знает, что Эсбюри-парк на юге Нью-Иорка, в то время как Рай от него -- на
север. Они договорились, что Чиун заплатит в два раза больше показаний
счетчика; таким образом, он за одну эту поездку сделает недельную выручку и
сможет позволить себе до понедельника не работать. -- Мы почти приехали.
-- Это ты уже говорил, -- сказал Чиун.
-- Так оно и было. Оно и сейчас так. Потерпи чуток. Объехав Хобокен,
Ньюарк и супермаркеты Парамауса в Нью-Джерси, водитель наконец и впрямь
направился к Раю, где с неописуемой любезностью помог Чиуну выйти.
-- С вас одна тысяча триста пятьдесят шесть долларов. Не считая чаевых,
конечно.
-- Это больше, чем я платил в прошлый раз, -- сказал Чиун.
-- Цены поднялись.
-- Что, в три раза?
-- Может, и так, -- пожал плечами таксист и вежливо улыбнулся.
Он уже представлял себе, как славно проведет уик-энд. Может, на бейсбол
сходит.
-- Предлагаю сделку, -- сказал Чиун, пересчитывая монеты в кошельке для
мелочи.
-- Какую еще сделку? -- запротестовал водитель. -- Мы же договорились:
двойной тариф.
-- Верно, -- сказал Чиун. -- Но насчет экскурсии по юго-западным
пригородам Нью-Йорка договора не было.
-- Ну заплутал я слегка, да, -- пожал плечами водитель. -- С кем не
бывает.
-- И насчет того, чтобы не прокалывать тебе шины, мы тоже не
договаривались.
-- Шины?.. Да ты шутишь!
Чиун вышел из машины и пнул правое заднее колесо.
-- Что ты мне дашь за эту шину? Хорошая шина, упругая, прочная. Она
отлично послужит тебе на долгом обратном пути.
-- С какой стати? Это моя собственная шина!
Чиун наклонился и с легкостью вонзил в протектор указательный палец. Когда
он его вынул, шина с громким хлопком спустилась. Такси осело на бок.
-- Эй! Что ты сделал с моей шиной!
-- Подумаешь. Ты можешь ее сменить. Человек, который за самую обычную
поездку зарабатывает одну тысячу триста пятьдесят шесть долларов, всегда
должен иметь с собой несколько запасных колес.
Водитель с ужасом смотрел, как крошечный китаец -- и лет ему восемьдесят,
не меньше, -- подходит к радиатору и задумчиво осматривает передние колеса.
-- Что, если я спрошу с тебя девятьсот сорок семь долларов за эту пару?
-- Грабеж!
Чиун поучающе потряс пальцем.
-- Нет, не грабеж. Торговля. Ты торговался со мной, теперь я торгуюсь с
тобой. Ну, быстро. Согласен?
-- Ладно. Только не порть шины. Мне еще до города ехать.
-- Через Эсбюри-парк, -- сказал Чиун, подходя к левому заднему колесу. --
Отлично. Итак, я все еще должен тебе четыреста девять долларов за услуги.
Заплатишь пятьсот за эту оставшуюся шину?
-- Но тогда я еще буду должен тебе девяносто девять! -- возмутился шофер.
-- Наличными, -- сказал Чиун.
Доктор Харолд У. Смит не любил, чтобы ему мешали, но когда секретарша
подробно описала ему посетителя, нажал на потайную кнопку и монитор его
компьютера убрался в свое гнездо, утопленное в дубовой столешнице спартански
скромного письменного стола.
Поступил он так только в силу привычки, поскольку, хотя компьютер Смита
был подключен ко всем важнейшим информационным сетям, какие только есть в
мире, и, следовательно, обеспечивал доступ к самым разнообразным тайнам,
Чиун в них все равно никогда бы не разобрался. Один только Смит, будучи
главой секретного агентства КЮРЕ, понимал, что там, на экране, к чему. Оба
-- и Римо, и Чиун -- во всем, что касалось техники, были безнадежны. Они и с
телефоном-то едва справлялись, что уж там говорить о компьютере!
-- Привет тебе, Император Смит, -- сказал Чиун.
-- Это пока все, миссис Микулка, -- отпустил Смит свою седовласую
секретаршу.
-- Может, пригласить служителя? -- предложила та, с опаской поглядывая на
странного старика.
-- Нет необходимости, -- сказал Смит. -- И пожалуйста, не соединяйте меня
ни с кем.
