чем "Дом Материнства". В палате была всего одна койка, на которую меня и
водрузили.
На следующее утро после обильного завтрака меня посетили трое
незнакомых врачей. Примерно полчаса мы болтали о самых разных вещах. Стало
ясно, что они осведомлены о содержании моего разговора с пожилой дамой и не
прочь ответить на некоторые мои вопросы. Реплики с моей стороны вызвали у
них восхищение, но к концу разговора настроение резко изменилось. Одна из
них, с видом человека, приступившего к своим основным обязанностям, сказала:
- Вы поставили нас перед довольно сложной задачей. Ваши... гхм...
соседки-Мамы, конечно, не очень восприимчивы к реакционистским взглядам...
Хотя за довольно короткий срок вы сумели вызвать у них массу отрицательных
эмоций... Но на представительниц иных классов вы можете оказать довольно
сильное и, без всяких сомнений, вредное влияние. Дело не в ваших словах, а в
самом вашем существовании. В этом нет вашей вины, но мы, честно говоря, не
представляем, как женщина с вашим умом и образованием может приспособиться к
примитивному и бездумному образу жизни Мамы. Вы этого просто не вынесете.
Более того, условия вашего общества породили непреодолимый барьер в вашем
восприятии и понимании нашей системы, так что рассчитывать на понимание и
адаптацию не приходится. Это очевидно.
Как я могла спорить с ними? Перспектива провести остаток своих дней,
завернутой в розовое одеяние, надушенной, убаюкиваемой сладкой музыкой и с
регулируемыми интервалами производящей на свет выводок дочерей... такая
перспектива неизбежно свела бы меня с ума в самый короткий срок.
- И что же теперь делать? - спросила я. - Вы можете довести эту... это
тело до нормальных размеров?
- Вряд ли, - она с сомнением покачала головой. - Мы с этим никогда не
сталкивались. Впрочем, даже если это возможно, вы вряд ли сумели бы
адаптироваться в Докторате, и ваше реакционистское влияние стало бы
представлять большую опасность.
- Что же теперь делать?
- Единственный выход, единственное, что мы можем вам предложить, это
гипнотический курс, стирающий память. С вашего согласия, разумеется.
Когда до меня дошел смысл сказанного, я с трудом подавила приступ
панического ужаса. "В конце концов, - твердила я себе, - все, ими сказанное,
не выходит за рамки логики. Я должна успокоиться и постараться взглянуть на
все со стороны..." Тем не менее прошло несколько минут, прежде чем я смогла
подобрать слова для ответа...
- Вы предлагаете мне добровольное самоубийство, - сказала я. - Моя
память - мой мозг, это... я сама. Утратив память, я исчезну, погибну точно
так же, как если бы вы убили это... это тело.
Они молчали. Да и что они могли возразить?
Жить стоило только ради одной вещи... Жить и помнить, что ты любил
меня. Дональд! И ты будешь жить во мне, пока я жива, пока помню тебя!.. Если
же ты исчезнешь из моей памяти, ты... снова умрешь, снова и навсегда!
- Нет! - крикнула я. - Вы слышите? Нет! Не-е-ет!
В течение дня меня никто не беспокоил, кроме ассистенток, сгибавшихся
под тяжестью подносов с едой. Когда они уходили и я оставалась одна, наедине
со своими мыслями, мне было очень невесело в этой "компании".
- Честно говоря, - сказала мне одна из врачей во время утреннего
разговора, - мы просто не видим другого выхода. - Она смотрела на меня с
участием, и в ее тоне звучала жалость. - За все истекшее время после Великой
Перемены ежегодная статистика психических срывов представляла для нас,
пожалуй, самую серьезную проблему. Хотя женщины заняты работой, при этой
полной занятости очень многие не выдерживали, не сумев адаптироваться. В
вашем же случае... Мы даже не можем предложить вам какое-нибудь дело.
