дезертирское, додумывать ее не стоило, и Дроздов уснул.
За ночь маневр сближения вывел "Одиссея" на траекторию около черной
дыры. Дроздов предложил назвать ее Антиноем, и Мирон согласился - ему было
все равно.
- Мирон, - сказал Дроздов, вспомнив свои ночные размышления, - лет
шесть назад я был на курсах... Узнал много интересного, в том числе и
того, что мало связано с искусством пилотажа. Потом - экзамен. Выл такой
тест. Или задача? Звездолет в поле тяжести черной дыры. Огромной, не чета
Антиною... Корабль неуправляем. Нужно увести его в открытый космос. Как?
Знания по физике черных дыр у меня невелики, а тогда были еще меньше.
Задачу я не решил, мне потом сказали результат, и я забыл его прочно, с
десятикратной надежностью. Я был уверен, что это мне ни к чему... Я и о
самой задаче вспомнил только нынче ночью. Но ты-то, Мирон, астрофизик, ты
просто обязан знать решение, поскольку оно существует. Оно есть, ты
понимаешь? Думай, черт возьми! Ты знаешь, что такое жизнь?..
На стене в каюте Мирона появилась фотография Риты с детьми. Дроздов
смотрел на улыбающееся лицо с мягкими ямочками на щеках и, странно, не
ощущал ничего, кроме глухой тоски воспоминаний о далеком и прошедшем.
Мирон что-то выписывал из книгофильмов, считал, пересчитывал. Но чаще
сидел перед экранами, закрыв глаза. Не очень-то у него получалось...
Истратив последние граммы топлива, Дроздов увел "Одиссея" от Антиноя
назад к "Пенелопе". Каждое утро он надевал скафандр и отправлялся на
станцию. Облазил ее от антенн до дюз, проследив путь Антиноя. Металл
испарился, превратился в плазму, рассеялся облаком, и в корпусе возник
канал вроде пулевого, он был как туннель, пересекавший все жизненно важные
центры. Топливные емкости - основные и резервные - были скомканы, как
бумажные кубики: это постарались приливные силы, которые на расстоянии
нескольких метров от Антиноя растягивали и разрывали конструкции любой
жесткости и прочности.
Прошел месяц - пролетел ярким болидом, хотя порой, особенно по ночам,
Дроздову казалось, что время шлепает тягучими каплями, медленно и гулко, и
запас капель невелик, скоро последняя.
Однажды вечером Мирон сказал:
- Соскучился я. Очень хочется домой...
Он не должен был так говорить. Только в одном случае он имел право
нарушить табу.
- Ну да, - ответил Мирон на немой вопрос командира. - Я нашел
решение. То, которое ты так прочно забыл.
В голосе его звучала ирония, и Дроздов понял, что Мирон давно
разгадал его хитрость с курсами космонавтов.
- Есть лишь три возможности, - продолжал Мирон. - Использовать
ресурсы "Одиссея", "Пенелопы" или Антиноя. Мы немы, "Пенелопа" мертва.
Значит, Антиной. Нужно как-то укротить его. Сейчас энергия частиц уходит
на излучение. Нужно направить ее в нужную сторону и модулировать нужным
образом.
Просто, гениально и совершенно ясно, как ясны общие истины, не
имеющие конкретного приложения.
- Я не специалист, Игорь, - сказал Мирон, - и если бы ты не убедил
меня, что решение есть, я ни за что эту задачу не решил бы... Ты ведь все
придумал с этими курсами, чтобы заставить меня работать... Вот тебе
решение. Все рождающиеся частицы несут большую энергию. Отдают они ее
почем зря, сталкиваясь друг с другом. А теперь представь: удалось сделать
так, чтобы частицы, родившись, летели строго в одном направлении... ну,
скажем, к Земле. Траектории их не будут пересекаться, исчезнут
столкновения, значит, не станет и побочного излучения. Вся энергия дойдет
по назначению, туда, куда мы захотим. А с ней и наше сообщение. В
сущности, это своеобразный лазер. Как в лазере, есть "резервуар"
энергичных частиц. Как в лазере, должен возникнуть тонкий нерасходящийся
луч. Есть разница, конечно: в обычном лазере атомы никуда не улетают, они
лишь испускают кванты света в строго заданном направлении. А здесь вместо
света - сами частицы... Проблема в том, чтобы заставить действовать этот
потенциальный лазер. Теперь-то я знаю, как это сделать: нужно облучить
Антиноя извне частицами с такой же энергией. Опять же как в обычном
лазере: ведь и там достаточно одного кванта, чтобы возникла лавина. Там
действуют законы квантовой оптики, а здесь - законы, о которых раньше не
знали. Даже те, кто учил тебя на курсах... Вот так, Игорь. Появится очень
тонкая струя частиц толщиной в доли миллиметра. Мы сможем направить эту
струю, этот луч на Землю. Нужно лишь точно прицелиться... Будем сигналить.
Будем сигналить. "Выстрелим в злодея Антиноя, - подумал Дроздов, -
натянем тугую тетиву Одиссеева лука. Никто, кроме Одиссея, не мог согнуть
этот лук, не мог пустить молниеносную стрелу. И мы не сможем. Вероятно,
Мирон гений, но на кой черт мне его гениальность? Теоретик! Он решил
задачу. Он, видите ли, соскучился. Тьфу..."
