оппортунистической, а то и преступной деятельностью; лже-учёные, создающие
ложные теории, расчитанные на моду и задерживающие развитие истинного знания;
'филантропы', поддерживающие все виды запретительного законодательства;
изобретатели взрывчатых веществ и ядовитых газов, спортсмены всех
разновидностей, призёры, чемпионы, рекордсмены; киноактёры и кинозвёзды;
романисты, поэты, художники и актёры, добившиеся коммерческого успеха,
творчество которых лишено какой-либо ценности, кроме денежной; основатели
фантастических сект и культов; и тому подобные личности. В каждой новой жизни
эти люди продолжают делать то, что делали раньше; они тратят всё меньше времени
на предварительное обучение, всё быстрее схватывают технику своего дела и
преуспевания в нём, добиваются всё большей известности и славы. Некоторые из них
рождаются вундеркиндами и демонстрируют свои выдающиеся способности с самого
раннего возраста.
Главная опасность для людей преуспевающего типа - их успех. Успех как бы
гипнотизирует их, заставляет верить, что они сами стали его причиной. Успех
заставляет их следовать линии наименьшего сопротивления, т.е. приносить всё в
жертву успеху. Поэтому в их последовательных жизнях ничего не меняется, разве
что успех достигается всё легче и легче, всё более механически. Не способные
сформулировать принцип своего успеха, они чувствуют, что их сила как раз в
механичности и заключается, поэтому они подавляют в себе все другие желания,
интересы и склонности.
Люди подлинной науки, подлинного искусства, подлинной мысли и деятельности
отличаются от них, главным образом, тем, что редко добиваются успеха. Как
правило, признание приходит к ним спустя долгое время после завершения их земной
жизни. С точки зрения повторения жизней это чрезвычайно благоприятный фактор. То
внутреннее разложение, которое почти неизбежно приходит с успехом, в них никогда
не проявляется. Они начинают новую жизнь новым стремлением к недостижимой цели;
иногда они возобновляют свой труд и 'вспоминают' его поразительно рано, как это
бывает у некоторых знаменитых музыкантов и мыслителей.
Эволюция, т.е. внутренний рост, внутреннее развитие, не может быть случайной или
механической. Пути эволюции - это пути джняна-йоги, раджа-йоги, карма-йоги,
хатха-йоги и бхакти-йоги; или же это путь особого учения, доступного лишь
немногим (о чём упоминалось раньше, в главе 7). Пять йог и путь особого учения
суть пути работы над собой для людей разных внутренних типов. Но все эти пути в
равной степени трудны, все они требуют всего человека.
Люди нисходящего типа здесь сразу же отпадают. Никакая эволюция для них
невозможна, ибо они не способны на длительные и непрерывные усилия, тогда как
эволюция есть результат долгой и упорной работы в определённом направлении. В
точно таком же положении находятся и люди преуспевающего типа. Людям нисходящего
типа мешают их неудачи, преуспевающего - их успех.
Для людей 'быта' и исторических персонажей эволюция возможна только на пути
очень трудной, скрытой карма-йоги, ибо на внешние изменения они не способны. И
если каким-то чудом они начинают понимать свой положение и разрешают главную
загадку жизни, им приходится играть роль, притворяться ничего не замечающими и
не понимающими. Помимо карма-йоги, некоторым из них доступна бхакти-йога.
Карма-йога показывает им, что можно, не меняясь внешне, измениться внутри, что
важна только эта внутренняя перемена. Этот путь чрезвычайно труден, почти
невозможен; он требует большой помощи от того, кто способен её оказать.
Для всех категорий людей эволюция связана со вспоминанием. Раньше говорилось о
вспоминании неизвестного прошлого. И вспоминание может быть различным по своему
качеству, может обладать самыми разными свойствами. Эволюционирующий индивид
припоминает, хотя и смутно, свои предыдущие жизни. Но поскольку эволюция
означает ускользание от колеса пятого измерения и переход к спирали шестого
измерения, вспоминание имеет смысл только тогда, когда оно обладает активным
характером и определеённым направлением, когда оно порождает недовольство
существующим положением и стремление к новым путям.