Я понимала, что она говорит правду. И я знала, что если вся эта
галлюцинация все больше становившаяся реальностью, каким-то образом не
прекратится, я буду в ловушке...
Весь бесконечно длинный день и всю последующую ночь я изо всех сил
старалась вернуть себе ощущение отстраненности, которого мне удалось
добиться в самом начале этого кошмара. Но у меня ничего не получалось.
Логическая последовательность всего происходящего была незыблема... Ни одной
бреши в цепи всех случившихся со мной событий.
Когда истекли двадцать четыре часа, данные мне на размышление, меня
вновь посетило то же "трио".
- Мне кажется, я теперь лучше понимаю смысл вашего предложения. Вы
предлагаете легкое и безболезненное забвение вместо тяжелого психического
срыва и другого выхода не видите.
- Не видим, - подтвердила одна из них, а две другие молча кивнули. -
Конечно, гипнотический курс невозможен без вашего добровольного участия.
- Я понимаю, что при сложившихся обстоятельствах было бы крайне
неразумно с моей стороны отказаться от этого курса. И потому я... Да, я
согласна, но при одном- единственном условии.
Они уставились на меня с немым вопросом.
- Перед курсом гипноза вы должны испробовать другой курс. Я хочу, чтобы
мне сделали инъекцию "чюнджиатина". Я хочу, чтобы она была точь-в-точь такая
же, какую я получила там. Я могу точно назвать дозу. Видите ли, независимо
от того, что со мной произошло - сильная ли это галлюцинация, или же нечто
вроде "проекции подсознания", дающее сходный эффект, словом, неважно что, но
это явно связано с названным препаратом. В этом я абсолютно уверена. Поэтому
и подумала: если попытаться повторить все условия. Или убедить себя в том,
что они повторены"? Может быть, появится хоть какой-то шанс на... Я... Я не
знаю. Наверное, это звучит глупо, но... Даже если из этого ничего не выйдет,
хуже не будет, хуже, чем теперь... для меня! Итак, вы... дадите мне этот
шанс?
Совещались они недолго - несколько секунд торопливых реплик. Наконец,
одна из них сказала:
- В конце концов почему бы и нет?..
- Думаю, никаких затруднений с санкцией на инъекцию в Докторате не
будет, - кивнула другая. - Если вы хотите попробовать, то... Будет даже
справедливо дать вам этот шанс. Но... на вашем месте я бы не очень на него
рассчитывала...
Приблизительно в полдень полдюжины карлиц принялись лихорадочно
убирать, мыть, чистить всю палату. Потом появилась еще одна, еле-еле
возвышающаяся над "тролликом" с бутылочками, флаконами, колбами, который
подкатили к моей кровати.
Появилось знакомое трио врачей. Одна из "карлиц" принялась закатывать
мне рукава. Врач окинула меня добрым, участливым, но очень серьезным
взглядом.
- Вы отдаете себе отчет в том, что это игра втемную?
- Отдаю. Но это мой единственный шанс. И я хочу его использовать, -
твердо ответила я.
Она кивнула, взяла в руки шприц и наполнила его жидкостью из колбы,
пока одна из карлиц протирала чем-то душистым мою окорокообразную ручищу.
Подойдя вплотную ко мне со шприцем в руке, она остановилась в
нерешительности.
- Не бойтесь, - попыталась я улыбнуться, - в любом случае здесь мне
нечего терять.
Она молча кивнула, и я почувствовала, как игла вошла в вену...
Все изложенное выше я написала с определенной целью. Эти записи будут
храниться в моем банковском сейфе до тех пор, пока не возникнут
обстоятельства, могущие кое-что прояснить.
Я никому и никогда об этом не рассказывала. Весь отчет об эффекте
"чюнджиатина" - отчет для доктора Хейлера, где я описываю свои ощущения
просто как "свободное парение" в пространстве - выдуман от начала до конца.
Подлинный отчет о том, что мне довелось испытать, изложен мною здесь, выше.
