бомбы, разрывались гранаты; и лишь случайно Нотр-Дам не разделил судьбы
Реймсского собора, этой дивной сказки XII века, ставшего жертвой прогресса и
цивилизации.
Когда я поднялся на башню и вновь увидел спускающихся апостолов, я был поражён
сколь напрасны, почти бесполезны все старания научить людей чему-то такому, что
они не имеют желания знать.
И снова, как я неоднократно прежде, я сумел отыскать лишь один довод,
противяшийся этому чувству. А именно: возможно, цель учения апостолов и
создателей Нотр-Дам состояла не в том, чтобы научить всех людей, а лишь в том,
чтобы передать некоторые идеи немногим через 'пространство времени'. Современная
наука побеждает пространство в пределах нашей маленькой планеты. Эзотерическая
наука победила время. Она знает способы передавать свои идеи неизменными,
устанавливать общение между школами, которые разделяют сотни и тысячи лет.
2. Египет и пирамиды.
Первое необычное чувство Египта, которое я испытал, возникла у меня по пути из
Каира к пирамидам.
Уже на мосту через Нил мной овладело странное, почти пугающее чувство ожидания.
Вокруг что-то становилось другим. В воздухе, в красках, в линиях - во всём
скрывалась какая-то магия, которой я ещё не понимал.
Быстро исчез европейский и арабский Каир; я почувствовал, что со всех сторон
меня окружает подлинный Египет; я ощутил его в лёгком дуновении ветерка с Нила,
в широких лодках с треугольными парусами, в группах пальм, в изумительных
розовых оттенках скал Мукаттама, в силуэтах верблюдов на дальней дороге, в
фигурах женщин, облачённых в длинные чёрные одеяния, со связками тростника на
головах.
И этот Египет ощущался как нечто невероятно реальное, как если бы я внезапно
перенёсся в другой мир, который к моему удивлению, оказался хорошо знакомым. В
то же время я понимал, что этот другой мир принадлежит далёкому прошлому. Но
здесь он уже не был прошлым, проявляясь во всём и окружая меня как нечто
настоящее. Это было очень сильное ощущение, непривычное своей определённостью.
Оно тем более удивило меня, что Египет никогда особенно меня не привлекад; по
книгам и музеям он казался не слишком интересным, даже скучным. Но сейчас я
вдруг почувствовал нечто невероятно увлекательное, а главное - близкое и
знакомое.
Позднее, анализируя свои впечатления, я сумел найти им объяснения; но тогда они
разве что удивили меня; и я прибыл к пирамидам, странно взволнованный всем, что
встретил по пути.
Едва мы переехали мост, как вдали появились пирамиды; затем они скрылись за
садами - вновь возникли перед нами и стали постепенно расти.
Приблизившись, мы увидели, что пирамиды стоят не на равнине, простирающейся
между ними и Каиром; они высятся на огромном скалистом плато, которое резко
вздымается над равниной. К плато ведёт извилистая дорога; она поднимается вверх
и проходит сквозь выемку, прорубленную в скале. Добравшись до конца дороги, вы
оказаываетесь на одном уровне с пирамидами, перед так называемой пирамидой
Хеопса со стороны входа в неё. На некотором отдалении справа находится вторая
пирамида, за ней - третья.
Поднявшись к пирамидам, вы попадаете в другой мир, совсем не тот, в котором
находились десять минут назад. Там вас окружали поля, кустарники и пальмы, здесь
- другая страна, другой ландшафт, царство песка и камней. Эта пустыня, и переход
к ней совершается внезапно и неожиданно.
Чувство, которое я испытал в пути, охватило меня с новой силой. Непостижимое
прошлое стало настоящим, и я ощутил его совсем рядом, как будто его можно было
коснуться; наше настоящее исчезло и сделалось странным, чуждым, далёким...
Я зашагал к первой пирамиде. При ближайшем знакомстве оказалось, что она сложена
из огромных каменных глыб, каждая высотой в пол-человеческого роста.
Приблизительно на уровне трёхэтажного дома расположено треугольное отверстие -
вход в пирамиду.
