Для того, чтобы вполне обосновать необходимость рассматривать мир как мир шести
измерений, или шести координат, нужно рассмотреть основные понятия физики,
оставшиеся без определения, и посмотреть, нельзя ли определить их при помощи
принципов, установленных нами выше.
Начнём с движения.
С точки зрения как старой, так и новой физики движение всегда остаётся одним и
тем же. Различают только его свойства: продолжительность, скорость, направление
в пространстве, прерывность или непрерывность, периодичность, ускорение,
замедление и т.п.; и все характерные особенности этих свойств приписывают самому
движению, так что движение разделяется на прямолинейное, криволинейное,
равномерное, неравномерное, ускоренное, замедленное и т.д. Принцип
относительности движения привёл к принципу сложения скоростей, а разработка
принципа относительности выявила невозможность сложения скоростей, когда
'земные' скорости сравнимы со скоростью света. Это повлекло за собой множество
выводов, предположений и гипотез, которые в данный момент нас не интересуют.
Достаточно напомнить лишь один факт, а именно: что само понятие 'движения' не
определено. Равным образом не определено понятие 'скорости'. Что касается
'света', то здесь мнения физиков расходятся.
В настоящий момент нам важно осознать только то, что движение всегда
рассматривалось как однородное явление. Не было попыток установить разнообразные
феномены внутри самого движения. И это особенно странно, поскольку здесь
определённо присутствуют четыре вида движения, четыре совершенно разных явления,
доступных прямому наблюдению.
В некоторых случаях прямые наблюдения нас обманывают, например, когда во многих
явлениях возникает иллюзия движения. Но сами явления - это одно, а их
разновидности - другое. В данном частном случае непосредственное наблюдение
приводит нас к реальным и неоспоримым фактам. Нельзя рассуждать о движении, не
поняв разделения движения на четыре вида.
Вот эти четыре движения:
Медленное движение, которое как движение не видно; например, движение часовой
стрелки.
Видимое движение.
Быстрое движение, когда точка становится линией, например, движение тлеющей
спички, которой быстро вращают в темноте.
Движение настолько быстрое, что оно не оставляет зрительных впечатлений, но
производит определённое физическое действие, например, движение летящей пули.
Чтобы понять различие между этими четырьмя видами движения, вообразим один
простой опыт. Представим себе, что мы глядим на белую стену, расположенную от
нас на некотором расстоянии; по ней движется чёрная точка - то быстрее, то
медленнее, а иногда и совсем останавливается.
Можно точно сказать заранее, когда мы начнём видеть движение точки, а когда
перестанем.
Мы видим движение точки как движение, если эта точка за 1/10 секунды пройдёт 1-2
дуговых минуты круга, радиусом которого будет расстояние до стены. Если точка
движется медленнее, она покажется нам неподвижной.
Предположим сначала, что точка движется со скоростью часовой стрелки на
циферблате часов. Сравнивая её положение с положением других, неподвижных точек,
мы, во-первых, устанавливаем факт движения точки, а во-вторых, определяем
скорость этого движения - но самого движения не видим.
Это и будет первый вид движения - невидимое движение.
Далее, если точка движется быстрее, проходя более двух дуговых минут за 1/10
секунды, мы видим её движение как движение. Это второй вид движения - видимое
движение. Оно может быть самым разным по своему характеру и охватывать большую
шкалу скоростей; но когда скорость возрастает в 4-5 тысяч раз, оно перейдёт в
движение третьего вида. Это значит, что, если точка будет двигаться очень
быстро, проходя в 1/10 секунды всё поле нашего зрения, т.е. около 160 градусов
или 9600 дуговых минут, мы будем видеть её не как движущуюся точку, а как линию.
Это третий вид движения с видимым следом, или движение, в котором движущаяся
точка превращается в линию, движение с видимым прибавлением одного измерения.
И наконец, если точка мчится со скоростью, скажем, ружейной пули, мы вообще её
не увидим; однако, если эта 'точка' обладает достаточным весом и массой, её
движение способно вызвать физические действия, доступные нашему наблюдению и
исследованию. Мы можем, например, слышать её движение, видеть движение других
объектов, вызванное её невидимым движением, и так далее.
Это четвёртый вид движения - движение с невидимым, но воспринимаемым следом.
Все четыре разновидности движения суть абсолютно реальные факты, от которых
зависят форма, аспект и корреляция явлений в нашей вселенной. Это так, потому
что различия четырёх видов движения не только субъективны; т.е. они различаются
не только в нашем восприятии, но и физически, по своим результатам и по
воздействию на другие явления, а прежде всего, они различны по своему отношению
друг к другу; и отношение это постоянно.
Учёному физику высказанные здесь идеи могут показаться довольно наивными. Он
возразит: 'А что такое глаз?' Глаз обладает удивительной способностью 'сохранять
в памяти' виденное в течение 1/10 секунды; если точка движется достаточно быстро
для того, чтобы память каждой 1/10 секунды сливалась с другой памятью,
результатом будет линия. Здесь нет преобразования точки в линию; весь процесс
является субъективным, т.е. происходит только внутри нас, только в нашем
восприятии. На самом деле движущаяся точка движущейся точкой и остаётся. Именно
так выглядит дело с научной точки зрения.
Это возражение зиждется на допущении того, что мы знаем, что наблюдаемое явление
вызывается движением точки. А что, если мы не знаем этого? Как можно это
установить, если невозможно приблизиться к линии, которую мы увидели, прекратить
движение, остановить предполагаемую движущуюся точку?
