одно "я" в уме или в эмоциональном центре. Одно "я" знает и помнит об этом,
а другие "я" не помнят. Вообразим, что случается на самом деле, если кто-то
ударит такого человека. Вы думаете, он повернет обидчику левую щеку?
Никогда! У него даже не будет времени подумать о случившемся. Он или ударит
обидчика по физиономии, или станет звать полицейского, или бросится бежать.
Его двигательный центр будет реагировать привычным образом или тик. как его
научили, прежде чем этот человек сообразит, что именно он делает.
"Для того, чтобы подставить щеку, необходимо специальное обучение,
длительная подготовка. И если эта подготовка является механической, она
опять-таки ничего не стоит, ибо в подобном случае человек подставляет щеку
лишь потому, что больше ничего не умеет делать."
- Может ли молитва помочь человеку жить по-христиански? - задал кто-то
вопрос.
- Все зависит от того, что это за молитва, - ответил Гурджиев. -
Молитва субъективного человека, т.е. человека номер один, два и три, может
дать только субъективные результаты, а именно: самоутешение, самовнушение,
самогипноз. Объективных результатов она дать не может.
- Но разве молитва вообще не может дать объективных результатов? -
спросил один из присутствующих.
- Я уже сказал: все зависит от того, чья это молитва, отвечал Гурджиев.
"Нужно научиться молиться с таким же совершенством, как люди учатся
всему остальному. У того, кто знает, как молиться, кто умеет правильно
сосредоточиваться, - у такого человека молитва дает результаты. Следует
только понять, что существуют разные молитвы, и их результаты различны. Это
известно даже из обычного богослужения. Но мы, говоря о молитве или о ее
результатах, как правило, имеем в виду один вид молитвы - мольбу; или же
считаем, что мольбу можно соединить с остальными видами молитвы. Конечно,
это неправильно. Большая часть молитв не имеет ничего общего с мольбами. Я
говорю о древних молитвах: многие их них гораздо старше, чем христианство.
Эти молитвы представляют собой, так сказать, повторения; повторяя их вслух
или про себя,, человек стремится пережить разумом или чувством, то, что в
них заключено, их содержание. И человек всегда может составить для себя
новые молитвы. Например, человек повторяет: "Я хочу быть серьезным". Все
дело в том, как он это говорит. Если он повторяет такую молитву даже десять
тысяч раз в день и думает при этом, как бы скорее кончить повторение, что у
него будет на обед и тому подобное, тут будет не молитва, а самообман. Но
эта формула может стать молитвой, если человек повторяет ее следующим
образом: он произносит "я" и пытается в это время думать обо всем, что он
знает о "я". Оно не существует; нет единого "я", есть лишь толпа мелочных,
обманчивых, сварливых "я". Но он хочет быть единым "я", господином; он
припоминает повозку, лошадь, возницу и господина. Говоря "хочу", он думает о
значении фразы "я хочу". Может ли он хотеть? В нем все время "что-то хочет
или не хочет". Но этому "хочет" или "не хочет" он стремится противопоставить
собственное "я хочу", связанное с целями работы над собой, т.е. ввести в
привычное сочетание двух сил - "оно хочет" и "оно не хочет" - третью силу.
"Быть" - человек думает о том, что значит "быть", каков смысл "бытия", бытия
механического человека, с которым все случается, и бытия человека, который
способен делать. Так что "быть" возможно по-разному. Он хочет "быть" не
просто в смысле существования, но в смысле величия, силы, И слово "быть"
приобретает для него особый вес, новый смысл. "Серьезным" - человек думает о
том, что значит быть серьезным. Очень важно, как он отвечает себе на этот
вопрос. Если он понимает, что это значит, если правильно определит для себя,
что значит быть серьезным, если чувствует, что действительно желает этого,
тогда его молитва может дать результат в том смысле, что у него прибавятся
силы, что он чаще будет замечать свою несерьезность, легче преодолевать себя
и заставлять быть серьезным. Совершенно таким же образом человек может
"молиться", повторяя: "Я хочу вспоминать себя". "Вспоминать" - что значит
"вспоминать"? Человек должен подумать о памяти. Как мало он вспоминает! Как
часто он забывает то, что решил, видел, знает! Его жизнь была бы иной, если
бы он мог вспоминать. Все болезни приходят из-за того, что он не помнит.
"Себя" - он снова возвращается к себе. Какое из своих "я" он хочет
вспоминать? Стоит ли вспоминать всего себя? Как может он различить, что
хочет вспоминать? Идею работы! Как может он соединить себя с идеей работы? -
и так далее, и тому подобное.
"В христианском богослужении очень много таких молитв, где надо
размышлять над каждым словом. Но они теряют весь смысл, все значение, если
их повторяют или распевают механически.
"Возьмите обычную молитву: "Господи, помилуй меня!" Что это значит?
Человек взывает к Богу. Он должен немного подумать, сделать сравнение и
спросить себя - что такое Бог и что такое он? Затем он просит Бога
помиловать его. Но для этого Бог должен подумать о нем, заметить его. А.
стоит ли замечать его? Что в нем есть такого, о чем стоило бы думать? И кто
должен о нем думать? - сам Бог! Понимаете. все эти мысли и еще многие другие
должны пройти через его ум, когда он произносит эту простую молитву. И тогда
именно эти мысли могут сделать для него то, чегоон просит от Бога. Но о чем
он способен думать и какой результат может дать молитва, если он просто
повторяет, как попугай: "Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи,
помилуй!" Вы сами знаете, что это не даст никаких результатов.
