На самом деле, они пришли к ней уже очень давно. Я упоминал учение Пифагора,
буддизм, теории перевоплощений и переселение душ, которые в их современной форме
- не более, как искажения идеи вечного возвращения. Многие другие идеи будущей
жизни, намёки на них в 'оккультных учениях' (например, удивительная идея о
возможности изменять прошлое), различные народные верования (например, культ
предков), - всё это связано с идеей возвращения.
Совершенно ясно, что идея возвращения в своём чистом виде не может быть
популярной; и прежде всего потому, что с точки зрения обычной логики она
выглядит абсурдной: в мире 'трёхмерных' ощущений и общепринятого 'времени'
ничего подобного не существует. Наоборот, согласно обыденной мудрости этого
мира, 'ничто никогда не возвращается'. Так что даже в тех учениях, в которых
идея возвращения первоначально существовала в её чистой форме (как, например, в
буддизме), она была искажена и приспособлена к обычному пониманию. Согласно
последним объяснениям учёных буддистов, человек рождается к новой жизни в самый
момент своей смерти. Но это рождение представляет собой продолжение во времени.
Буддисты отвергли 'нелепую' идею о возвращении в прошлое; их 'колёса жизней'
катятся вперёд вместе с календарём. Таким образом, они, несомненно, лишили идею
возвращения всей её силы, зато сделали приемлемой для масс, доступной логическим
объяснениям и упрощённому изложению.
Говоря об идее вечного возвращения, необходимо понять, что обычным способом
доказать её невозможно, т.е. она не доступна рутинным методам наблюдения и
проверки. Мы знаем всего одну линию времени, ту, на которой сейчас живём. По
отношению ко времени мы являемся одномерными существами и не обладаем знанием
параллельных линий. Всякое предположение о существовании параллельных линий не
может быть доказано, пока мы остаёмся на одной из них. В моей книге 'Tertium
Organum' я описал, какой должна быть вселенная одномерных существ. Эти существа
не знают ничего, кроме своей собственной линии, и если бы они предположили
существование чего-то нового, ранее им не известного, оно появилось бы на их
собственной линии: перед ними или позади них. Совершенно таково же и наше
положение по отношению ко времени. Всё существующее должно занимать определённое
место во времени: перед нами или позади нас. Не может существовать ничего,
параллельного нам. Это значит, что мы неспособны доказать существование чего-то
параллельного, пока остаёмся на своей линии. Но если мы попытаемся оторваться от
обычных взглядов и подумаем о том, что предположение о существовании линий
'времени', параллельных нашей, является более 'научным', чем наивное понимание
времени как одномерной линии, - тогда представление о жизни как о повторяющемся
явлении окажется гораздо более лёгким, чем мы это себе представляем.
Обычные взгляды основаны на представлении, что жизнь человека, т.е. его
внутренний мир, желания, вкусы, симпатии и антипатии, склонности, привычки,
тенденции, способности, таланты и пороки возникают из ничто и исчезают,
обращаясь в ничто. Христианские учения говорят о возможности будущей жизни, о
загробной жизни; но ничего не сообщают о жизни до рождения. Согласно их точке
зрения, 'души' рождаются вместе с телами. Однако очень трудно думать о жизни,
т.е. о душе, как о существе, возникшем из ничто; гораздо естественнее полагать,
что эта жизнь существовала и раньше, до рождения. Но люди не знают, как начать
думать в этом направлении. Теософские теории перевоплощений, которые пытаются
растянуть жизнь человека вдоль линии жизни всей земли, не выдерживают критики с
точки зрения правильно понятой идеи времени.
Есть десятки, возможно, сотни различных остроумных теорий, претендующих на
объяснение всех углов и кривых внутреннего мира человека сочетанием
наследственных влияний и подавляемых голосов скрытых инстинктов. Все эти теории
приемлемы, каждая в своей области; но ни одна из них не объясняет в человеке
всего. Одна теория объясняет лучше одно, другая - другое; но многое, очень
многое остаётся необъяснённым. Иначе и быть не может, так как теории
наследственности, даже наследственности, уходящей в туманное прошлое, теории
скрытых инстинктов, бессознательной памяти - все они могут объяснить лишь
отдельные стороны человека, но не все. И до тех пор, пока мы не признаем, что
жили прежде, в нас останется очень много такого, чего мы никогда не сумеем
постичь.
