возвращения и её разные аспекты, необходимо вернуться к идеям, изложенным в
главе 'Новая модель вселенной'.
Идея времени как четвёртого измерения не противоречит обыденному взгляду на
жизнь, когда мы принимаем время за прямую линию. Эта идея разве что вызывает
ощущение большей предопределённости, большей неизбежности. Но идея времени как
кривой четвёртого измерения в корне меняет нашу концепцию жизни. Если мы точно
поймём смысл этой кривизны, в особенности если начнём понимать, как кривая
четвёртого измерения преобразуется в кривые пятого и шестого измерений, наши
воззрения на вещи и на самих себя уже не смогут остаться такими, какими были.
Как сказано в предыдущей главе, в соответствии с начальной схемой измерений, в
которой измерения изображаются в виде прямых линий, пятое измерение - это линия,
перпендикулярная линии четвёртого измерения и пересекающаяся её, т.е. линия,
проходящая через каждый момент времени, линия бесконечного существования одного
момента.
Но как формируется эта линия, откуда она выходит и что выходит из неё? Это можно
до некоторой степени понять, если представить жихнь в виде серии волновых
колебаний.
Как мы помним из теории физических волновых колебаний, каждая волна содержит в
себе полный круг, т.е. материя волны движется по замкнутой кривой на одном и том
же месте до тех пор, пока действует сила, её создающая.
Следует помнить и то, что каждая волна состоит из меньших волн, являясь, в свою
очередь, составной частью более крупной волны.
Если ради удобства рассуждений мы примем дни за малые волны, которые формируют
более крупные волны - годы, тогда волны лет составят одну большую волну жизни. И
пока эта волна катится вперёд, волны дней и лет вращаются на предназначенных им
местах, снова и снова повторяя своё движение. Таким образом, линия четвёртого
измерения, или линия жизни, или линия времени, состоит из волн повторяющихся
дней, из малых кругов пятого измерения, совершенно так же, как луч света состоит
из квантов, каждый из которых совершает вращательное движение на своём месте,
пока продолжается действие первоначального толчка, вызвавшего появление луча. Но
сам по себе луч может быть кривой линией, составной частью какой-то другой,
более крупной волны. То же самое относится и к линии жизни. Если считать её
одной большой волной, состоящей из волн дней и лет, придётся допустить, что
линия жизни движется криволинейно и, совершив полный оборот, возвращается к
исходному пункту. И если день или год являют собой волну в колебательном
движении нашей жизни, то вся наша жизнь представляет собой волну другого
колебательного движения, о котором мы ничего не знаем.
Как я уже указал, в обыденном сознании жизнь представляется прямой линией,
проведённой между моментами рождения и смерти. Но, представляя жизнь в виде
круговой волны, мы получим фигуру, в которой точка рождения совпадает с точкой
смерти. Для тех, кто следил за развитием идей, касающихся 'измерений времени', в
предыдущей главе, этот пункт не представляет особых трудностей для понимания, а,
наоборот, является естественным следствием из того, что было сказано ранее. Но
он вызывает вопрос, на который трудно ответить, а именно: как сохраняются
одинаковые отношения между рождениями разных людей, если мы знаем, что отношения
между их смертями совсем иные, чем отношения между рождениями? Короче говоря,
что случается с человеком, который умер раньше своей бабушки? Он должен родиться
немедленно, однако его мать ещё не родилась!.. На это возможны два ответа:
во-первых, можно сказать, что в момент соприкосновения души с вечностью
возникают другие соотношения времени, ибо момент вечности может обладать другой
временной ценностью; во-вторых, можно утверждать, что наши обычные представления
о 'временных отрезках' неверны. Например, время может обладать для нас разной
длительностью - пять, десять, сто лет, - но всегда сохраняет свою скорость.
Однако, где доказательства правильности такого представления о времени? Почему
не предположить, что в определённых пределах (например, по отношению к
человеческой жизни) время обладает одинаковой длительностью, но разной
скоростью? Одно не более сомнительно, чем другое; но с допущением такой
возможности исчезает и сам вопрос.
