- Держи! Хватай! Лови!
Скороход первым бросился на Петрушку, но тот успел отскочить в сторо-
ну, и гонец растянулся на полу.
- Поборемся! Я вам не дамся... - крикнул Петрушка и сорвал чалму с
Хранителя памяти.
Но тут стражники с веерами насели на Петрушку с двух сторон и связали
мальчика его же поясом.
ТРОФИМА СХВАТИЛИ
Чем же занимался Трофим, пока его сын вершил царские дела? Мастер не
терял времени даром. Он собрал в одну кучу все шестеренки, болты, гайки,
которые только мог найти в своем хозяйстве. Положил все это перед собой
и склонился над верстаком. Он соединял и разъединял разные пружинки,
пластинки, проволочки, завинчивал гайки и болты, потом вынул из груды
две стрелки, напоминающие летящих птиц, несколько колесиков, соединил их
и увидел, что у него получается как раз то, что нужно.
"Вот и закончил прибор, - радостно подумал Трофим и вставил его в
царскую голову. - Будет наш правитель настоящий Формалай. Так ведь полу-
чается. Форма головы станет, как у всех кукол, а на самом деле - обтяну-
тая сукном машина. Впрочем, это не беда. Зато правильные решения будет
принимать... Расскажу царю, что Петрушку вынужден был посадить на трон,
он скажет мне спасибо, руку пожмет и подарит участок под сад. Я посажу
там вишни, яблони. И когда Петрушка встанет на ноги, вырастет, он заме-
нит меня. Я буду ухаживать за садом и кормить мальчишек и девчонок самы-
ми сладкими ягодами..."
Мастер так размечтался, что не услышал ни шума в сенях, ни громких
голосов. Он очнулся, когда дверь со стуком распахнулась, и, стуча по по-
лу тяжелыми ногами, влетел в комнату взволнованный помещик Копилка.
- Взять этого мошенника! - крикнул он стражникам, которые ворвались в
мастерскую вместе с ним. - Полюбуйтесь! - Копилка сдернул простыную с
кровати, и все увидели обезглавленного Формалая. - Каков хитрец? Своего
сына посадил на трон вместо царя, а Формалая спрятал под простыню.
Мастер начал было объяснять, что царь приказал сделать ему новую го-
лову.
- Наш Формалай умнее всех. Разве будет он переделывать свою голову? -
бушевал Копилка. - Поторапливайся, поторапливайся. Царя ждут во дворце.
Трофим от волнения не мог справиться со своими руками. Пальцы у него
дрожали, швы ложились неровно, и когда он захотел оценить свою работу,
то отшатнулся: голова у Формалая оказалась пришитой задом наперед.
- Ты издеваешься над ним и над нами, - Копилка схватил лежавший на
столе инструмент и со злостью бросил на пол. - Переделывай сейчас же!
Мастер переделал свою работу.
Не успел он вымолвить слово "готово", как стражники связали ему руки,
а Копилка стал докладывать царю об опасном преступлении мастера Трофима
и Петрушки.
Едва услышал Формалай, что кто-то сел на его трон, как тотчас вскочил
и, не ожидая помещика Копилку, бросился бежать по улице.
- Держите мошенника Трофима, - бросил он на ходу. - Мы ему придумаем
такую казнь, чтобы другим неповадно было занимать царский трон.
...Петрушка лежал на полу, а вся дворцовая челядь тряпичного госу-
дарства окружила его и рассматривала во все глаза. И никто не обратил
внимания на вбежавшего в зал разъяренного Формалая.
- Это так вы мне служите? - едва успев сесть на трон, зычным басом
зарычал Формалай. - Вон отсюда!
Через полминуты в зале почти никого не осталось. Только Хранитель
царской памяти снова уселся в углу и поправил чалму. Скороход встал у
запасного выхода и поднял одну ногу, как бы показывая, что он готов отп-
равиться в путь сию же минуту. Хранитель царского платья спрятался за
занавесями.
Стражники втащили связанного Трофима.
- Как ты, мастер, посмел посадить на мой трон своего сына! - зарычал
Формалай. Борода у него тряслась, руки сжимались в кулаки, а глаза горе-
ли диким зеленым блеском.
- Я не успел в срок сделать такую голову, которая бы не думала, но
всегда принимала правильное решение... - робко начал объяснять Трофим. -
Ведь вы приказали переделать свою голову.
