- Нет, нет. Не надо мне твоей благодарности. Ты злой и несправедли-
вый.
Судья собрал последние силы и сел.
- Выслушай меня. Я никогда больше не буду служить Формалаю. Ты зна-
ешь, я служил ему верой и правдой. Я выполнял все его приказы. Но ты сам
видишь, как Формалай наградил меня за мою верную службу. Я никогда этого
не прощу ему. Поверь мне, Петрушка, я не буду судьей. Я пойду работать
садовником или стану кузнецом, как Игнат.
- Гав! Гав! Не верь ему! - зарычал Тузик. - Он обманет тебя.
- Не надо верить, Тузик прав. - Петрушка хотел привязать судью к ло-
шади, но в глазах его было столько мольбы, а слова звучали так печально
и искренне, что мальчик все-таки поверил ему. Тот, кто сам честен, всег-
да верит в честность других.
В ЛОЖБИНЕ
Петрушка помог судье почистить костюм и приклеил смолой оторвавшиеся
волосы. И когда судья немного отдохнул, они пошли по тропинке, извиваю-
щейся по лугу.
- Куда мы идем? Я готов помочь тебе, но не знаю чем, - сказал судья.
- Я иду искать Аленку, дочь кузнеца, искусную рукодельницу. Генерал
Атьдва приказал ее бросить в море.
- Я пойду с тобой, - с готовностью отозвался Нашим-Вашим. - Вдвоем мы
найдем ее быстрее.
Они шли весь день, а когда солнце стало прятаться за дальним лесом,
уставший Петрушка предложил отдохнуть.
- Нужно устроиться на ночлег, - согласился судья. - Вон там, в ложби-
не, есть деревья, под которыми можно укрыться от дождя. Мы соберем ва-
лежнику, разведем костер.
Петрушка посмотрел, куда указывал судья, и ему понравилось это место.
Ласковый ручеек журчал между кустами орешника. Несколько лип и берез
приветливо шумели, и мальчику казалось, что они приглашают в гости. Пет-
рушка и судья принесли хвороста, разожгли костер и долго сидели, глядя
на огонь. Когда стало совсем-совсем темно. Петрушка сказал:
- Тузик, посторожи нас, чтобы никто не тронул.
- Гав! Гав! - отозвался Тузик. - Всегда готов сторожить.
Петрушка уснул, едва его голова коснулась травы. Судья тоже, каза-
лось, спал. Стояла такая тишина, что слышно было только легкое потрески-
вание угольков костра да тихое посапывание Петрушки.
Сначала Тузик зорко следил за каждым движением судьи; он все еще не
верил этому спутнику. Но время шло, а судья не двигался с места. "Может
быть, и правда, он решил больше не служить Формалаю, ведь Формалай пос-
тупил с ним очень жестоко". - Тузик прижал одно ухо к земле и закрыл
один глаз, а вторым все еще недоверчиво поглядывал на судью.
Костер догорал. Снопы искр уже не сверкали звездами в темном небе.
Угли покрывались серым налетом пепла.
Вдруг судья поднялся. Тузик мгновенно тряхнул ушами и уставился на
него: "Если он бросится на Петрушку, я вцеплюсь ему прямо в нос".
Но судья спокойно нагнулся к костру и подул на потухающие угли. Огля-
делся, разыскивая хворост. Хвороста нигде не оказалось.
- Тузик, пойдем хворосту наберем. Пусть Петрушка поспит подольше.
Собака замахала хвостом и побежала вперед. Она не лаяла, потому что
боялась потревожить сон мальчика.
- Пойди сюда, - вполголоса позвал судья. - Давай я привяжу тебя на
поводок. Очень темно, не вижу, куда идти. А ты поведешь меня туда, где
лежит хворост. Перед рассветом всегда прохладно, и нашему Петрушке будет
холодно.
"Какой он, оказывается, заботливый", - подумал Тузик, поднял голову и
тут же почувствовал, как сильные пальцы сдавили ему горло. Он попытался
залаять, но не мог, попробовал вырваться, оцарапал судье руку и чуть не
откусил нос. Но разве мог такой небольшой пес справиться с сильным и
рослым судьей.
Зажав собачью голову между коленями, судья поводком опутал дергающие-
ся лапы. Потом снял с себя пояс, стянул Тузику челюсти, оставил пса на
земле и пошел обратно к костру. Судья содрал с молодой липы лыко и, как
веревкой, связал им спокойно спящего доверчивого Петрушку по рукам и но-
гам.
ПО СТАРОЙ ПРИВЫЧКЕ
Судья вырыл яму, затащил туда связанного Петрушку, навалил сверху тя-
желые камни.
