иное: вы уже достаточно слышали, и если по-настоящему старались понять
услышанное, то сумеете передать это другим. Поэтому я даю всем вам
определенную задачу:
"Старайтесь сводить разговоры со своими друзьями и знакомыми к этим
предметам, будьте внимательны к тем, кто выказывает к ним интерес, а если
они вас попросят, приведите их на наши встречи. Но каждый должен усвоить,
что это его собственная задача и не ждать, когда другие выполнят ее за него.
Правильное выполнение ее каждым из вас покажет, во-первых, что вы уже
кое-что усвоили, а во-вторых, что вы умеете оценивать людей, что вы
понимаете, с кем стоит говорить, а с кем не стоит; потому что большая часть
людей не в состоянии воспринять какую-либо из этих идей, и с такими людьми
бесполезно о них разговаривать. Но тем не менее, есть люди, способные
воспринять эти идеи; и с ними есть смысл о них поговорить."
Следующая встреча была очень интересной. Каждый был полон впечатлений о
беседах с друзьями; у каждого возникло множество вопросов; каждый был чем-то
обеспокоен и обескуражен.
Оказалось, что друзья и знакомые задают немало каверзных вопросов, на
которые большинство из нас не сумели ответить. Они спрашивали, например,
какая польза нам от работы, и открыто выражали сомнения по поводу нашего
"вспоминания себя"; с другой же стороны, многие из них ничуть не сомневались
в том, что они сами "помнят себя". Другие нашли, что "луч творения" и "семь
космосов" - смешны и бесполезны. "Что же делать "географии" со всеми этими
понятиями?" весьма остроумно спросил один из моих друзей, пародируя фразу из
шедшей недавно комедии. Третьи спрашивали, кто видел центры и как их вообще
можно увидеть; четвертые сочли абсурдной идею о том, что мы не можем ничего
"делать". Пятые нашли идею эзотеризма "занимательной, но не убедительной".
Шестые объявили, что все это - "новомодная выдумка"; седьмые не были готовы
принести в жертву свое происхождение от человекообразных обезьян. Восьмые
обнаружили, что в системе отсутствуют "любовь и человечность". Девятые
заявили, что наши идеи - это стопроцентный материализм, что мы хотим
превратить людей в машины, что в системе нет идеи чудесного, нет идеализма и
так далее и тому подобное.
Гурджиев смеялся, когда мы пересказывали ему наши разговоры с друзьями.
- Ничего, - говорил он, - если бы вам удалось собрать все, что люди
могут сказать об этой системе, вы сами бы ей не поверили. Система обладает
удивительным свойством: простое соприкосновение с ней выявляет лучшие или
худшие стороны в человеке. Вы можете знать человека всю жизнь, думать, что
он - неплохой парень, даже довольно интеллигентный. Но попытайтесь
поговорить с ним об этих идеях, и вы сразу увидите, что он - круглый дурак.
И наоборот, какой-то человек мог казаться вам ничтожной личностью; но
поговорите с ним на эти темы, и вы обнаружите, что он думает к тому же очень
серьезно.
- Как узнать, какие люди способны прийти к работе? спросил кто-то из
присутствующих.
- Как распознать их - это другой вопрос, - ответил Гурджиев. - Чтобы
суметь сделать это, надо уже до некоторой степени "быть". Но прежде чем
говорить об этом, необходимо установить, какого рода люди способны прийти к
работе, а какого рода - неспособны.
"Прежде всего, человек должен иметь какую-то подготовку, какой-то
багаж. Он должен знать все, что можно узнать через обычные каналы об идеях
эзотеризма, о тайном знании, о возможностях внутренней эволюции человека и
так далее. Я хочу сказать, что эти идеи не должны казаться ему чем-то
совершенно новым, иначе разговаривать с ним будет трудно. Полезно, чтобы у
него оказалась научная или философская подготовка. Хорошее знание религии
тоже может оказаться полезным. Но если человек привязан к религиозным формам
и не понимает их сущности, он найдет систему очень трудной. В общем, если
человек мало знает, мало читал и мало думал, разговаривать с ним трудно. У
того, кто обладает хорошей сущностью, имеется другой путь, ему вообще не
нужны разговоры; но в таком случае он должен быть послушным и отказаться от
своей воли. К этому состоянию он должен прийти тем или иным путем. Можно
сказать, что имеется одно, общее для всех, правило. Чтобы серьезно
приблизиться к настоящей системе, люди должны сначала разочароваться,
во-первых, в самих себе, т.е. в своих силах, во-вторых, во всех старых
путях. Человек не почувствует самое ценное в системе, если он не разочарован
в том, что делал и делает, не разочарован в том, что искал и ищет. Если это
религиозный человек, он должен быть разочарован в религии; если политик, он
должен быть разочарован в политике; если философ, он должен быть разочарован
в философии; если теософ, он должен быть разочарован в теософии; если
оккультист, он должен быть разочарован в оккультизме. И так далее - вы
должны понять, что это значит. Например, я говорю, что религиозный человек
должен быть разочарован в религии; но это не значит, что он должен потерять
веру. Напротив, это значит быть "разочарованным" в учении и методах,
понимать, что религиозные учения, которые ему известны, недостаточны и
никуда не могут его привести. Все религиозные учения, кроме совершенно
выродившихся религий дикарей и придуманных религиозных течений и сект нашего
времени, состоят из двух частей: видимой и скрытой. Разочароваться в религии
- значит разочароваться в видимой части религии и испытывать необходимость
найти скрытую и неизвестную ее часть. Разочароваться в науке не значит
утратить интерес к знанию; это означает убедиться в том, что обычные методы
науки не только бесполезны, но и ведут к построению абсурдных и
противоречивых теорий, а убедившись в этом, - искать другие методы.