- Опомнись! - Формалай шагнул к мастеру и зажал ему рот рукой. - Ка-
кой заказ, какая голова? Разве моя голова плохо думает, что ее приходит-
ся чинить? Или она некрасивая? У меня самая лучшая голова, какая только
есть на свете.
Мастер Трофим пытался оправдаться, но Формалаева ладонь все крепче
зажимала ему рот. Он хотел, чтобы никто не знал, какой прибор вставил в
его голову мастер Трофим.
Царь продолжал:
- Всякий, кто осмелится хоть на минуту сесть на трон, будет сожжен на
костре.
Хранитель памяти, как обычно, хлопнул себя по лбу и возвестил:
- Запомним! Каждого, кто осмелится хоть на минуту сесть на трон,
сжечь на костре!
- И первого сожжем Петрушку, - подсказал Копилка.
- Совершенно точно, Петрушку. - Царь встал, поднял кверху руку, как
для клятвы, и торжественно произнес: - Петрушка будет сожжен через три
дня.
- Пощади! - Мастер грохнулся на пол и умоляюще протянул вперед руки.
- Пощади! Сожги лучше меня. Я старик, а мой Петрушка пусть живет.
- Нет, - прозвучало в ответ. - Петрушка умрет. А ты мне еще нужен. Ты
будешь делать мне солдат, и они пойдут на войну. Только работать ты от-
ныне станешь в тюрьме. Тебя нельзя оставлять на свободе.
- Простите! Простите! - умолял Трофим, но стражники подняли мастера с
колен и повели к двери.
- В тюрьму его, в тюрьму! Пусть там починит судью и сразу начнет шить
солдат, - приказал правитель.
ДОМ ИЗ ПЕСКА
Солдаты Формалая жили в казармах. Едва до них донеслась весть о том,
что царь распускает армию, они вышли на улицу, и со всех сторон понес-
лись выкрики:
- Я вернусь к жене и ребятишкам! Буду выращивать гречиху, сеять рожь
и пшеницу.
- Я разведу большой сад и по вечерам стану вместе с ребятами сидеть
под яблоней и рассказывать сказки.
- А я выучусь ремеслу ткача и буду ткать на своем станке самые краси-
вые ткани.
- А я буду строить дома. Большие, светлые. Я буду каменщиком.
Каждый высказывал свое заветное, и никто не слушал друг друга.
Вдруг один солдат отстегнул свою саблю и бросил ее прямо перед входом
в казарму.
- Не нужна мне она!
А вокруг слышался веселый шум и звон металла. Сначала куча оружия бы-
ла совсем маленькая, потом превратилась в небольшой холм, а потом стала
похожа на гору. Она уже загородила дверь казармы и поднималась до крыши.
В разгар этой шумной суеты прибыл запыхавшийся генерал. Он старался
самым первым прибежать в казарму, чтобы не допустить развала армии. Но
как ни быстро он катился на своих колесиках, добрая весть долетела до
солдат раньше. Атьдва застал у казармы весело смеющихся солдат и кучу
брошенного оружия. При его появлении никто не вытянулся, как обычно, в
струнку, никто не поднял руки для приветствия.
- Здравствуйте, воины! - еще не отдышавшись, выпалил он.
В ответ не последовало обычное: "Здравия желаем..." Шум стих, но тол-
па молчала.
- Братцы солдаты, - продолжал генерал, - не бросайте оружие. Вы вои-
ны. Ваше дело маршировать, стрелять и воевать. Мы соберемся вместе, за-
воюем царство Чуда-Юда морского, и тогда у нас будет много земли, коров,
лошадей, много всякого добра и богатства.
Сначала солдаты слушали его тихо, но чем дальше он говорил, тем шум-
нее становилось вокруг, тем больше выкриков неслось из толпы.
- Сам иди завоевывай Морское царство, - неслось из одного конца.
- Гнать его отсюда! - раздалось совсем близко.
- Братцы, - генерал поднял вверх обе руки. - Не оставляйте меня. Мы
вместе воевали!
- Мы воевали, а ты ордена получал! - раздалось из толпы. - Мы больше
не хотим воевать! Мы не хотим на свалку!
- Мы хотим пахать землю, растить ребятишек, строить дома.
- А я что буду делать? - выкрикнул генерал. - Я не умею строить дома,
не умею копать картошку, не умею бить молотом в кузнице. Куда я? - Гене-
ралу казалось, что он только подумал об этом, а на самом деле слова
прогремели на всю площадь.
Солдаты ответили хохотом.