- Теперь уж ты пропадешь, проклятый мальчишка! Никто тебе не поможет,
а я снова стану царским судьей.
Он очень скучал без своих судебных заседаний и дни и ночи мечтал осу-
дить кого-нибудь и вынести суровый приговор.
Судья вернулся к собаке и за шиворот перенес на поляну, где пылал
костер.
- Я буду тебя судить.
- Я не совершил никакого преступления... - жалобно тявкнул Тузик.
- Ты нарушил закон нашего государства, нарушил честное собачье слово,
оцарапал мне руку и чуть не откусил нос, - отрезал судья и стукнул по
земле палкой, как будто она была судейским молотком. - Я заплатил за те-
бя двадцать монет и стал твоим хозяином. Ты должен был делать то, что я
приказывал. А ты не выполнил своего долга.
- Здесь нет свидетеля, - взвизгнул Тузик, который слышал от самого
Нашим-Вашим, что в суд обязательно вызывают свидетеля.
- Будут свидетели, - не растерялся Нашим-Вашим и поймал скакавшего
кузнечика.
Он, царский судья, привык заставлять свидетелей говорить то, что нуж-
но ему, Нашим-Вашим.
Схватив кузнечика за крыло, судья поднес его к носу собаки. Тузик
раскрыл пасть и лязгнул челюстями. Судья отдернул руку, а кузнечик ока-
зался в пасти собаки, которая тут же проглотила его.
- Нет твоего свидетеля, - пролаял Тузик.
Судья поймал второго кузнечика. На этот раз он держал его далеко от
собаки.
- Эй, свидетель, поклянись говорить правду, чистую правду.
Кузнечик неразборчиво застрекотал.
- Яснее говори! - прикрикнул судья. - Ты знаешь, что Тузик любит Пет-
рушку? Ты это видел?
- Чик-чирик! Чик-чирик! - прострекотал кузнечик. - Я видел, как соба-
ка лизнула Петрушку в нос и положила лапы ему на плечи. Чик-чирик!
- Можете идти, свидетель.
Нашим-Вашим отпустил кузнечика, и тот, освободившись, метнулся в кус-
ты.
- Следующий свидетель, - солидно продолжал судья, взмахнул рукой и
поймал стрекозу. Она испуганно забилась в его руках, затрепетала крылыш-
ками и нежно зазвенела:
- Я подтверждаю слова кузнечика.
- Достаточно, свидетель, лети прочь!
Стрекоза блеснула на солнце крыльями и улетела к ручью.
- Теперь объявляю приговор, - сказал судья. - Я мог бы повесить тебя
или закопать в землю, я мог бы утопить тебя в ручье, но я не сделаю это-
го. Я только сожгу тебе хвост. И пусть все собаки видят пса без хвоста и
смеются над тобой.
Он поднес к собачьему хвосту горящую головню, хвост загорелся, пово-
док тоже вспыхнул. Тузик с отчаянным воем поскакал по полю.
ПОИСКИ
Тузик скакал по полям, задевая ушами тяжелые, налитые зерном золотые
колосья, мчался через деревни, пересекал лесные чащи. Он скакал и так
громко выл, что в поле разлетались в стороны перепелки, в лесу его вой
подхватывали волки, а в деревнях все собаки бросались вслед за Тузиком.
Ведь это страшно неприятно, когда вместо хвоста торчит обрубок, и от не-
го неприятно пахнет паленым.
Так Тузик добежал до самого Формалайска. Он повертел носом, насторо-
жил уши и втянул в ноздри воздух: до него явственно донесся запах гари,
шипящего в воде железа и неразлучной с кузнецом трубки. Тузик побежал на
знакомый запах.
Он нашел кузнеца в одном из самых узких и бедных переулков.
Тузик подпрыгнул и дернул его за штаны. Игнат нагнулся. Тузик весь
дрожал, язык часто-часто высовывался изо рта, а глаза глядели грустно и
виновато.
- Опять беда? - встревожился Игнат.
- Беда. Судья схватил Петрушку в ложбине. А где он? Не знаю.
- Что ж, Тузик, пойдем. Будем искать нашего друга.
И они пошли.
Пес привел кузнеца на знакомое место. Игнат исходил всю ложбину вдоль
и поперек. Поднялся на холм, несколько раз пересек ручей. Не бросил ли
судья туда Петрушку? Заглянул в старую медвежью берлогу, пошарил палкой
в лисьей норе. Нет Петрушки.
- Нашим-Вашим не мог далеко унести Петрушку, - тявкая, уверял Тузик.