Миссис Микулка удивленно подняла бровь, но тихо закрыла за собой дверь.
-- Я не вызывал вас, Чиун.
-- Тем не менее ваше удовольствие от нашей встречи возвращено вам стократ.
-- Римо не с вами? -- усаживаясь, спросил Смит и поправил свой галстук
выпускника Дартмута.
У него были редкие седые волосы, а на лице застыло выражение человека,
который только что обнаружил червяка в своем яблоке. Он был еще молод, когда
занял свой пост в КЮРЕ, и успел состариться на этой службе.
-- Римо еще не вернулся с последнего задания, -- сказал Чиун. -- Но это
сейчас неважно.
-- Странно, -- сказал Смит. -- У меня есть сведения, что его объект...
ликвидирован.
Чиун улыбнулся. Смит всегда испытывал трудности, говоря о смерти.
-- Еще одна драгоценность в вашей короне, -- поздравил он, удивляясь,
почему это Смит и успех, и горькое поражение воспринимает с одинаково кислой
миной.
-- Мне бы не хотелось, чтобы вы меня так называли, -- сказал Смит. --
Император! Вы прекрасно знаете, что никакой я не император.
-- Могли бы быть, -- сказал Чиун. -- Ваш президент прожил большую жизнь.
Кто знает, не пришло ли время для кого-нибудь помоложе?
-- Благодарю вас, нет, -- сказал Смит, который давно отчаялся объяснить
Чиуну, что он служит президенту и вовсе не претендует на кресло в Овальном
кабинете. -- Чем я могу быть полезен вам, Мастер Синанджу?
-- Разве вы забыли? -- горячо удивился Чиун. -- Пора возобновить контракт
между Домом Синанджу и Домом Смита.
-- Соединенными Штатами, -- поправил Смит. -- Ваш контрагент --
Соединенные Штаты. Однако срок нашего договора истекает только через шесть
месяцев.
-- Оформление сделок, отягощенных трудностями и проволочками, --
торжественно сказал Чиун, -- лучше начинать загодя.
-- Вот как? А я полагал, что мы просто возобновим старый контракт.
Насколько я понимаю, он заключен на весьма щедрых по отношению к вам
условиях, не так ли?
-- Великодушно щедрых, -- согласился Чиун. -- Учитывая недопонимание, на
котором они основывались.
-- Недопонимание?
Смит смотрел, как Чиун разворачивает свою циновку, раскладывает ее на
полу, тщательно расставляет целый набор свитков и только потом усаживается
сам. Пришлось даже встать, чтобы письменный стол не мешал наблюдениям.
Смит вздохнул. Не в первый раз участвовать ему в подобных переговорах.
Теперь Чиун не проронит ни слова, пока Смит тоже не усядется на пол. Он
безропотно взял со стола карандаш, блокнот с желтыми официальными бланками и
неловко уселся на ковре лицом к корейцу. Пристроил блокнот на колене. После
стольких лет за клавиатурой компьютера карандаш в пальцах казался
неповоротливым, словно банан.
-- Я готов, -- сказал Смит.
Чиун развернул свиток, и Смит узнал копию последнего подписанного между
ними контракта. Эта была на специальной рисовой бумаге с золотым обрезом,
которая сама по себе стоила сотни долларов. Еще одна никчемная трата.
-- А, вот, -- нашел то, что искал, Чиун. -- Отвертка.
-- Прошу прощения?
-- Это юридический термин. Отвертка. Разве вы никогда не слышали? Они есть
в большинстве контрактов.
-- Вы хотите сказать -- увертка. Однако наш контракт имеет жесткие условия
соглашения. В нем нет уверток.
-- Как говорят в моей деревне: "Никогда не поправляй императора. За
исключением случаев, когда он ошибается". Сейчас как раз такой случай,
Великий владыка. Отвертка имеется в пункте касательно обучения белого
человека искусству Синанджу.
-- Насколько я помню, за это вы запросили отдельную плату.
-- Крохи, всего лишь крохи за то, что полагал великим позором и
непереносимым стыдом. Однако, как выяснилось, я совершил ошибку.
-- Какого рода? -- осведомился Смит, предчувствуя, что, как всегда, ошибка
Чиуна выльется ему в круглую сумму.
-- Я обучал совсем не белого! -- со счастливой улыбкой сообщил Чиун.
Смит нахмурился.