- Подметать улицу, - шутил один.
- Ловить светлячков, - добавил другой.
И третий крикнул:
- Построй дом из песка, тогда мы вернемся.
- Солдаты, ребятушки! - взмолился Атьдва. - Мне никогда такого дома
не построить.
- Захочешь, чтобы солдаты вернулись к тебе, построишь. Берись за ра-
боту.
Атьдва резко нагнулся, чтобы взять первую горсть песку, но непривыч-
ные к такому движению ноги на колесиках подвернулись, и генерал ткнулся
носом в бугор. Снова поднялся, но на этот раз колесики увязли в песке и
забуксовали...
Атьдва, как мы уже знаем, не умел думать, но упорства у него было
хоть отбавляй. Он так хотел, чтобы армия вернулась к нему, что трудился
на славу. Он ползал на коленях, пытался возвести стену. Но, увы...
Солдаты сначала смеялись над Атьдва, но скоро это им наскучило, и они
разошлись по своим домам.
ТРОФИМ РАССЕРДИЛСЯ
Ослепший судья метался в камере, как зверь в клетке. "Когда же за
мной придут? Когда же Формалай позовет меня обратно? - рассуждал он сам
с собой. - Ведь не может государство жить без судьи".
Шли часы, а за Нашим-Вашим никто не приходил. "Почему на меня Форма-
лай рассердился? Я верно служил царю. Ему не найти больше такого предан-
ного слуги".
Тут дверь открылась, и два стражника втолкнули в камеру Трофима.
- Господин Нашим-Вашим, - произнес один из них, - Формалай Большой
прислал мастера Трофима, чтобы он пришил тебе глаза.
Трофим стоял, не двигаясь. Он почти не думал о себе, о том, что он
безвинно угодил в тюрьму. Он только шептал:
- Петрушка, мой любимый Петрушка. Тебя сожгут на костре, и я ничем не
смогу тебе помочь...
Горе мастера было так велико, что он разговаривал вслух, не замечая
этого. А судья, прислушиваясь к тихому бормотанию, подвигался все ближе
и ближе. Наконец он ухватился за рукав Трофима:
- А ну, пришей мне быстрее глаза. Государство не может быть без
судьи. Пришивай скорее, не ленись.
Но мастер не спешил брать в руки иголку. Он думал о сыне и упрекал
себя:
- Ах я, старый дурак! И зачем я послал во дворец вместо Формалая Пет-
рушку? Погубил своего родного сына.
- Как так - Петрушку вместо Формалая? - Судья дернул мастера за ру-
кав.
У мастера на душе было так тяжело, что он готов был поделиться своим
горем с первым встречным. И он начал рассказывать, как Формалай приказал
ему устроить такую голову, которая бы, не думая, принимала правильное
решение, как он вовремя не выполнил задание и вынужден был надеть на
Петрушку костюм Формалая и посадить его на царский трон. Едва Трофим в
своем рассказе добрался до этого места, как судья подпрыгнул от удивле-
ния и завизжал:
- Это из-за тебя, из-за твоего разбойника-сына я лишился глаз. Пришей
мне их сейчас же, сию минуту! А не то твоего сына не только сожгут, его
будут кипятить в горячем масле или жарить на большой сковородке.
Прерванный на середине рассказа, мастер Трофим растерялся. По привыч-
ке повинуясь приказу, взялся за иглу и начал пришивать судье глаз. Но
сквозь слезы он плохо видел, что нужно делать, и пришил глаз совсем не
там, где надо.
- Что ты делаешь? - бранился Нашим-Вашим. - Разве ты не видишь?.. Ты
пришил мне глаз на подбородке.
Мастер отрезал пуговицу бритвой.
- Шей снова! - судья погрозил Трофиму кулаком.
Мастер рассердился: "Ах, неблагодарный! - подумал он. - То сына моего
называет разбойником, то меня грозится побить. Я тебе покажу, как изде-
ваться над честной куклой".
- Эта пуговица плохая. Очень блеклая. Ее нужно заменить, - сказал
мастер. - А ты, Нашим-Вашим, не сердись. Я ошибся немножко. С кем не бы-
вает. Да не такие случаи бывали... Вот недавно оторвали солдату в драке
ухо. И пришлось мне пришивать новое. Я пришил ему собачье. Так он и по-
шел, бедняга, в строй - одно ухо человеческое, а другое собачье.
- Разве у тебя есть собачьи глаза? - забеспокоился судья.