Очень трудно принять идею абсолютного и неизбежного повторения всего. Нам
кажется, что если бы мы смогли припомнить хотя бы что-то, мы сумели бы избежать
повторения самых неприятных вещей. Кроме того, идея абсолютного повторения не
согласуется с идеей 'нарастающих тенденций', которая также является необходимой.
В связи с этим следует признать, что по характеру повторения жизни люди делятся
на несколько типов, или категорий.
Есть люди абсолютного повторения: всё, как большое, так и малое, переносится у
них из одной жизни в другую.
Есть и такие, жизнь которых каждый раз начинается одинаково, но протекает с
незначительными колебаниями и приходит примерно к тому же концу.
Существуют такие, чья жизнь движется по восходящей линии и делает их с внешней
стороны всё более богатыми и сильными.
Жизнь других, наоборот, явно движется по нисходящей линии: в них постепенно
разрушается всё живое, и они обращаются в ничто.
Наконец, встречаются люди, жизнь которых содержит внутреннюю восхолящую линию,
которая постепенно выводит их из круга вечного повторения и позволяет перейти на
другой план бытия.
Рассмотрим сначала тот тип жизни, где неизбежно абсолютное повторение.
Это, прежде всего, люди 'быта' с глубоко укоренившейся, окаменелой, рутинной
жизнью. Их жизни следуют одна за другой с монотонностью часовой стрелки,
движущейся по циферблату. В их жизни нет ничего неожиданного, случайного,
никаких приключений. Они рождаются и умирают в том же самом доме, где родились и
умерли их отцы и матери, где родятся и умрут их дети и внуки. Общественные
потрясения, войны, эпидемии, землятресения иногда сметают их с лица земли целыми
тысячами и сотнями тысяч. Но, за исключением такого рода событий, вся их жизнь
строго упорядочена, расписана по плану. Представим себе купца старинного
восточного города; он живёт в окружении рутинной жизни, которая протекает без
особых перемен из века в век. Он торгует коврами в той же лавке, где торговали
его отец, дед, а возможно, и прадед. Вся его жизнь от рождения до смерти
обозрима, как на карте: в таком-то году он женится, в таком-то берёт старшего
сына с собой в лавку, в таком-то -выигрывает тяжбу с соседом, всегда одним и тем
же способом; умирает он тоже всегда в одно и то же время, в тот же день и час, и
всегда от одной и той же причины, - объевшись плова.
В жизни таких людей не происходит ни одного нового события. Но именно эта
непреложность повторения порождает в них неясное осознание неизбежности
происходящего, веру в судьбу, фатализм, а иногда своеобразную мудрость и
спокойствие, переходящее порой в ироническое неприятие тех, кто исполнен
беспокойства, чего-то добивается, к чему-то стремится.
К другой разновидности людей из категории точного повторения относятся
исторические персонажи: люди, чья жизнь связана с великими жизненными циклами,
скажем, с жизнями многих людей, государств, народов. Это великие завоеватели,
вожди, реформаторы, создающие империи и разрушающие великие царства (как свои
собственные, так и своих врагов), - все они принадлежат к этой разновидности. В
жизни таких людей также нет и не может быть никаких перемен. Любое произнесённое
ими слово влияет на судьбы народов, и они должны знать свою роль в совершенстве:
ничего не прибавлять от себя и ничего не упускать.
Этот тип становится особенно ясным, если рассмотреть слабые исторические
личности - людей, которых история как бы намеренно выдвигает на передний план в
те периоды, когда должна быть разрушена империя или целая культура. Таковы,
например, Людовик XVI или Николай II.