Как только я взобрался на плато, где стоят пирамиды, увидел их и вдохнул
окружающий воздух, я почувствовал, что они живут. Мне не было нужды
анализировать свои мысли об этом - я чувствовал, что это реальная, неоспоримая
истина. Одновременно я понял, почему люди, которые виднелись возле пирамид,
считали их мёртвыми камнями. Потому что они сами были мёртвыми! Каждый человек,
если он вообще живой человек, не может не почувствовать, что пирамиды живут.
Поняв это, я понял и многое другое.
Пирамиды похожи на нас; у них такие же чувства и мысли, но только они очень
стары и очень многое знают. Так они и стоят, думают, перебирают свои
воспоминания. Сколько тысячелетий прошло над ними? Это известно только им самим.
Они гораздо старше, чем предполагает историческая наука.
Вокруг них царит покой. Ни туристы, ни проводники, ни британский военный лагерь,
виднеющийся неподалёку, не нарушают их спокойствия, не нарушают того впечатления
невероятно сосредоточенной тишины, которая их окружает. Люди исчезают возле
пирамид. Пирамиды огромнее и занимают большее пространство, чем кажется сначала.
Длина окружности вокруг основания пирамиды Хеопса составляет почти три четверти
мили; вторая пирамида немногим меньше. Люди около них незаметны. А если вы
доберётесь до третьей пирамиды, вы окажетесь среди настоящей пустыни.
Впервые попав туда, я провёл возле пирамид целый день; на следующее утро снова
отправился к ним - и в течение двух-трёх недель, которые провёл в Каире, ездил к
пирамидам почти ежедневно.
Я понял, что меня привлекает сюда особое ощущение, которое я раньше никогда и
нигде не испытывал. Обычно я усаживался на песок где-нибудь между второй и
третьей пирамидами и старался прервать поток своих мыслей; и вот иногда мне
казалось, что я улавливаю мысли пирамид.
Я не рассматривал их, как это делают туристы; я только переходил с места на
место и впитывал в себя общее впечатление от пустыни и от этого странного уголка
земли, где стоят пирамиды.
Всё здесь было мне знакомым. Солнце, ветер, песок, камни - всё составляло единое
целое, от которого трудно уйти. Мне стало ясно, что я не смогу покинуть Египет
так легко, как любое другое место. Здесь было нечто такое, что нужно найти,
нечто такое, что нужно понять.
Вход в Большую пирамиду находился на северной стороне, довольно высоко над
землёй. Это отверстие треугольной формы; от него идёт узкий проход, который
круто спускается вниз. Пол очень скользкий, ступеней нет, но на отполированном
камне есть горизонтальные, слегка шероховатын зарубки, по которым можно идти,
слегка расставив ноги. Кроме того, пол покрыт мелким песком, и на всём пути
трудно удержаться, чтобы не скользнуть вниз. Перед вами карабкается ваш
проводник-бедуин. В одной руке он держит горящую свечу, другую протягивает вам.
Вы, согнувшись, спускаетесь в эту наклонную шахту. Почти сразу же становится
жарко - от усилий и непривычной позы. Спуск довольно долог, но вот наконец он
прекращается. Вы оказываетесь там, где когда-то вход в пирамиду был завален
массивной гранитной глыбой, т.е. примерно на уровне основания пирамиды; отсюда
можно продолжать путь вниз, к 'нижнему покою', а можно подняться наверх, к так
называемым 'покоям царя и царицы', расположенным почти в центре пирамиды. Для
этого необходимо обойти упомянутую мной гранитную глыбу.
Когда-то, очень давно (согласно одним рассказам, во времена последних фараонов,
согласно другим - уже при арабах), завоеватели, пытавшиеся проникнуть внутрь
пирамиды, где, по слухам, хранились неслыханные сокровища, были остановлены этой
гранитной глыбой. Они не смогли ни отодвинуть её, ни пробить в ней ход, а потому
сделали обход в более мягком камне, из которого построена пирамида.
