результаты последней
проверки, проведенной службой безопасности. Карабинер из числа уличных
патрульных неделю назад преспокойно вошел в Президентский дворец, неся на
себе три килограмма пластиковой взрывчатки (без зарядного устройства,
естественно). И охрана его пропустила! Был, конечно, скандал, приняты
меры, но Светоний Квинт и ломаного сестерция не дал бы за то, что отныне
все охранники в любом министерстве, любой фирме или любом магазине утроят
бдительность.
- Что наша жизнь? Везувий! - философски сказал Светоний и,
потянувшись через стол, поцеловал Клавдию в губы. Так бы они и перешли ко
второму акту любовной пьесы, если бы не зазвонил телефон.
- Светония Квинта просит Президент Римской республики, - сказал
требовательный голос.
Трубка едва не выпала из руки Клавдии.
- Но... - выдохнула она. - Это вилла министра Туллия, а вы говорите
с...
- С его женой. Госпожа Клавдия, я всего лишь выполняю инструкцию,
данную мне господином Президентом. Пресс-секретарь нужен немедленно, и я
бы просил...
Клавдия протянула трубку Светонию и опустилась на подушки,
почувствовав, что ей не хватает воздуха.
- Слушаю, - нетвердым голосом сказал Светоний, мысленно послав
подальше Клавдию и собственную беспечность.
- Мой Светоний, это я, Луций, - Квинт узнал голос личного секретаря
Президента. - Сейчас не до церемоний, никто не собирается вмешиваться в
твою личную жизнь, просто ты срочно нужен. Очень серьезное осложнение.
Выезжай немедленно.
- Неужели всем все известно? - трагическим шепотом произнесла
Клавдия, глядя на Светония взглядом насмерть перепуганной коровы.
- Потом, - отмахнулся Светоний. - Ты слышала? Что-то произошло.
Что-то более серьезное, чем ранение твоего Гая.
- Моего Гая! - гневно воскликнула Клавдия, но Светоний, быстро
поцеловав ее в щеку, уже выбегал из гостиной.
По дороге он пытался выяснить обстановку у кого-нибудь из
президентского окружения, но все линии оказались заняты, и Светонию
пришлось придумывать самые фантастические версии. Евреи подняли на воздух
оружейные склады? Убили премьера? Собрали ополчение и выступили на Рим?
В Президентском дворце его ждали, Луций провел Квинта в круглый зал,
шепнув по дороге, что сам не в курсе и надеется на то, что Светоний после
заседания по-дружески... Квинт кивнул и, войдя в зал, плотно закрыл дверь.
С первого взгляда стало ясно: собрался полный состав Совета безопасности.
Кроме, конечно, Гая Туллия.
- Садись, - сказал Президент Корнелий Сулла, - и начнем. Он кивнул
Овидию Дециму, руководителю Службы контрразведки, и тот встал:
- Час назад, господа, нам стало известно, что назавтра евреи готовят
акцию. Впервые будет применен ядерный заряд.
Все охнули, а министр по делам репатриации недоверчиво сказал "Ха!"
- Мы не знаем, где именно размещен заряд, удалось выяснить только,
что он уже размещен. Более того, мы даже не знаем, какая именно из групп
этих фанатиков-террористов стоит за акцией. Не говоря о том, что не знаем
исполнителей...
- А что вы вообще знаете? - не удержался Светоний. - Откуда у евреев
атомная бомба? Может, все это - просто дезинформация? Страх нагоняют?
- Информатор надежный, - не глядя на Светония, продолжил Децим. - И
мы не можем требовать от него больше того, что он может сделать. Армия уже
приступила к поисковой операции на всей территории Рима и окрестностей
вплоть до черты разграничения. К сожалению, неизвестен класс заряда, и
следовательно, приходится тратить уйму времени на просеивание информации,
поскольку сейчас едва ли не в каждой промышленной фирме используются
радиоактивные препараты. До завтра просто не успеть. По-видимому,
единственный выход - обратиться через прессу и телевидение к этим
проклятым евреям, постаравшись составить текст так, чтобы не вызвать
паники среди...
Он замолчал и сел, не закончив фразы. В конце концов, конкретные
предложения не входили в круг его обязанностей.
- И что мы им скажем? - скептически спросил Эмилий Сервел, министр