знаем, на анализе того, чего мы не знаем. Границы философии должны охватывать
полное содержание науки, религии и искусства. Но где обрести такую философию?
Всё, что нам известно в настоящее время под именем философии, представляет собой
не философию, а 'критическую литературу' или выражение личных мнений,
нацеленных, главным образом, на опровержение и уничтожение других личных мнений.
Или, что ещё хуже, философия превращается в самодовлеющую диалектику, окружённую
непроходимым барьером терминологии, которая непонятна для непосвящённых, и
разрешающую все мировые проблемы без каких бы то ни было доказательств своих
объяснений, без того, чтобы сделать их понятными простым смертным.
Наука основывается на опыте и наблюдении. Она не должна чего-либо бояться, не
должна иметь никаких догм, не должна создавать для себя никаких 'табу'. Однако
современная наука резко отсекла себя от религии и от 'мистики'; тем самым она
установила определённое 'табу' и потому сделалась случайным и ненадёжным
инструментом мышления. Наличие этого 'табу' заставляет её закрывать глаза на
целую серию необъяснимых и непонятных феноменов, лишает её целостности и
единства; в результате получается, что, как говорил тургеневский Базаров, 'есть
науки, как есть ремёсла; а наука вообще не существует вовсе.'
Искусство основано на эмоциональном понимании, на чувстве неведомого, чего-то
такого, что лежит по ту сторону видимого и ощутимого, на переживании творческой
силы, т.е. способности перестраивать в видимых или слышимых формах присущие
художнику ощущения, чувства, впечатления и настроения; в особенности же оно
основано на некоем мимолётном чувстве, которое, в сущности, есть переживание
гармонической взаимосвязи и единства всего, на чувстве 'души' предметов и
явлений. Подобно науке и философии, искусство - это определённый путь познания.
Творя, художник узнаёт много такого, чего не знал раньше. Но то искусство,
которое не ведёт в сферы Неведомого и не приносит нового знания, - лишь пародия
на искусство; а ещё чаще оно не доходит и до уровня пародии, выступая в роли
коммерции или производства.
Псевдо-религия, псевдо-философия, псевдо-наука и псевдо-искусство - вот
практически и всё, что мы знаем. Мы вскормлены на заменителях, на 'маргарине' во
всех его обликах и формах. Лишь очень немногие из нас знакомы со вкусом
подлинных вещей.
Однако между подлинной религией, подлинным искусством и подлинной наукой, с
одной стороны, и 'заменителями', которые мы называем религией, искусством и
наукой, с другой, существует множество промежуточных стадий, соответствующих
разным уровням развития человека с различным пониманием, присущим каждому
уровню. Причина существования этих уровней заключается в наличии глубокого,
коренного неравенства между людьми. Определить это неравенство очень трудно;
религии, как и всё прочее, различаются в соответствии с ним. Нельзя, например,
утверждать, что существует язычество или христианство, но можно утверждать, что
существуют язычники и христиане. Христианство может оказаться языческим, а
язычество - христианским. Иными словами, для многих людей христианство
становится языческим, т.е. они превращают христианство в язычество совершенно
так же, как превратили бы в язычество любую иную религию. Во всякой религии
существуют разные уровни понимания; всякую религию можно понимать так или иначе.
Буквальное понимание, обожествление слова, формы, ритуала, превращает в
язычество самую возвышенную, самую тонкую религию. Способность к эмоциональному
распознаванию, к пониманию сущности, духа, символики, проявление мистических
чувств - всё это в состоянии сделать любую религию возвышенной, несмотря на то,
что по внешности она может казаться примитивным, диким или полудиким культом.
Разница заключается, таким образом, не в идеях, а в тех людях, которые усваивают
и воспроизводят идеи; то же самое справедливо и для искусства, философии, науки.
Одна и та же идея понимается людьми разных уровней по-разному, и нередко
случается, что их понимание оказывается диаметрально противоположным. Если мы
усвоим это, нам станет ясно, что невозможно говорить о религии, искусстве, науке
и т.д. У разных людей - разные науки, разные искусства и т.п. Если бы мы знали,
как и чем отличаются друг от друга разные типы людей, мы поняли бы, как и в
каком отношении отличаются друг от друга их религия, философия, наука,
искусство.
Можно выразить эту идею более ясно. Если мы возьмём в качестве примера религию,
можно сказать, что все обычные подразделения религии, например, христианство,
буддизм, ислам, иудаизм, а также существующие внутри христианства подразделения
- православные, католицизм, протестанство, - и дальнейшие подразделения внутри
каждой веры, такие как секты и т.п. - являются, так сказать, подразделениями на
одном и том же уровне. Необходимо понять, что кроме этих подразделений
существуют подразделения по разным уровням: есть христианство одного уровня
понимания и чувства - и есть христианство другого уровня понимания и чувства,
начиная с очень низкого внешнего ритуала, или лицемерного уровня, который
переходит в преследование всех инакомыслящих, до очень высокого уровня самого
Иисуса Христа. И вот эти-то подразделения и уровни нам известны; мы можем понять
их идею только тогда, когда усвоим идею внутреннего круга. Это значит, что если
мы признаем, что в истоке всего лежит истина, что существуют разные уровни и
разные степени искажения истины, мы увидим, что истина постепенно привносится и
на наш уровень, хотя, разумеется, в совершенно неузнаваемой форме.
Идея эзотеризма также приходит к людям в форме псевдо-эзотеризма,
псевдо-оккультизма. Причина этого опять-таки вышеупомянутая разница в уровнях
самих людей. Большинство людей способно воспринять истину только в форме лжи. Но
в то время как многие из них довольствуются ложью, некоторые начинают искать
дальше и в конце концов могут прийти к истине. Церковное христианство исказило
идеи Христа; однако некоторые, 'чистые сердцем' люди, начав с церковного
христианства, могут путём чувства прийти к правильному пониманию первоначальной
истины. Нам трудно понять, что мы окружены искажениями и подменами, что, кроме
искажений и подмен, извне мы не можем получить ничего.