Этим я хочу сказать, что само по себе вспоминание не вызывает эволюции;
наоборот, оно может оказаться причиной ещё худшего порабощения жизнью, т.е.
пятым измерением. В этих случаях 'вспоминание' принимает формы 'рутинной жизни'
или патологии, скрываясь за тем или иным видом эмоционального или практического
отношения к жизни.
Иногда человек определённо начинает думать, что ему известно то, что должно
произойти в дальнейшем. Если он принадлежит к преуспевающему типу, он
приписывает это своей одарённости, проницательности, ясности ума и так далее. На
самом деле это просто вспоминание, хотя и неосознанное. Человек ощущает, что уже
шагал по этой дороге; он почти наверняка знает, что ожидает его за ближайшим
поворотом; естественно, что в подобных случаях вспоминание порождает в нём
гордость, самоуверенность и самодовольство вместо неудовлетворённости.
Люди абсолютного повторения (т.е. люди 'рутинной жизни'), а также 'исторические
персонажи' обладают порой почти сознательными вспоминаниями; но это не
пробуждает их, а ещё сильнее привязывает к мелочам, к вещам, обычаям, словам,
ритуалам, жестам; вспоминание мешает им отойти от себя и взглянуть на себя со
стороны.
Деловой человек объясняет вспоминание своим опытом, сообразительностью,
правильными догадками, своим 'чутьём', 'деловым инстинктом', 'интуицией'. В
случае 'великих' полководцев, государственных людей, вождей революций,
мореплавателей, открывающих новые земли, изобретателей, учёных, создающих новые
теории, писателей, музыкантов, художников всё объясняется 'талантом',
'гениальностью', 'вдохновением'. У некоторых вспоминание пробуждает безумную
смелость или неотвязчивое желание рисковать своей жизнью. Они чувствуют, что
этого с ними произойти не может, что их не могут убить, как убивают обычных
людей. Таковы многие исторические личности, 'баловни судьбы'.
У людей нисходящего типа вспоминание тоже может быть очень живым, однако оно
лишь усиливает ощущение колеблющейся под ногами почвы. В результате растёт их
отчаяние и недовольство, которые выливаются в ненависть, злобу или бессильную
тоску, в преступления или эксцессы.
Итак, само по себе вспоминание не ведёт к эволюции, но эволюция на определённой
стадии пробуждает вспоминание. Однако в этом случае вспоминание не
затуманивается высшими или низшими личными толкованиями и становится всё более и
более сознательным.
Вот почти и всё, что, пользуясь общедоступным материалом, можно сказать о вечном
возвращении. Остаётся установить отношение идеи вечного возвращения к идее
'перевоплощения', как она трактуется в некоторых учениях.
Ранее я упомянул, что идею перевоплощения можно рассматривать как искажение идеи
вечного возвращения. Во многих случаях так оно и есть; хотя имеются
самостоятельный смысл. Его можно отыскать в некоторых намёках, содержащихся в
индийских писаниях и у отдельных авторов в позднейшей мистической литературе. Но
прежде чем перейти к источнику идеи перевоплощения или к её самостоятельному
смыслу, я хочу вкратце перечислить самые известные толкования этой идеи.
В современной теософии, которая, как было сказано выше, из всех индийских учений
стоит ближе всего к культу Кришны, человек рассматривается как сложное существо,
состоящее из 'семи тел' . Более высокие, или тонкие, из этих тел (седьмое,
шестое и пятое) суть лишь принципы, которые содержатся в четвёртом теле.
Четвёртое тело бессмертно и способно перевоплощаться; это значит, что после
смерти физического тела и последовательных 'смертей' второго и третьего
('астрального' и 'ментального') тел, которые после смерти физического тела
иногда живут очень долго, четвёртое тело, или тело причинности, перевоплощается
в нового человека, рождающегося через длительный промежуток времени в совершенно
иных, новых условиях; согласно теософским авторам, между одним и другим
перевоплощениями проходит несколько сот, а то и тысяч лет.