В моей книге 'Tertium Organum' я привожу рисунок фигуры четвёртого измерения,
взятый из книги Ван Маанена. Фигура состоит из двух кругов, один внутри другого.
Эта фигура обозначает жизнь: малый круг - человек, большой - жизнь человека.
Малый круг катается внутри большого, который сначала расширяется, а затем
постепенно сужается и приводит малый круг к той самой точке, откуда он начал
движение. Катаясь по большой окружности, малый круг вращается вокруг собственной
оси, и это вращение есть вечность по отношению ко времени - движению по большой
окружности.
Здесь мы вновь встречаемся с кажущимся парадоксом: пятое измерение возникает
внутри четвёртого, движение по линии пятого измерения создаёт движение по линии
четвёртого измерения. Как же найти здесь начало и конец? Что является движущейся
силой и что движимым объектом? Будет ли это малый круг, вращающийся вокруг своей
оси и приводимый в движение толчком, который отправляет его в движение по
большой окружности? Или же большой круг сам приходит в движение благодаря
вращению малых кругов? Одно движет другое. Но по отношению к жизни, изображаемой
большим кругом, вечность можно обнаружить, во-первых, в малых кругах,
изображающих повторяющиеся моменты дней и лет, а во-вторых, в повторениях самого
большого круга, в повторении жизни, принимающей форму повторной волны.
Подобно тому, как это было в случае четвёртого измерения, мы вновь обнаруживаем,
что высшее измерение возникает как бы над низшим измерением и в то же время под
ним.
Как наверху, так и внизу.
Четвёртое измерение для нас находится в мире небесных тел и в мире молекул.
Пятое измерение находится в мгновениях жизни, вечно пребывающих там, где они
есть, в повторении самой жизни как целого.
Сама жизнь для человека является в виде времени. Для человека нет и не может
быть иного времени, чем время его жизни. Человек - это его жизнь. Жизнь человека
и есть его время.
Измерение времени для всех при помощи таких явлений, как видимое или
действительное движение солнца или луны, можно оправдать, так как оно удобно для
практических целей. Но при этом все забывают, что это всего-навсего формальное
время, принятое в результате общего соглашения. Абсолютное время для человека -
его жизнь, и за пределами этого времени другого быть не может.
Если я сегодня умру, завтрашний день для меня существовать не будет. Но, как
было сказано выше, все теории будущей жизни, посмертного существования,
перевоплощений и т.п. содержат одну очевидную ошибку. Все они основаны на
обыденном понимании времени, т.е. на идее о том, что завтра будет существовать и
после смерти. На самом же деле именно в этом и состоит отличие жизни от смерти.
Человек умирает, потому что его время подошло к концу. Завтрашнего дня после
смерти нет, хотя все обычные представления о 'будущей жизни' исходят из этого
'завтрашнего дня'. Как может существовать какая-то будущая жизнь, если внезапно
обнаруживается, что никакого будущего нет, нет 'завтра', нет времени, нет
'после'? Спириты, теософы, теологи и прочие, знающие всё о будущем и о будущей
жизни, окажутся в очень странном положении, когда поймут, что никакого 'после'
не существует.
Что же тогда возможно? И в чём смысл жизни, представленной в виде круга?
В предыдущей главе я указывал, что сама кривизна линии времени подразумевает
присутствие в неё езё одного измерения, а именно пятого, или вечности. И если в
обычном понимании четвёртон измерение представляет собой протяжённость времени,
чем же является пятое измерение, или вечность?
Вечность может быть понята нашим умом в двух формах: в форме сосуществования или
в форме повторения. Форма сосуществования требует пространства - где-то ещё
существуют вещи, идентичные существующим здесь, такие же люди, такой же мир.