- Игорь, ты что? - Голос у Мирона был испуганный. Понял наконец, что
командиру вовсе не нравится его решение.
- Ничего, Мирон. Ты забыл только, что нам неоткуда взять быстрые
частицы, чтобы выстрелить ими в Антиноя. Неоткуда. У нас космический
корабль, а не синхрофазотрон.
Они в молчании разошлись по каютам, и Дроздов слышал, как Мирон
тыкается в стены - дает волю настроению. Дроздов поплыл к нему прямо в
спальном мешке, хватаясь руками за скобы. Они лежали рядом, перед глазами
была фотография Риты, и неожиданно Мирон сказал:
- Ты ведь любил ее, Игорь...
Было очень тихо на корабле, Дроздов не хотел нарушать тишину и
промолчал. А Мирон заговорил. Выл ли он зол на себя, на свою неудачу или
просто расслабился, потерял самоконтроль? Ему не к кому было возвращаться.
Рита ушла от него. Незадолго до отлета. Она полюбила другого. Мирон давно
это знал, но терпел - было жаль детей, и себя, и Риту тоже, потому что она
не ведала, что творит.
- Мирон, - сказал Дроздов, - когда вернемся домой, я сам с ней
поговорю. Какой-то вес мои слова будут иметь, как ты думаешь? Она не
совсем меня забыла?
Мирон заворочался в своем мешке. Он уже не верил в возвращение.
- У нас космический корабль, а не ускоритель, - сказал Дроздов, - но
зато у нас мощные магнитные ловушки. Мы можем поймать частицы от Антиноя и
отразить их, как зеркалом.
- А куда ты собираешься направить поток частиц? - неожиданно тусклым
голосом спросил Мирон.
- Как куда? - Дроздов осекся. Действительно, куда? Ведь стрелы из
лука Одиссея убивают! Поток частиц, узкий, как спица, и прямой, как луч
света, проникнет в земную атмосферу и вызовет в ней взрыв сродни ядерному.
Испепелит все на сотни километров.
"Слишком много энергии, - подумал Дроздов. - Нельзя сигналить.
Обычное дело - придумаешь что-нибудь такое, что никому раньше и в голову
не приходило, новый закон природы откроешь, создашь нечто, чтобы и себя
спасти, и людей не обидеть. Дашь источник энергии. Совсем даровой. Сколько
их носится в космосе, этих Антиноев и Эвримахов, этих неудачливых женихов
Пенелопы? Уж, наверно, не сто шестнадцать, как у старика Гомера.
Придумаешь нечто доброе и обязательно споткнешься - не бывает добра без
злой сердцевины. Черные дыры, такие, как Антиной, - прекрасный источник
энергии, но они и убийцы. Черные дыры, такие, как Антиной, - космические
лазеры-передатчики, но в них слишком много энергии. Слишком много...
Нельзя нам сигналить".
- Давай спать, - сказал Мирон. - Будем гордиться, что почти нашли
выход.
- Слишком много энергии, - пробормотал Дроздов. - Слишком много...
"Пенелопа" с полными баками рабочего тела пришла именно тогда, когда
ее ждали. Дроздов развернул антенны и передал на Землю огромное спасибо. А
потом они полетели домой, увозя впечатления и знания, не имевшие отношения
к кометной астрономии. Новая "Пенелопа", брошенная жена, осталась коротать
время с женихом своим Антиноем.
Остальное известно всем. В космосе за пределами Системы носятся
разведчики-автоматы и, подобно саперам на минном поле, ищут черные дыры,
осколки Большого взрыва. Найдя, подводят магнитное зеркало, и в сторону
пояса астероидов летит узкий, тоньше любой иглы, поток частиц. Здесь, на
сотнях астероидов, нацелившись рупорами антенн-приемников в невидимые
точки пространства, стоят теперь ЧД-энергостанции. Сотни Антиноев снабжают
Землю энергией, проблемы энергии больше не существует для человечества. А
началось все с небольшого сообщения, переданного по мировому стерео:
"Сегодня все станции в системе Юпитера зарегистрировали серию очень
ярких вспышек в атмосфере планеты. Вспышки следовали в определенной
последовательности, серия продолжалась около двух часов. Расшифровка
показала, что вспышки представляют собой переданное кодом (азбука Морзе)
сообщение исследовательского корабля "Одиссей-6" об аварии в конечном
пункте полета. Появление вспышек пока совершенно необъяснимо. Каждая
вспышка была энергетически эквивалентна взрыву ядерной бомбы в сотни
мегатонн. Явление отмечено также обсерваториями Марса, Луны и Цереры.
Автоматический танкер-ретранслятор "Пенелопа-7" стартует с Лунного
космодрома завтра".
Осталось сказать немного. Ромашов теперь знаменит, но кометную
астрономию не забросил. Всем и каждому он повторяет, что, если бы не
командир "Одиссея", если бы не его выдумка, он никогда бы не додумался до
открытия. Даже под страхом смерти. Ему, конечно, не верят, считают
единоличным автором ЧД-энергетики, а Дроздов от комментариев
воздерживается. У него нет желания быть связанным с Мировом на всю жизнь,
хотя, вероятно, он и согласился бы полететь с ним еще раз в глубокий
космос. Парадокс...
А Рита к Мирону не вернулась. Сильная женщина.
