крыше роскошного отеля "Детройт-плаза" Лайл Лаваллет, президент только что
созданной компании "Дайнакар индастриз", разглядывал себя в огромном
зеркале.
Стрелки на двухсотдолларовых брюках -- просто восторг. В точности, как он
любит, -- острые и прямые, как бритва. Итальянского пошива пиджак
подчеркивает осиную талию и широкие плечи. Впрочем, приглядевшись, он пришел
к выводу, что плечи все-таки недостаточно широки и надо велеть портному при
работе над следующим костюмом об этом подумать. Белый шелковый платочек в
нагрудном кармане высовывается двумя вершинками, одна чуть выше другой.
Отлично. Платок в тон галстуку, галстук -- в тон седине. Год за годом он
заливает прессе, что поседел, когда ему было пятнадцать. На самом же деле в
детстве его дразнили "Рыжим", и теперь приходится каждую неделю
обесцвечивать шевелюру, чтобы где-нибудь в "Инквайре" не появилось
заголовка: "НЕПРИЗНАННЫЙ ДЕТРОЙТСКИЙ ГЕНИЙ -- КРАШЕНЫЙ РЫЖИЙ!"
Одна мысль о такой катастрофе заставила его страдальчески свести брови. Он
взялся за ручное зеркальце, и тут в комнату вошла секретарша.
-- Пресса прибыла, мистер Лаваллет, -- проворковала она. Лайл выбрал ее из
почти шестидесяти претенденток, каждая из которых подверглась испытанию,
названному им: "проверка на локоть".
Экзамен был очень прост: испытуемой требовалось встать в центре комнаты,
сомкнуть руки на затылке и свести локти так, чтобы они смотрели прямо
вперед, как у военнопленного в каком-нибудь старом фильме.
-- Теперь вперед! -- командовал Лаваллет.
-- И все?
-- Пока ваши локти не коснутся стены.
Претендентки, чьи локти касались стены раньше, чем их же грудь,
подвергались дисквалификации. Из семи, прошедших отбор, только одна не дала
ему пощечину и не пригрозила подать в суд за сексуальное домогательство. Это
была мисс Мелани Блейз, и он немедленно зачислил ее на работу. Как
секретарша она была из рук вон плоха, но во всем остальном отвечала его
требованиям, особенно теперь, когда он развелся. И ему очень нравилось, как
вплывали в комнату ее стати -- на целых полтакта раньше всего остального.
-- Чудно смотритесь, -- сказала она. -- Ну как, готовы к
пресс-конференции?
-- Это не пресс-конференция, -- поправил Лаваллет. -- Пресс-конференция
завтра.
-- Да, сэр, -- сказала мисс Блейз, которая могла бы поклясться, что когда
бизнесмены собирают прессу, с тем чтобы сделать официальное заявление, это и
есть пресс-конференция.
-- Не подержите ли зеркало, мисс Блейз?
Рыжеволосая красотка приблизилась, семеня на высоченных каблуках, и
немедленно пожалела об этом.
Лаваллет взвыл.
-- Что? Что случилось? -- перепугалась секретарша, уж не заметил ли он у
себя какую-нибудь канцероподобную бородавку?
-- Волосок! -- вскричал Лаваллет. -- Только взгляните!
-- Я смотрю, смотрю. Если мы позвоним доктору, может, он его срежет, --
проговорила она, думая о том, что волос, растущий из бородавки, -- плохая
примета. -- Но где ж она, эта бородавка?
-- Что вы несете, кретинка? У меня выбился волосок!
-- Да где же?
-- На затылке, черт побери!
Но мисс Блейз не видела, как ни старалась. Наконец Лаваллет сдался и
показал сам.
Да, волосок не на месте, согласилась мисс Блейз. Но нужен электронный
микроскоп, чтобы это увидеть.
-- Вы что, надо мной смеетесь, мисс Блейз?
-- Нет, сэр. Просто я не думаю, что кто-нибудь его заметит. Кроме того, он
на затылке, а камеры будут снимать спереди, не так ли?
-- А что, если там фотограф из "Инквайра"? Что, если он подберется сзади?
Вы знаете, как они любят такие штучки! Представляю себе: "ЛАЙЛ ЛАВАЛЛЕТ,
ГЛАВА "ДАЙНАКАР ИНДАСТРИЗ", ТЕРЯЕТ ВОЛОСЫ" -- аршинными буквами! "Шокирующие
подробности в середине номера!" И моя физиономия -- между "Ужасающим Снежным
Человеком" и родившей козленочка малазийкой! Нет уж, увольте!