Линию видит наш глаз; однако при определённой скорости движения такую же линию
или полосу 'увидит' и фотоаппарат. Движущаяся точка на самом деле превратилась в
линию; и мы глубоко заблуждаемся, не доверяя своему глазу: это как раз тот
случай, когда глаз нас не обманывает. Он устанавливает точный принцип разделения
скоростей. Разумеется, он устанавливает его для себя, на своём уровне, на
собственной шкале, которая может меняться. Но не будет меняться, скажем, в
зависимости от расстояния и останется одинаковым на любой шкале - прежде всего
число разновидностей движения, которых всегда будет четыре; взаимоотношения
между четырьмя скоростями со своими производными, т.е. результатами, также
останутся неизменными. Эти взаимоотношения между четырьмя видами движения
создают весь видимый мир. Суть их заключается в том, что одно движение не
обязательно бывает движением по отношению к другому движению; последнее возможно
лишь в том случае, когда сравниваемые движения по своим скоростям не слишком
отличаются друг от друга.
Так что приведённый выше пример с точкой на стене представляет собой движение по
сравнению как с невидимой скоростью движения, так и со скоростью, достаточно
большой для того, чтобы образовать линию. Однако это движение не будет движением
по отношению к летящей пуле: для неё оно окажется неподвижностью - точно так же,
как линия, образуемая быстро движущейся точкой, будет для медленно движущейся
точки линией, а не движением. Это можно сформулировать следующим образом.
Подразделяя движение на четыре вида согласно установленному выше принципу, мы
замечаем, что движение является движением (с нарастающей или убывающей
скоростью) только для тех видов движения, которые располагаются поблизости, т.е.
в пределах определённой корреляции скоростей, точнее, в пределах некоторого
возрастания и убывания скорости, которые, по всей вероятности, можно точно
установить. Более удалённые друг от друга разновидности движения, т.е. движения
с существенно разными скоростями (когда, например, одна из них больше или меньше
другой в четыре-пять тысяч раз, будут друг для друга не движениями с разной
скоростью, а явлениями большего или меньшего числа измерений.
Но что же такое скорость? Что это за таинственное свойство движения, которое
существует лишь в средних степенях и исчезает в малых и больших степенях,
вычитая или прибавляя, таким образом, одно измерение? И что такое движение?
Движение есть видимое явление, зависящее от протяжённости тела в трёх измерениях
времени. Это значит, что каждое трёхмерное тело обладает ещё тремя измерениями
времени, которых мы, как таковых, не видим, а называем свойствами движения или
свойствами существования. Наш ум не в силах охватить временные измерения в их
целостности; не существует никаких понятий, которые выражали бы их сущность во
всём её многообразии, ибо все существующие 'концепции времени' выражают лишь
одну сторону, одно измерение. Поэтому протяжённость трёхмерных тел в
неопределимых для нас трёх измерениях времени представляется нам движением со
всеми его свойствами.
По отношению к измерениям времени мы находимся точно в таком же положении, в
каком находятся животные по отношению к третьему измерению пространства. В книге
'Tertium Organum' я писал о восприятии третьего измерения животными. Все
кажущиеся движения для них реальны. Когда лошадь пробегает мимо дома, дом
поворачивается к ней разными сторонами, дерево прыгает на дорогу. Даже когда
животное остаётся неподвижным и только рассматривает неподвижный объект,
последний начинает обнаруживать необычные движения. Собственное тело животного,
даже в состоянии покоя, может проявлять для него много странных движений,
которые наши тела для нас не проявляют.
Наше отношение к движению и к скорости особенно сходно с таким явлением.
Скорость может быть свойством пространства. Ощущение скорости, возможно,
является ощущением проникновения в наше сознание одного из измерений более
высокого пространства, нам неизвестного.
Можно рассматривать скорость как угол. Это сразу же объясняет все свойства
скорости, в частности то, что и большие, и малые скорости перестают быть
скоростями. Угол имеет естественную границу как в одном, так и в другом
направлении. (...)
Используя введённые выше определения времени, движения и скорости, перейдём
теперь к определению пространства, материи, массы, тяготения, бесконечности,
соизмеримости и несоизмеримости, 'отрицательных количеств' и т.д.
Что касается пространства, то мы сразу же сталкиваемся с тем, что пространство
слишком охотно считают однородным. Даже сам вопрос о возможности разнородного
пространства не возникает; а если такое случается, он не покидает области чисто
математических умозаключений и не позволяет судить о реальном мире с точки
зрения разнородного пространства.
Нередко самые сложные математические и метагеометрические понятия утверждают
себя, отбрасывая все прочие. 'Сферическое' пространство, 'эллиптическое'
пространство, пространство, определяемое плотностью материи и законами
тяготения, 'конечное, но безграничное' пространство - в любом случае, это -
пространство в целом; и всегда это цельное пространство считается однообразным и
однородным. *
Из всех позднейших определений пространства самым интересным представляется
'моллюск' Эйнштейна, который предвосхищает многие будущие открытия. 'Моллюск'
способен самостоятельно двигаться, расширяться и сжиматься; он может быть не
равным самому себе, неоднородным по отношению к самому себе.
И всё же 'моллюск' - лишь аналогия, лишь очень робкий пример того, как можно и
нужно рассматривать пространство. Чтобы создать его, понадобился весь арсенал
математики, метагеометрии и новой физики наряду со 'специальным' и 'общим'
принципами относительности.
В действительности, всё было бы гораздо проще, если бы существовало понятие
разнородности пространства.
Попробуем рассмотреть пространство так же, как рассматривали время, с точки
зрения непосредственного наблюдения.
А. Пространство, занятое домом, в котором я живу, комнатой, в которой я сейчас
нахожусь, и моим телом, воспринимается мною как трёхмерное. Конечно, речь здесь
идёт не о 'чистом' восприятии, поскольку оно уже прошло сквозь призму мышления;