-- Что вы имеете в виду? Разумеется, Римо -- белый. Не могу отрицать,
достоверно, кто были его родители, мы не знаем. Однако достаточно лишь
взглянуть на него, чтобы понять, что он белый.
Чиун терпеливо покачал головой.
-- Ни один китаец, ни один японец, ни один не-кореец доныне не был
способен усвоить учение Синанджу. Этот же предполагаемый белый схватывает
все на лету, как никто до него за всю историю моей скромной деревушки.
-- Так ведь это, на мой взгляд, как будто неплохо? -- осторожно спросил
Смит, не понимая, куда Чиун клонит.
-- Еще бы! Это означает, что Римо на самом деле -- кореец.
И Чиун пробормотал по-корейски несколько слов.
-- Что это вы сейчас сказали?
-- Всего лишь назвал его по имени -- Римо Великолепный. В нем течет
корейская кровь. Другого объяснения быть не может.
-- Может, американцы по природе своей восприимчивы к Синанджу? --
предположил Смит. -- Ведь других американцев до Римо вам не приходилось
учить.
-- Не смешите меня, -- с гримаской презрения отмел это предположение Чиун.
-- Римо усваивает Синанджу успешнее любого корейца. Следовательно, Римо --
не белый.
-- И, следовательно, теряют силу ваши прежние требования относительно
компенсации за обучение белого.
-- Именно так, -- кивнул Чиун.
Смит внимательно всмотрелся в лицо корейца, однако прочитать, что за ним
кроется, не сумел. С лицом Чиуна Смиту это вообще никогда не удавалось.
-- И вы хотите сказать, что согласны из-за этого получать меньше денег? --
прямо спросил он.
-- Разумеется, нет! Я подписал контракт на то, чтобы обучить для вас
белого, и, зная белых, вы могли получить в результате такого прыгуна-бегуна,
который с шумом и кряканьем колет доски ребром ладони. Вы же получили
настоящего, неподдельного Мастера Синанджу. Вы с большой выгодой вложили
свои средства, и это, по справедливости, требует поправок не только в нашем
будущем контракте, но и радиоактивных -- за все годы назад -- выплат.
-- Вы хотите сказать -- ретроактивных, имеющих обратную силу?
-- Да. Значит, договорились. Я знал, что вы все поймете, Мудрый
властитель.
-- Я понял не все, -- резко сказал Смит, -- и не хочу разводить антимонии,
пока не пойму. Скажите попросту, каковы ваши претензии на этот раз?
Спокойным, размеренным жестом Чиун развернул другой свиток.
-- У нас не претензии, -- обидчиво сказал он. -- У нас разумные
требования, и состоят они в следующем. -- И начал читать:
"Два горшка изумрудов, неограненных. Двадцать горшков бриллиантов
различной огранки. Без дефектов. Восемь рулонов шелка времен Таньской
династии. Различных цветов. Одна персидская статуя царя Дария. Из дерева
гофер [Из дерева гофер, согласно Ветхому Завету, был построен Ноев ковчег.
(Прим. пер.)]. Двенадцать бушелей рупий..."
Он прервал чтение, заметив, что Смит предостерегающе поднял руку.
-- Мастер Синанджу. Многое из перечисленного относится к музейным
редкостям.
-- Да?
-- Таньский шелк, например, огромная редкость.
-- Конечно, -- сказал Чиун. -- Иначе бы мы его не просили.
-- Я вообще сомневаюсь, сохранился ли он до наших дней.
-- Почему же? Сохранился. У меня он есть. В Синанджу, в сокровищнице моих
предков.
-- Зачем же вы хотите еще?
-- Вы никогда не задавали такого вопроса раньше, во время наших прежних
переговоров, когда я просил у вас обычного золота. Вы никогда не говорили:
"Мастер Синанджу, зачем вам еще золото? У вас ведь уже есть!"
-- Верно, -- сказал Смит. -- Но это же совсем другое дело!
-- Да. -- согласился Чиун с широкой улыбкой. -- Другое. На этот раз золота
я не прошу. У меня его вдоволь благодаря вашей щедрости. Но должен сказать,
что в древние времена заслуги моих предков не всегда оплачивались золотом. И
мне бы хотелось, чтобы эта добрая традиция была соблюдена и сейчас.
-- Мое правительство платит вам жалованье, которою достаточно, чтобы
накормить всю Северную Корею, --ровным голосом сказал Смит. -- Вы принесли
