могу забыть свой последний отпуск. Меня отправили к морю и даже выдали
небольшой автомобиль, так что я вдоволь покаталась по побережью. Нас было
всего шесть Мам, включая и меня и все к нам чудесно относились. А ты? Ты
ездила на море или в горы?
Я понимала, что за этими вопросами последуют другие, и постаралась
собраться с мыслями. Наконец, я нашла, как мне показалось самый простой
выход из своего дурацкого положения.
- Я не помню, - сказала я, - я... ничегошеньки не помню и... Кажется, я
вообще потеряла память.
Мое заявление было встречено не очень доброжелательно.
- Ах, вот как? - довольно едко отреагировала та, которую карлица с
крестом на груди называла Хэйзел. - Я сразу подумала, что тут что-то
неладно. И ты, конечно, не можешь вспомнить, Первого ли класса были у тебя
младенцы в этот раз?
- Не будь дурочкой Хэйзел - тут же вмешалась другая - конечно же,
Первого, иначе Орчиз не была бы здесь, - ее перевели бы к Матерям Второго
разряда и отправили в Уайтвич... Когда это с тобой случилось Орчиз? -
участливо обратилась она ко мне.
- Я... Я не знаю, - пробормотала я, - я ничего не помню, что было
раньше до сегодняшнего утра в больнице. Все... все куда-то ушло...
- В больнице? - насмешливо переспросила Хэйзел.
- Она, наверное, имеет в виду Центр, - сказала другая. - Но Орчиз!.. Ты
хочешь сказать, что не помнишь даже нас!?
- Не помню, - подтвердила я. - Мне очень жаль, но я действительно
ничего не помню до сегодняшнего утра в боль... в Центре.
- Это странно, - с недоброй усмешкой высказалась Хэйзел. - А они знают
об этом?
- Наверняка знают, - ответила ей другая. - Я думаю, они не считают, что
память может иметь какое то отношение к классу детей. Да и почему она должна
иметь к этому отношение? Послушай Орчиз...
- Дайте ей отдохнуть! - вмешалась третья - Мне кажется, она неважно
себя чувствует после Центра, да еще эта дорога. Не обращай на них внимания,
Орчиз, родная. Постарайся заснуть, а когда проснешься, я уверена, все будет
в порядке.
Я с благодарностью последовала ее совету. В сложившейся ситуации я все
равно ничего не могла придумать, так как здорово устала. Я пробормотала
"спасибо" и откинулась на подушки, демонстративно закрыв глаза. К моему
удивлению - никогда не слышала, что во время галлюцинации можно уснуть - я
заснула...
В момент пробуждения я было понадеялась, что мой странный кошмар
кончился. К сожалению, ничего не изменилось: кто-то легонько тряс меня за
плечо, и первое что я увидела, - это лицо главной карлицы вровень с моим.
- Ну, как дела? - обычным бодрым голосом медсестры спросила она. - Мы
поспали, Мама Орчиз, и нам, конечно же, стало лучше?
За ее спиной показались еще две маленькие женщины, подкатившие
небольшой закусочный столик к моей постели. Они поставили его так, чтобы мне
было удобно дотянуться до него... В жизни я не видела такого количества еды
для одного человека. Я хотела запротестовать, но сразу сообразила, что в
этом есть определенная логика - количество еды было вполне пропорционально
обилию моей плоти представляющейся сейчас вроде здоровенного облизывающегося
рта. Сознание мое как бы раздвоилось какая-то часть его "отстранилась", а
все остальное торопливо поглотило две или три рыбины, большущего цыпленка,
несколько кусков мяса, груду овощей, блюдо фруктов залитых кремом и литра
два с половиной молока - и все это без малейших усилии. Изредка посматривая
по сторонам во время еды, я видела, что остальные Мамы точно так же
обходились с содержимым своих столиков. Я ловила на себе их любопытные
взгляды, но сейчас они были слишком заняты поглощением пищи, чтобы
продолжать расспросы. Я стала думать, как бы избавиться от их вопросов, если
бы здесь была какая-нибудь книга или журнал, я могла бы сделать вид что
поглощена чтением. Это, правда, не очень вежливо по отношению к ним но...
Когда маленькие ассистентки вернулись, я попросила одну из них принести мне
что-нибудь почитать. Эта простая в общем-то просьба произвела крайне
неожиданный эффект: две ассистентки, катящие столик уронили его на пол, та,
что была ближе ко мне на секунду застыла, как в столбняке с изумленным лицом
потом взгляд ее стал подозрительным и, наконец, жалостливо-участливым.
Не совсем еще пришли в себя, дорогая? - спросила она.
- Да нет, - пробормотала я, - я... я пришла в себя.
- Может вам лучше попробовать опять заснуть?
- Не хочу больше спать - возразила я - а хочу что-нибудь почитать...