Разочароваться в философии - значит убедиться в том, что обычная философия -
это, по словам русской пословицы, переливание из пустого в порожнее, что
люди даже не знают, что такое философия, хотя истинная философия может и
должна существовать. Разочароваться в оккультизме - не значит утратить веру
в чудесное; это значит убедиться в том, что обычный, доступный и даже
афишируемый оккультизм, под какими бы именами он ни выступал, - шарлатанство
и самообман; что хотя где-то что-то действительно существует, все, что
человек узнает или способен узнать обычными способами, - это не то, что ему
нужно.
"Так что неважно, что он делал раньше, неважно, что его интересовало, -
но если человек разочарован в возможных и доступных путях, стоит поговорить
с ним о нашей системе; тогда, возможно, он придет к работе. Но если он
продолжает думать, что можно найти что-нибудь на прежнем пути, что он еще не
испытал всех способов, что он сам способен что-то найти или сделать, это
значит, что он еще не готов. Я не хочу сказать, что ему необходимо бросить
все. что он делал раньше, в этом нет необходимости; наоборот, часто даже
лучше, если он продолжает делать то, что делал раньше. Но он должен понять,
что это всего-навсего профессия, привычка или необходимость; тогда он будет
способен не "отождествляться".
"Существует лишь одна вещь, несовместимая с работой, "профессиональный
оккультизм", иными словами, профессиональное шарлатанство. Все эти спириты,
целители, ясновидящие и так далее, даже люди, тесно с ними связанные, все
они для нас не годятся. Вы должны помнить это и следить за тем, чтобы не
говорить с ними много, потому что все, чему они научатся от вас, они
употребят для своих целей, т.е. для того, чтобы дурачить других.
"Есть и другие категории людей, непригодных для нас; но мы поговорим о
них. позднее. А сейчас запомните одно: человек должен быть разочарован в
обычных путях; в то же время он должен созреть для идеи о том, что где-то
может существовать нечто. Когда вы заговорите с таким человеком, он,
возможно, распознает привкус истины в ваших словах, какими бы неуклюжими они
ни были. Но если вы станете говорить с человеком, который убежден в чем-то
другом, все, что вы ему скажете, покажется ему абсурдом, и он ни за что не
выслушает вас серьезно. Поэтому не стоит тратить на него время. Эта система
- для тех, кто уже искал и испепелил себя. Те, кто не искал и не ищет, в ней
не нуждаются; не нуждаются в ней и те, кто не испепелил себя."
- Но люди обычно начинают с другого, - сказал один из нашей компаний. -
Они спрашивают, допускаем ли мы существование эфира, или каковы наши взгляды
на эволюцию, или почему мы отрицаем прогресс, или почему мы не считаем, что
люди могут и должны организовать жизнь на принципах справедливости и общего
блага - и все в таком же духе.
- Все вопросы хороши, - сказал Гурджиев, - и вы можете начинать с
любого, если только он задан искренне. Я имею ввиду следующее: вопрос об
эфире, о прогрессе, об общем благе человек может задать просто для того,
чтобы что-то сказать или повторить то, что говорил кто-то другой, или то,
что он прочел в какой-нибудь книжке; однако он может задать этот вопрос и
потому, что он его мучит. В том случае, если этот вопрос является для него
болезненным, вы сможете дать ему ответ, сможете привести к системе через
какую угодно проблему. Необходимо только, чтобы вопрос был для него
болезненным.
Наши беседы о людях, которые могли бы заинтересоваться системой и были
бы способны работать, невольно привели нас к оценке своих друзей с
совершенно новой точки зрения. В этом отношении мы все испытали
разочарование. Даже до того, как Гурджиев попросил нас поговорить о системе
с друзьями, мы. конечно, уже пытались так или иначе поговорить об этом, по
крайней мере, с самыми близкими из них. И в большинстве случаев наш
энтузиазм по отношению к идеям системы встретил довольно холодный прием. Нас
не понимали; идеи, казавшиеся нам новыми и оригинальными, представлялись
нашим друзьям старыми и скучными, никуда не ведущими, даже отталкивающими.
Это невероятно нас удивляло. Мы поражались тому, что люди, к которым мы
чувствовали внутреннюю близость, с которыми когда-то могли разговаривать обо
всем на свете и у которых находили отклик на наши проблемы, оказались не в
состоянии увидеть то, что увидели мы; и прежде всего нас поразило то, что
они усмотрели во всем этом нечто совершенно противоположное нам. Должен
сказать о своих личных переживаниях: все это. произвело на меня весьма
необычное, даже болезненное впечатление. Я имею в виду то, что заставить
людей понять нас оказалось абсолютно невозможным. Конечно, мы привыкли к
этому в обыденной жизни, в области каждодневных проблем; известно, что люди,
испытывающие к нам в глубине души вражду, люди с узкими взглядами,
неспособные мыслить, могут понять нас неправильно, исказить и извратить все,
что мы говорим, приписать нам мысли, которых у нас никогда не было, слова,
которых мы не произносили, и так далее. Но теперь, когда мы увидели, что
именно так поступают люди, которых мы привыкли считать людьми нашего круга,
с кем мы провели очень много времени, которые раньше, казалось, понимали нас
лучше, нежели кто-либо другой, - это произвело на нас удручающее
впечатление. Конечно, подобные случаи были исключением; в большинстве своем
друзья просто оставались равнодушными, и все попытки заразить их нашим
интересом к системе Гурджиева ни к чему не привели. А иногда мы сами
производили на них любопытное впечатление. Не помню, кто первый заметил, что
наши друзья стали находить, что мы начинаем меняться к худшему, стали менее
интересными, чем прежде; нам говорили, что мы становимся бесцветными, как бы