Проводник поднимает свечу. Вы щказались в довольно просторной пещере; перед вами
новое препятствие, которое надо преодолеть, чтобы идти дальше. Это препятствие
чем-то напоминает замерзший или окаменевший водопад; вам придётся по нему
подняться. Двое арабов карабкаются вверх, протягивают вам руки. Взбираетесь
наверх и вы. Прижимаясь к 'водопаду', пробираетесь вбок по узкому выступу и
огибаете среднюю часть 'замёрзшего' каменного каскада. Ноги скользят, держаться
не за что. Наконец вы добрались. Теперь нужно подняться чуть выше, и перед вами
появится узкий чёрный вход в другой коридор, который ведёт вверх. Хватаясь за
стены, с трудом вдыхая затхлый воздух, обливаясь потом, вы медленно пробираетесь
вперёд. Свечи проводников, идущих впереди и позади вас, бросают тусклый свет на
неровные каменные стены. От согнутого положения начинает болеть спина. К этому
добавляется ощущение нависшей над вами огромной тяжести, вроде того, какое
испытываешь в глубоких галереях шахт и подземных ходов.
Наконец вы выходите на такое место, где можно стоять выпрямившись. После
короткого отдыха вы оглядываетесь по сторонам и при слабом свете свечей
обнаруживаете, что стоите перед входом в узкий прямой коридор, по которому можно
идти не сгибаясь. Коридор ведёт прямо к 'покою царицы'. Став к нему лицом, вы
видите справа чёрное отверстие неправильной формы; это скважина, проделанная
искателями сокровищ. Она сообщается с нижним подземным помещением.
На уровне вашей головы, над входом в коридор, ведущий в 'покой царицы',
начинается другой коридор, который ведёт в 'покой царя'. Этот коридор не
параллелен первому, а образует с ним угол и идёт вверх подобно крутой лестнице,
начинающейся чуть выше пола.
В устройстве верхнего коридора-лестницы есть много такого, что трудно понять, и
это сразу бросается в глаза. Разглядывая его, я вскоре понял, что в нём - ключ
ко всей пирамиде.
Оттуда, где я стоял, было видно, что верхний коридор очень высок; по его
сторонам, подобно лестничным перилам, возвышались каменные парапеты, которые
спускались до самого низа, т.е. до того места, где находился я. Пол коридора не
доходит до самого основания пирамиды; как я уже упоминал, он круто срезан на
высоте человеческого роста над полом комнаты. Чтобы попасть в верхний коридор,
нужно сначала подняться по одному из боковых парапетов, а оттуда спрыгнуть на
'лестницу'. Я называю этот коридор 'лестницей' только потому, что он круто
поднимается вверх; но ступеней в нём нет, только стёртые углубления для ног.
Чувствуя, что пол позади вас падает, вы начинаете карабкаться, держась за один
из 'парапетов'.
И прежде всего вас поражает то, что всё в этом коридоре представляет собой
точную и тонкую работу. Линии идут прямо, углы правильны. Вместе с тем, нет
никакого сомнения, что коридор сделан не для ходьбы. Тогда для чего же?
Ответ на этот вопрос дают 'парапеты', на которых вы замечаете метки,
расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга. Эти метки напоминают
деления линейки, их точность немедленно привлекает ваше внимание. Здесь есть
какая-то идея, угадывается какое-то намерение. Внезапно вам становится ясно, что
вверх и вниз по этому 'коридору' должны были двигаться какие-то камни или
металлические пластины, или 'повозки', которые, в свою очередь, служили опрой
для измерительного аппарата и могли неподвижно закрепляться в любом положении.
Метки на парапете ясно показывают, что ими пользовались для каких-то измерений,
для вычисления определённых углов.
У меня не осталось никакого сомнения, что этот коридор с парапетами - важнейшее
место всей пирамиды. Его нельзя объяснить, не предположив, что какая-то
'повозка' двигалась по наклонной плоскости вверх и вниз. А это, в свою очередь,
меняет всё понимание пирамиды и открывает совершенно новые возможности.
В определёное время года лучи некоторых звёзд проникают в пирамиду сквозь
отверстие, через которое мы входили. Так было до тех пор, пока эти звёзды не
сместились в результате протекания длительных астрономических циклов. Если
предположить, что на пути лучей были установлены зеркала, тогда, проникая во
входное отверстие пирамиды, они отражались в коридор и попадали на аппарат,
укреплённый на движущейся платформе. Здесь, несомненно, производились какие-то
наблюдения, записывались какие-то циклы, накапливались какие-то данные.
Гранитная глыба, вокруг которой шёл так называемый 'каменный водопад', закрывает