Я скрыла истину, потому что, придя в себя и, очутившись в своем
настоящем теле, в своем настоящем мире, я не забыла ни одной подробности, ни
одной малейшей детали из того, что довелось увидеть там. Все подробности
помнились столь явственно, что я просто не могла от этого избавиться и
выкинуть их из сознания. Это мучило меня, не оставляло в покое ни на
секунду...
Я не решилась поделиться с доктором Хейлером своей тревогой... Он
назначил мне курс лечения, только и всего.
Итак, до поры до времени я оставляю записи при себе.
Прокручивая в уме отдельные "куски" из всего случившегося, я все больше
корю себя за то, что не спросила свою пожилую собеседницу о каких-то датах,
именах... словом, о подробностях, которые можно было проверить и сравнить...
Если бы, допустим, "Великая Перемена" началась два-три года назад (от
момента моего эксперимента), тогда все страхи развеялись бы, так как
обнаружилось бы явное несоответствие. Но, к сожалению, мне и в голову не
пришло спросить об этом... Чем больше я думала обо всем, тем больше мне
казалось, что одна такая деталь... Я вспомнила, что есть одна вещь, один
"кусочек" информации оттуда, который можно проверить здесь. Я навела
справки, и... Лучше бы я этого не делала. Но я должна была...
Итак, я выяснила:
Доктор Перриган существует. Он биолог и занимается экспериментами над
кроликами и крысами...
Он довольно известен в своей среде, опубликовал ряд статей и научных
работ о различного рода бактериях. Ни для кого не секрет, что он занимается
выведением новой колонии бактерий, предназначенной для избирательного
истребления грызунов- вредителей, а именно коричневых крыс. В настоящее
время он уже добился определенного успеха, вывел особый, до сих пор
неизвестный вид, даже дал ему название - "мукосимборус", хотя не сумел пока
обеспечить его стабильность и достаточную избирательную направленность
действия, поэтому и не запустил вирус в "широкое производство"...
И, наконец, еще одно, последнее звено: я никогда не слышала об этом
человеке и не подозревала о его существовании, пока пожилая дама в "моей
галлюцинации" не произнесла его имени...
Я вновь и вновь пыталась сформулировать, что, в сущности, со мной
произошло? Если допустить, что это было своего рода "предвидение", экскурс в
будущее... То будущее, которое, как говорят, грядет. Тогда любой шаг, любая
попытка хоть что- то предпринять, чтобы изменить его, обречена на провал. Но
я сомневаюсь в существовании такой предопределенности: мне кажется, то, что
было, и то, что происходит в данный момент, определяет то, что будет. Таким
образом, должно быть бесконечное число вероятностей - вариантов возможного
будущего, - каждая из которых определяется тем, что происходит в настоящем.
И мне кажется, что под действием "чюнджиатина" я увидела одну из таких
"вероятностей"...
Это можно рассматривать как "предупреждение" - что может произойти,
если не пресечь, не остановить вовремя.
Сама идея столь чудовищна, столь неприемлема и ведет к такому
кошмарному искажению нормального хода вещей, что не внять этому
"предупреждению" я просто не в силах. И потому я на свои страх и риск беру
на себя всю ответственность и, не посвящая никого в свои планы, постараюсь
сделать все возможное, дабы описанный мною "мир" со всей его "структурой"
никогда бы не смог превратиться в реальность. Если по каким-то причинам
кто-то другой будет несправедливо обвинен в том, что он (или она) оказывал
мне какое-либо содействие или хотя бы косвенно участвовал в том, что я
собираюсь предпринять, этот документ должен служить ему защитой и
оправданием. Поэтому он и составлен.
Я, Джейн Уотерлей, сама, без какого-либо давления с чьей бы то ни было
стороны, по своей воле решила, что Доктору Перригану нельзя дать возможность
продолжать его работу.
Джейн Уотерлей
.......(число, месяц, год)
.......(личная подпись)