- Мы постараемся его найти, - подбадривал себя и собаку кузнец, хотя
сам уже устал от бесплодных поисков. - Давай отдохнем. Смотри, уже нас-
тупает ночь, а с рассветом снова примемся за поиски. - Игнат сел под ко-
рявым дубом, прислонился спиной к стволу и заснул. Тузик положил ему го-
лову на колени. Но тут две черно-белые сороки, догоняя одна другую, под-
летели к дереву, уселись над самой головой Тузика и застрекотали.
- А я что знаю. Я что знаю, - стуча клювом о ветку, затрещала одна
сорока. - Я была в саду Формалая и видела, что он стал совсем лысый,
совсем лысый, и голова его стала гладкая, как яйцо. А почему? Почему? Ты
знаешь почему? Он постоянно чешет затылок, потому что дела у него идут
все хуже и хуже. А кто его починит? Кто его починит, если Трофим в
тюрьме?
- Подумаешь, лысый Формалай, - прервала вторая сорока. - Нам все рав-
но, лысый Формалай, или кудрявый, или совсем без волос. А мне бы крошки
с его стола подобрать, да шерстинку из его матраца для гнезда. А сам
хоть без головы будь.
- А вот у меня новость, так новость, - сорока застрекотала потише, и
Тузику даже пришлось вытянуть шею, чтобы услышать, о чем они говорят. -
Я знаю, что гончары отказались работать. А Крынка, тот, кто не сделал
Формалаю памятник, уговаривает их не служить царю, а гнать его из страны
подальше.
- Разве это новость? Удивила?! Подумаешь... И крестьяне не хотят ра-
ботать на помещиков, и жестянщики - на правителя. Вот уж удивила! А вот
у меня новость, так новость. Я сейчас расскажу тебе секрет. Я видела, -
сорока подвинулась поближе к подруге и закончила: - я видела, как в лож-
бине, около ручья, судья Нашим-Вашим завалил Петрушку камнями. Теперь
никто не спасет Петрушку, - вздохнула сорока, - потому что не знают, где
он.
- Гав! Гав! Мы спасем! - залаял Тузик.
От громкого лая сороки взмыли вверх, а кузнец проснулся. Собака расс-
казала обо всем, и они устремились к ложбине. Там сразу заметили груду
камней. Кузнец откатил их в сторону и освободил мальчика.
- Тузик! Тузик! Дядя Игнат. Я так и знал, что вы придете. Друзья ни-
когда не оставляют товарища в беде!
Кузнец смотрел, как кувыркаются в траве Тузик и Петрушка, губы его
улыбались, а глаза были грустные: он думал об Аленке.
- Дядя Игнат, ты не грусти, мы с Тузиком обязательно отыщем твою
Аленку, - сказал Петрушка. - Мы пройдем все Морское царство и не вернем-
ся, пока не найдем.
МЫЛЬНЫЕ ПУЗЫРИ
Сборы Петрушки были недолгие. Да и что ему было нужно? Взял кожаный
мешок, положил в него полотенце, мыльницу да зубную щетку. Свистнул Ту-
зика и ступил прямо в синее море.
- Скажи, пожалуйста, - окликнул Петрушка старого усатого краба. - Не
видел ли ты Аленки? Ее бросили в море.
- За кого ты меня принимаешь? - обиделся краб. - Все знают, что я са-
мый мудрый, самый солидный морской житель. Я не плаваю по поверхности, я
ползаю по дну. А про свою Аленку спроси верхоплавок-медуз. Впрочем, я
сомневаюсь, что они скажут тебе что-либо толковое. - Краб щелкнул клеш-
ней и уполз под камень.
Петрушка и Тузик побрели дальше. Вдруг прямо на них налетел лупогла-
зый окунь.
- Эй, приятель, - поймал его за хвост Петрушка, - скажи, пожалуйста,
ты не видел Аленки?
- А что это такое: моллюск или вкусный червяк?
- Это девочка. У нее красное платье с белыми цветочками.
- Она уплыла туда. - Морской окунь указал хвостом направление и исчез
в глубине.
А Петрушка и Тузик пошли дальше и вскоре попали на скалистый остров.
Почти в центре его возвышались три огромные скалы, и на одной из них
стоял золотой дворец. Тузик повернул голову, втянул носом воздух и тявк-
нул:
- Аленка здесь. Я чую запах красного платья, белокурых волос и синих
глаз. Она плачет.
- Пошли скорее! - заторопился Петрушка, и они побежали прямо ко двор-
цу.
У входа во дворец дорогу им преградило страшное чудовище. У него были
кривые, толстые лапы, рыхлое студенистое туловище и огромная голова с