Необходимо также отметить, что состояния этих высших тел (астрального,
ментального и причинного) на разных стадиях человеческой эволюции весьма
различны. У малоразвитого человека тело причинности представляет собой едва ли
нечто большее, чем принцип. Оно не обладает никакими вспоминаниями, и новое
перевоплощение оказывается как бы независимой жизнью. Только на сравнительно
высоких стадиях развития тело причинности имеет некоторые туманные вспоминания о
прошлой жизни.
Идея перевоплощения связана с идеей 'кармы'. Карма понимается как цепь причин и
следствий, переходящих из одной жизни в другую. Но в отвлечённую идею кармы
вводится идея воздаяния. Таким образом, действия человека по отношению к другим
могут вызывать подобные же действия тех или иных людей по отношению к нему в его
следующей жизни; те же самые результаты могут быть и от воздействия случайных
причин. Так, существование калек или людей, страдающих от мучительных и
неприятных болезней, объясняется жестокостями, совершавшимися этими людьми в их
прошлых жизнях. При этом считается, что их собственные страдания служат
искуплением тех страданий, которые были ими вызваны. В действительности же в
идее кармы страдание не обладает искупительной силой. Человек должен понять
нечто из страдания, внутренне измениться под его воздействием и начать
действовать иначе, чем прежде. Тогда новая карма, так сказать, сотрёт старую, и
страдания человека прекратятся.
Другие учения, принимающие идею перевоплощения, отличаются от теософии только
формально, в некоторых деталях. Так, доктрины европейских 'спиритов' говорят о
более быстром перевоплощении, которое происходит не через сотни и тысячи лет, а
через несколько месяцев или лет. Выше упоминалось, что современный буддизм
признаёт немедленное перевоплощение сразу же после смерти. В этом случае
перевоплощающийся принцип (в буддизме существование 'души' отрицается) - это
'последняя мысль умирающего человека'.
Во всех этих концепциях перевоплощения не высказывается ни малейшего сомнения в
правильности обычной точки зрения на время. Именно это и лишает их какой бы то
ни было силы и значения. Время предполагается как бы реально существующим - и
существующим в той же форме, в какой его постигает обычное мышление. Этот факт
принимается как данность без всяких ограничений доказательств. Часы, календарь,
история, геологические периоды, астрономические циклы, несомненно, не вызывают в
обыденном мышлении никаких сомнений. К несчастью, это 'старомодное время'
нуждается в очень серьёзных поправках.
В 'Tertium Organum' я указал, что в идее времени восточные писания ушли намного
дальше, чем западная философия. Европейские теософы любят часто цитировать слова
Веданты о 'вечном теперь' и т.п. Но между 'вечным теперь' и календарём
существует много промежуточных стадий, и как раз об этих промежуточных стадиях
они ничего не знают.
Человек умирает, цикл его жизни закончился; и если даже при этом сохраняется его
сознание, или душа, то время исчезает. Это значит, что для души времени нет; она
пребывает в вечности. После смерти для неё не существует следующего дня,
следующего года, следующего столетия. В вечности нет направления от 'до' к
'после'. Не может существовать 'до' в одном направлении, а 'после' - в другом; и
'до', и 'после' существуют там во всех направлениях. Если же душа или
завершившаяся жизнь куда-то притягивается, это притяжение может идти по пути
'до' или 'после' на любой из 'больших линий', на пересечении которых она
окажется. Отсюда следует, что если перевоплощение возможно, то оно возможно в
любом направлении вечности. Вообразим, что для завершённого цикла жизни человека
'большая линия' - это линия земного существования. Тогда путь души может
проходить по этой линии в обоих направлениях, а не обязательно только в одном.
Ошибки нашего исчисления времени состоят в том, что, размышляя о времени, мы как
бы выпрямляем сразу несколько кривых линий: жизнь человека, жизнь человеческих