-- Я принесу расческу?
-- Нет-нет-нет! Только прикоснись расческой -- и начинай сначала! Возись
потом целый час. А то и больше. Нет, давайте сюда пинцет и лак для волос,
быстро!
-- Молодец, -- сказал он, когда она вернулась, -- теперь осторожненько
возьмите пинцет и очень, очень аккуратно положите волос на место.
-- Я стараюсь. Только, пожалуйста, не могли бы вы не дрожать?
-- Ничего не могу с собой поделать. Уж слишком это серьезно. Ну как?
-- Мне кажется... Да, готово.
-- Отлично! Теперь, быстро -- лаком!
Мисс Блейз встряхнула баллончик и коротко брызнула.
-- Больше, больше! Залакируйте получше. Не дай Бог, этот паршивец выскочит
в какой-нибудь неподходящий момент!
-- Как угодно, волосы ваши, -- пожала плечами секретарша, отметив, что в
составе лака значится Зверски-Прочный Клей, и выпустила на снежно-белый
затылок шефа с полбаллона.
Одобрив проделанную работу, он позволил себе ослепительно-безупречную
улыбку. Она не была бы такой безупречной, останься у него его натуральные
зубы.
-- Ну что ж, мы готовы. Вперед!
-- Надо сказать, вы на редкость заботитесь о своем облике, мистер
Лаваллет, -- заметила секретарша.
-- Форма, мисс Блейз! -- проронил Лаваллет, поддергивая манжеты так, чтобы
они ровно на узаконенные полдюйма выглядывали из-под обшлагов пиджака. --
Форма -- это все!
-- А содержание?
-- Содержание -- вздор! Форма! -- подчеркнул он.
-- Да кого это мы ждем? -- спрашивал фотограф газетчика в банкетном зале
отеля.
-- Лайла Лаваллета.
-- А кто он?
-- Непризнанный гений автомобилестроения.
-- Никогда о таком не слышал. А что он сделал?
-- Когда-то давно, когда еще были компании "Дженерал моторе", "Форд" и
"Крайслер", еще до всех слияний и перекупок, Лаваллет был главным
генератором идей и привел их к высотам.
-- И все-таки я никогда о нем не слыхал, -- удивился фотограф.
-- Ну и дубина, -- отрезал газетчик.
-- Подумаешь, -- огрызнулся фотограф, услышал аплодисменты, поднял голову
и увидел Лаваллета, шествующего к трибуне, за которой возвышалось десять
квадратных футов торгового знака новорожденной компании "Дайна-кар
индастриз".
-- Это он, что ли, и есть? -- спросил фотограф.
-- Да. Лайл Лаваллет, Непризнанный Гений.
-- Волосы у него вытравленные.
-- Ты бы все-таки снял его, -- сердито сказал газетчик. У некоторых,
подумал он, напрочь отсутствует вкус к истории.
Лаваллет, озаряемый бесчисленными вспышками, купался в электрическом
свете. Непонятно, думал он, почему бы всем газетам-журналам не нанять
пару-тройку фотографов, те сделали бы несколько снимков, размножили и
разослали бы по редакциям? Они же взамен посылают тьму народа сделать тьму
фотографий, только крошечная часть которых в конце концов попадает в печать.
Куда деваются остальные? Он представил себе, как хранится где-- то толстая
папка с таким количеством его фотографий, что их достало бы украсить каждое
слово в толковом словаре.
Что ж, сегодня он рад видеть фотографов. Количество собравшихся говорит о
том, что Лайл Лаваллет не утратил контакта с прессой и сейчас ему очень даже
есть, чем их порадовать.
Вакханалия фотовспышек продолжалась три минуты, а потом Лаваллет, взойдя
на трибуну, поднял руку.
-- Леди и джентльмены, господа журналисты! -- начал он звучным глубоким
голосом. -- Я рад нашей встрече и счастлив видеть среди вас множество старых
друзей. На тот случай, если вас занимает, что со мной сталось, позвольте
сказать вам, что непризнанные автоконструкторы не умирают и не уходят в
тень. Мы неизменно возвращаемся в свет.
По аудитории прошел одобрительный гул.
-- Как некоторые из вас уже знают, последние годы я провел в Никарагуа,
ведя безнадежную одинокую борьбу с тоталитарным режимом. Я знаю, есть люди,
считающие, что я потерпел поражение, потому что машина, которую я там
создал, не утвердила себя среди ведущих моделей мира.