Форма повторения требует времени - когда-то ещё всё повторится или повторяется -
по завершении данного частного цикла, т.е. этой отдельной жизни, или после же
после каждого мгновения. Последняя идея, т.е. идея повторения каждого мгновения
вновь и вновь, близка идее сосуществования. Но нашему уму удобнее думать об идее
повторения в форме повторения циклов. Кончается одна жизнь, и начинается другая;
окончилась одно время, началось другое. Смерть в действительности есть
возвращение к началу.
Это значит, что если человек родился в 1877 году и умер в 1912 году, то после
смерти он обнаружит себя вновь в 1877 году и должен снова прожить ту же самую
жизнь. Умирая и завершая цикл своей жизни, онтвойдёт в ту же самую жизнь с
другого конца. Он опять родится в том же самом городе, на той же улице, у тех же
родителей, в том же самом году, в тот же день. У него будут те же братья и
сёстры, те же дяди и тётки, те же игрушки, те же котята, те же друзья, те же
женщины. Он совершит те же ошибки, будет так же смеяться и плакать, радоваться и
страдать. И когда придёт время, он умрёт совершенно так же, как умирал раньше. И
снова в момент его смерти всё окажется точно таким же, как будто стрелки всех
часов перевели назад на 7 часов 35 минут второго сентября 1877 года; с этого
момента они вновь начнут своё обычное движение.
Новая жизнь кончается совершенно в тех же условиях, что и предыдущая; то же
самое относится и к её началу. Она и не может начаться в каких-либо иных
условиях. Единственное, что можно и даже необходимо допустить, - это факт
усиления в каждой жизни тенденций предшествующей, тех склонностей, которые росли
и крепли в течение всей жизни; это справедливо по отношению как к хорошим, так и
дурным склонностям, к проявлению силы и проявлению слабости.
Фактически, для идеи вечного возвращения имеется гораздо больше психологического
материала, нежели это предполагают; однако научная мысль не вполне уяснила себе
его наличие.
Каждому известно особое ощущение (или его описание), переживаемое иногда людьми,
особенно в детстве, - ощущение того, что 'это уже было раньше'. Приведённые выше
два стихотворения могли быть вдохновлены этим ощущением.
Я говорил об этом в главе об изучении основ; там же отмечалось, что обычные
объяснения охватывают две категории явлений, относящихся к данным чувствам, из
трёх, но третья категория объяснения не получила. Для этой категории характерно
то, что чувство это уже было раньше, которое в детстве бывает живым и частым, у
взрослых исчезает. В некоторых случаях эти явления, напоминающие своеобразное
предвидение людей, вещей, мест и событий, можно проверить и подтвердить. Очень
редкие случаи 'достоверного' ясновидения принадлежат именно к такого рода
предвидениям.
Но сам по себе факт существования этих случайных воспоминаний, даже если считать
их действительными, слишком незначителен для того, чтобы удалось на нём что-то
построить.
Вероятно, совершенно прав тот, кто задаёт вопрос: 'Если такое чрезвычайное
явление, как повторение жизни, на самом деле существует, почему же мы ничего о
нём не знаем, почему мы не вспоминаем больше? И почему люди не поняли этого уже
давно, почему нам только сейчас предлагают это открытие?'
Подобные вопросы вполне обоснованы; однако ответить на них не так трудно.
Ранее в этой книге был приведен пример эволюции: превращение бабочки. В этом
превращении особенно характерно то, что, переходя на новый уровень превращения,
'бабочка' полностью исчезает на предыдущем уровне, умирает там, перестаёт
существовать там, иными словами, теряет всякую связь со своим прошлым
существованием. Если бабочка что-то увидит и узнает, она бессильна рассказать об
этом гусеницам. Как гусеница, она уже мертва, она исчезла из мира гусениц.
Нечто похожее происходит и с теми, кому открыты тайны времени и вечности. Они
знают и могут говорить о том, что знают; но другие люди их не слышат и не
понимают.
Почему люди не пришли к идее вечного возвращения раньше?