"Вообще говоря, о христианстве и о формах христианского поклонения нам
известно очень мало; мы ничего не знаем об истории и возникновении многих
вещей. Например, церковь, храм, где собираются верующие и где совершаются
службы согласно особым обрядам, - откуда она взята? Люди совсем не думают об
этом. Многие считают, что внешняя форма поклонения, обряды, пение гимнов и
тому подобное были придуманы отцами церкви. Другие полагают, что эта внешняя
форма была частично взята из языческих религий, а частично у евреев. Но все
это неверно; вопрос о происхождении христианской церкви, т.е. христианского
храма, гораздо интереснее, чем мы думаем. Начать с того, что церковь и
богослужение в той форме, какую они приняли в первые века христианства, не
были заимствованы у язычников или у. евреев, потому что ничего подобного не
существовало ни в греческих, ни в римских культурах, ни в иудаизме.
Еврейская синагога, еврейский храм, греческие или римские храмы разных богов
представляли собой нечто совершенно отличное от христианской церкви, которая
приняла свой облик в первом и втором веках. Христианская церковь-это школа;
но люди забыли о том, что это школа. Вообразите школу, где учителя читают
лекции и выполняют пояснительные демонстрации, а ученики или просто люди,
заходящие в школу, принимают эти лекции и демонстрации за церемонии и
обряды, за "таинства" и магию. Это было бы приближением к христианской
церкви нашего времени.
"Христианская церковь, христианская форма поклонения не изобретена
отцами церкви, а заимствована в готовом виде из Египта, но только не из того
Египта, который мы знаем, а из того, который нам неизвестен. Этот Египет
находился на том же самом месте, что и известный нам, но существовал гораздо
раньше. В исторические времена сохранились лишь небольшие отрывки его
знания; но эти отрывки удерживались в тайне настолько хорошо, что мы даже не
знаем, где они сохранялись.
"Многим людям покажется странным, если я скажу, что доисторический
Египет был христианским за много тысяч лет до рождения Христа. Иными
словами, его религия состояла из тех же принципов и идей, которые составляют
подлинное христианство. В доисторическом Египте существовали особые школы,
называвшиеся "школами повторения". В этих школах по определенным дням, а в
некоторых из них, возможно, и ежедневно устраивались публичные повторения в
сжатой форме всего курса наук, которому обучали в этих школах. Такое
повторение продолжалось иногда неделю или месяц. Благодаря подобным
повторениям люди, прошедшие курс, не теряли своей связи со школой и
сохраняли в памяти все, чему учились. Иногда они приходили из очень далеких
мест лишь для того. чтобы прослушать повторение, и, почувствовав свою связь
со школой, уходили. Существовали особые дни в году, когда повторения были
особенно полными и производились с особой торжественностью; сами эти дни
обладали символическим значением.
"Эти "школы повторения" стали образцами для христианских церквей. Форма
богослужения в христианских церквах почти полностью повторяет курс науки,
касающейся вселенной и человека. Индивидуальные молитвы, гимны, возглашения
все имело свое значение в этом повторении, равно как и празднества, и
религиозные символы, хотя смысл их забыт очень давно."
Продолжая свои объяснения, Гурджиев привел несколько очень интересных
примеров объяснений различных частей православной литургии. К несчастью, в
то время мы не делали записей, и я не решусь восстановить их по памяти.
Идея его объяснений заключалась в том, что литургия, начиная с первых
ее слов, проходит, так сказать, сквозь процесс повторения, отмечая все его
стадии и переходы. В объяснениях Гурджиева меня особенно удивило то, сколь
многое здесь сохранилось в чистой форме и как мало мы все это понимаем. Его
объяснения очень сильно отличались от обычных богословских и даже
мистических толкований, и главная разница заключалась в том, что он
отказался от большинства аллегорий. Я хочу сказать, что из его объяснений
стало ясно, что мы принимаем многие вещи за аллегории, в то время как они
вовсе не являются иносказаниями, и их нужно понимать более просто и
психологически. Хорошим примером здесь служит то, что он сказал ранее о
Тайной Вечере.
- Каждая церемония, или обряд, имеет ценность, если она выполняется без
изменений, - сказал он. - Церемония это книга, а которой написано очень
многое. Каждый, кто обладает пониманием, может читать ее. Один обряд
содержит зачастую больше, чем сотня книг.
Указывая на то, что сохранилось до нашего времени, Гурджиев отмечал и
то, что было утеряно и забыто. Он упоминал о священных плясках, которые
сопровождали "службы" в "храмах повторения" и не были включены в
христианскую форму богослужения. Он говорил также о различных упражнениях и
об особых позах для разных молитв, т.е. для разных видов медитации; о
приобретении контроля над дыханием и о необходимости уметь напрягать или
расслаблять по своей воле любую группу мускулов; о многих других вещах,
имеющих, так сказать, отношение к "технике религии".
Однажды, описывая упражнения в сосредоточении и переключении внимания с
одной части тела на другую, Гурджиев сказал:
- Когда вы произносите слово "я", замечаете ли вы, где внутри вас
звучит это слово?
Мы не сразу сообразили, что он имеет в виду, но очень скоро стали
замечать, что, произнося слово "я", некоторые из нас определенно
чувствовали, что это слово как бы звучит в голове, другие слышали его в
груди, третьи - над головой, вне тела.
Должен здесь отметить, что лично я был совершенно лишен этих ощущений,
и мне приходится полагаться на показания других.
Гурджиев выслушал все наши замечания и сказал, что связанное с этим
ощущением упражнение сохранилось до наших дней; по его словам, его выполняют