Лаваллет сделал выразительную паузу и обвел зал взглядом. Непокорный
волос, чувствовал он, лежит на месте, и кажется, все идет как надо.
-- Я так не думаю. Я помог внедрить в Никарагуа новые промышленные
технологии. Наши усилия внесли свой вклад в жизнь никарагуанского народа --
никогда она уже не станет такой, какой была до нашего там появления. Одно
это могло бы свидетельствовать о нашем успехе, поскольку, по моему
убеждению, распространение демократических свобод -- вот главная задача
автомобильной промышленности. Однако мне есть чем похвалиться и помимо
этого.
Он опять сделал паузу и оглядел собравшихся.
-- Ведя одинокую безнадежную борьбу с тоталитаризмом, все свое свободное
время я проводил в исследовательской лаборатории, -- если угодно, называйте
ее конструкторским бюро, -- и счастлив и горд сообщить вам, что мое усердие
было вознаграждено. Мы готовы объявить о создании машины принципиально
новой, воистину революционной конструкции, машины, которая окажет влияние
столь значительное, что с этого момента автомобильная индустрия, какой мы ее
знаем и любим, преобразится неузнаваемо!
Аудитория ахнула. Телевизионщики ринулись ближе, ловя в объективы
видеокамер загорелое лицо Лаваллета. У него мелькнула мысль, уж не пытаются
ли они получить точный снимок его глазной сетчатки. Где-то он читал, что
сетчатка так же индивидуальна и неповторима, как отпечатки пальцев.
-- Это открытие потрясет мир, и два дня назад промышленные шпионы
вторглись в новое здание "Дайнакар индастриз" здесь, в Детройте, и выкрали,
как им казалось, единственный прототип этой новой машины. -- Лаваллет
расплылся в улыбке. -- Но нет, они заблуждались!
Он поднял руки, чтобы утихомирить шквал вопросов.
-- Завтра в новом здании нашей компании я сниму завесу тайны со своего
великого открытия. Пользуюсь нашей сегодняшней встречей, чтобы пригласить
руководителей "Дженерал автос", "Америкэн автос" и "Нэшнл автос" -- "Большую
Тройку" -- присутствовать там, чтобы они смогли своими глазами увидеть, как
выглядит будущее. Сегодня ответов на вопросы не будет. Надеюсь увидеться с
вами завтра. Благодарю за внимание.
Лаваллет поклонился и сошел с трибуны.
-- Что он сказал? -- спросил репортер женского журнала, в продолжение всей
речи записывавший, в чем Лаваллет одет, и не слышавший ни единого слова.
-- Что пресс-конференция -- завтра, -- ответил ему другой.
-- Завтра? А сейчас что было?
-- Черт его знает!
-- Эй, что ж это такое, если не пресс-конференция? -- выкрикнул репортер
женского журнала, адресуясь к мисс Блейз, уходящей за Лаваллетом.
Она подняла было плечи, но внезапно закричала. Закричала потому, что в тот
момент, как журналисты ринулись запечатлевать, как Лайл Лаваллет выходит из
зала, раздалось два выстрела -- и Лаваллета отбросило к стене.
-- В него стреляли! Кто-то стрелял в Лаваллета!
-- Кто? Что? Кто-нибудь, вызовите же "Скорую помощь"! -- взывала мисс
Блейз.
-- Где стрелявший? Он должен быть в зале! Найдите его! Пусть даст
интервью!
Ведущий теленовостей вскочил на трибуну и яростно замахал руками:
-- Если тот, кто стрелял, еще находится в комнате, предлагаю ему
эксклюзивный контракт на выступление в ток-шоу "Злоба ночи"! Компания
возьмет на себя все ваши судебные расходы!
-- Удваиваю это предложение! -- крикнул кто-то с кабельного телевидения.
-- Я еще не говорил о цене! -- возмутился ведущий. -- Как можно ее
удваивать?!
-- Предлагаю карт-бланш! -- закричал тот, что с кабельного, поднялся на
маленькую сцену в передней части зала, выхватил из кармана чековую книжку и
стал махать ею над головой, надеясь, что стрелявший его увидит. -- Назовите
свою цену! Я выпишу чек!
-- Кредитную карточку! -- завопил в ответ ведущий теленовостей. -- Я
предлагаю вам кредитную карточку нашей компании! Это лучше, чем его чек!