Нам трудно понять это, ибо главная тенденция современной мысли как раз в том и
состоит, что явления рассматриваются в порядке, противоположном только что
изложенному. Мы привыкли воспринимать любую идею, любое явление (будь то в
области религии, искусства или общественной жизни) как нечто, являющееся сначала
в грубой, примитивной форме, в форме простейшего приспособления к органическим
условиям, в форме грубых диких инстинктов, страха, желания или памяти о чём-то
ещё более элементарном и примитивном, животном, растительном, зародышевом; затем
это явление постепенно развивается, становится более утончённым и усложнённым,
вовлекает в себя различные стороны жизни и, таким образом, приближается к
идеальной форме.
Конечно, такая тенденция мысли прямо противоположна идее эзотеризма, согласно
которой огромное большинство наших идей представляет собой не продукт эволюции,
а продукт вырождения мыслей, когда-то существовавших или где-то ещё существующих
в гораздо более высоких, чистых и совершенных формах.
Для современного образа мышления всё это - полная бессмыслица. Мы настолько
уверены в том, что именно мы - высочайший продукт эволюции, что мы всё знаем,
что на этой земле нет и не может быть какого-либо значительного явления (такого,
как школы, группы или системы), которое не было бы до сих пор нам известно, нами
признано или открыто, что нам нелегко даже признать логическую допустимость
подобной идеи.
Если мы пожелаем усвоить элементы этой идеи, мы должны понять, что они
несовместимы с идеей эволюции в обычном понимании этого слова. Невозможно
считать нашу цивилизацию, нашу культуру единственным в своём роде, высочайшим
явлением, её следует рассматривать лишь как одну из множества культур, сменяющих
лруг друга на земле. Более того, все культуры, каждая по-своему, искажали идею
эзотеризма, которая лежит в их основании; и ни одна из них не поднялась до
уровня своего источника.
Однако такой взгляд оказался бы чересчур революционным, потому что потряс бы
основы всей современной мысли, потребовал бы пересмотра всей системы мировой
философии, сделал бы бесполезными и даже вредными целые библиотеки книг,
написанных на основе теории эволюции. И в первую очередь, потребовал бы ухода со
сцены целой плеяды 'великих людей' прошлого, настоящего и будущего. Вот почему
этому взгляду не суждено стать популярным, и ему едва ли удастся занять место
рядом с другими системами мысли.
Но если мы попытаемся придерживаться идеи последовательно сменяющихся
цивилизаций, мы обнаружим, что каждая большая культура общечеловеческого цикла
состоит из целой серии отдельных культур, принадлежащих разным расам и народам.
Все эти отдельные культуры развиваются волнообразно: они переживают подъём,
достигают точки наивысшего развития, затем приходят в упадок. Раса или народ,
достигшие очень высокого уровня культуры, могут постепенно утратить её и
мало-помалу перейти в стадию полнейшего варварства. Дикари нашего времени, как
уже было сказано выше, вероятно, являются потомками рас, некогда обладавших
высокой культурой. Совокупность расовых и национальных культур, рассматриваемая
на протяжении очень длительного периода времени, образуют 'большую культуру' или
'культуру великого цикла'. Культура великого цикла также представляет собой
волну, состоящую, как и любая волна, из множества мелких волн; эта культура,
подобно всем отдельным расовым и национальным культурам, проходит через подъём,
достигает наивысшего уровня и в конце концов погружается в варварство.
Разумеется, это деление на периоды варварства и периоды культуры не следует
понимать буквально. Культура может полностью исчезнуть на одном континенте и
частично сохраниться на другом, причём между обоими не остаётся никакого
сообщения. Мы можем представить себе, что именно так обстояло дело и с нашей
культурой, когда во времена глубокого варварства в Европе могла существовать
высокая культура в отдельных частях Центральной и Южной Америки, а может быть, и
в странах Африки, Азии и Океании. Возможность сохранения культуры в некоторых
частях мира в период общего упадка не противоречит главному принципу
волнообразного развития культуры, подъёмы которой разделены длительными
промежутками более или менее полного варварства. Весьма возможно, что такие
подъёмы возникают регулярно, особенно если они совпадают с геологическими
катаклизмами, с переменами в состоянии земной коры, когда исчезает всякая
видимость культуры, и остатки человечества начинают новую культуру с самого
низкого уровня, с каменного века.
Согласно идее эзотеризма, не все ценности, приобретённые человечеством в период
культуры, теряются им во времена варварства. Главная суть приобретённого
человечеством в период культуры сохраняется в эзотерических центрах в эпоху
варварства и впоследствии служит началом новой культуры.
Любая культура переживает подъём и падение. Причины этого заключаются в
следующем: в любом культуре (как это можно видеть, например, по нашей культуре)
одновременно развиваются и эволюционируют совершенно противоположные принципы, а
именно, принципы варварства и принципы цивилизации.
Начало культуры идёт из внутреннего круга человечества, зачастую благодаря
насильственным мерам. Иногда миссионеры внутреннего круга цивилизуют дикие расы
огнём и мечом, потому что для управления дикарями нет иного средства, кроме
насилия. Далее развиваются принципы цивилизации, постепенно создающие те формы
духовного проявления человечества, которые называются религией, философией,
наукой и искусством, а также те формы общественной жизни, которые дают индивиду
известную свободу, досуг, безопасность и возможность самопроявления в более
высоких сферах деятельности.
Это и есть цивилизация. Как было отмечено, её начало (т.е. начало всех её идей,