Они ничего не делают и не желают ничего делать; единственное, чего им хочется, -
это чтобы их оставили в покое. Однако любое их движение, любой жест, любое слово
(даже те слова, которые, казалось бы, произнесены по ошибке) приобретают особое
значение и либо начинают, либо заканчивают целые исторические периоды. Все они
без исключения ведут к конечной катастрофе, ни одно из этих слов нельзя
отбросить, даже ошибки с необходимостью повторяются.
'Сильные личности' - Наполеоны, Цезари, Чингиз-ханы - ничуть не отличаются от
слабых. Они - пешки на той же самой доске и точно так же не могут ничего сделать
сами, не могут сказать ни одного собственного слова, не могут ничего прибавить к
тому, что должны сказать или сделать, и не могут ничего отнять.
Что касается тех, кто составляет толпу на мировой сцене, то и для них повторение
является неизбежным. Толпа должна хорошо знать свою роль в каждый отдельный
момент. Никакие выражения народных чувств во время патриотических манифестаций,
вооружённых восстаний и революций, коронаций и переворотов не были бы возможны,
если бы толпа не знала заранее свою роль или забыла её. Такое знание возможно
только благодаря постоянному повторению одного и того же.
Но если перейти к жизни отдельных людей, которые составляют толпу, мы обнаружим,
что у разных людей 'нарастающие тенденции' приводят к очень разным результатам.
'Нарастающие тенденции' могут быть двух родов: те, что повышают жизненность
(хотя бы внешне), и те, что понижают её.
Рассмотрим тип, в котором жизненность снижается, тип с нарастающей тенденцией к
вырождению. К этой категории относятся неудачники, пьяницы, преступники,
проститутки, самоубийцы. С каждой новой жизнью их 'падение' совершается всё с
большей лёгкостью, а противодействие ему всё меньше. Их жизненная сила
постепенно понижается, они превращаются в живые автоматы, в собственные тени, в
носителей единственного желания, которое составляет их главную страсть, главный
порок или главную слабость. Если их жизнь связана с жизнью других людей, эта
связь постепенно слабеет и в конце концов исчезает. Такие люди медленно уходят
из жизни. Именно это происходит с самоубийцами. Они окружены атмосферой некой
фатальности; иногда они даже не доживают до момента самоубийства и начинают
умирать ещё раньше; наконец, они просто перестают рождаться.
Это подлинная смерть, ибо смерть существует так же, как существует рождение.
Души, подобно телам, рождаются и умирают. Рождение всех душ одинаково. Как оно
происходит - это, пожалуй, величайшая тайна жизни. Но смерть душ может быть
различной. Душа может умереть на одном плане бытия и перейти на более высокий
план. А может умереть полностью, сойти на нет, исчезнуть, перестать
существовать.
К категории умирающих душ принадлежат люди, известные своей трагической судьбой
и особенно трагическим концом. Именно к ним относилось замечательное правило
элевсинских мистерий, которое никогда не было верно понято или объяснено.
Участие в мистериях запрещалось, во-первых, преступникам, во-вторых, чужеземцам
(т.е. варварам), наконец, людям, в жизни которых случались большие несчастья.
Обычно это правило истолковывали в том смысле, что большие несчастья в жизни
человека свидетельствовали о враждебности или гневе богов, вызванных каким-то
поступком этого человека. Но в эзотерическом понимании совершенно очевидно, что
людей, жизнь которых являет собой ряд катастроф, нельзя допускать ни к участию в
мистериях, ни к освящению, июо сам факт этих непрерывных катастроф говорил о
том, что она катится под уклон и остановить её невозможно.
В видимом контакте с нисходящим, неудачливым типом, но фактически в точно таком
же положении находятся люди, добившиеся с обычной точки зрения успеха; дело в
том, что успех этот достигается приспособлением к самым тёмным и бессмысленным
сторонам жизни. Таковы люди, которые быстро сколачивают огромные богатства,
миллионеры и миллиардеры; преуспевающие государственные деятели, известные