- Боюсь, вы сильно утомились Мама. - Она неуверенно дотронулась рукой
до моего плеча. - Ну, ничего. Я думаю, это скоро пройдет.
- Не понимаю, - с возрастающим раздражением начала я. - Если мне
захотелось немного почитать...
- Ну-ну, дорогая, - она выдавила из себя заученную профессиональную
улыбку, - не стоит нервничать. Вам нужно немного отдохнуть. Вы просто
устали, иначе... Где, скажите на милость, вы слышали о читающей Маме?
Поправив на мне покрывало, она вышла из палаты и оставила меня наедине
с пятью ее обитательницами уставившимися на меня в немом изумлении. С койки
Хэйзел послышалось насмешливое хихиканье, а потом несколько минут в палате
стояла полная тишина.
Затянувшуюся паузу прервала Хэйзел.
- Почитать! - насмешливо фыркнула она. - А написать что-нибудь ты не
хочешь?
- Почему бы и нет? - сорвалось у меня с языка.
Вновь наступило молчание. Они с улыбкой переглянулись.
- Да что в самом деле тут странного? - раздраженно обратилась я ко всем
сразу. - Я обязательно должна была разучиться читать? Или писать?
- Орчиз, дорогая... - неуверенно и мягко начала одна из них, - тебе не
кажется, что надо бы... посоветоваться с врачом а? Просто посоветоваться?
- Не кажется - ответила я довольно резко. - Со мной все в порядке. Я
просто хочу понять. Я ведь не сказала ничего особенного, просто попросила
принести какую- нибудь книгу... А вы все смотрите на меня так, словно я
сошла с ума. Но почему?
После неловкой паузы та, что была настроена ко мне дружелюбнее
остальных, почти в точности повторила слова маленькой ассистентки.
- Орчиз дорогая постарайся взять себя в руки, зачем Маме - читать? Или
писать?
Разве от этого она станет рожать лучших детей!?
- Но ведь кроме детей есть и другие вещи в жизни, - ответила я.
Молния, внезапно разорвавшаяся в комнате, не произвела бы большего
эффекта. Никто из них не мог произнести ни слова, даже Хэйзел онемела от
изумления.
Да что же это господи! не выдержала я. - Что это за бред!.. Орчиз...
Мама Орчиз... Что за галиматья! Где я?! В сумасшедшем доме?
Я дала волю своей злости дважды повторила, что никакая я не Мама, а
потом к своему стыду разревелась.
Они смотрели на меня с жалостью и участием. Лишь Хэйзел, победно
оглядев всех, сказала:
- Говорила я, что с ней что-то неладно? Она просто рехнулась вот и все!
Та, которая с самого начала вела себя дружелюбно, мягко обратилась ко
мне:
- Послушай, Орчиз, подумай сама, кем еще ты можешь быть, если не Мамой?
Ты самая настоящая Мама, Первого класса Мама, уже трижды рожавшая. У тебя
двенадцать зарегистрированных малюток Первого разряда. Уж, во всяком случае,
этого ты не могла забыть!
Странно, но ее слова опять вызвали у меня слезы - я почувствовала, как
что-то пытается проявиться в зияющей пустоте моего сознания. Я не понимала,
что это, но оно явно заставляло меня сейчас страдать.
Господи!.. - простонала я. - Это же жестоко. Почему это не
прекращается? Почему оно не уйдет и не оставит меня в покое? Тут какое то
какое-то... издевательство, какая то страшная насмешка... Только я не
понимаю, что со мной случилось? Я же не Сумасшедшая... Нет... Ну, помогите
же мне кто-нибудь!
Я изо всех сил зажмурилась, страстно желая, чтобы вся эта кошмарная
галлюцинация кончилась. Но ничего не изменилось. Когда я резко распахнула
глаза все они по- прежнему глазели на меня в тупом изумлении на своих
молоденьких мордашках, торчащих из розового сатина.
- Что бы там ни было, я отсюда выберусь! - произнесла я вслух и
напряглась.
Мне потребовались все мои силы, чтобы просто сесть на постели. Не
обращая внимания на глазеющих Мам, я попыталась спустить ноги с кровати.
Господи, какое кошмарное видение сон. Я услышала свой собственный голос:
"Помоги же мне, родной... Дональд, милый, пожалуйста, помоги мне!.." И
неожиданно с произнесенным вслух словом "Дональд" в голове у меня произошел
щелчок, и мозг как бы осветился изнутри. Неожиданно я поняла, в чем именно
заключалась жестокость этого кошмара. Я поглядела на своих соседок по палате
- они по- прежнему глазели на меня в немом изумлении близком к ужасу. Я
оставила никчемные попытки подняться и, откинувшись на подушки, сказала.
- Больше вы не сможете дурачить меня. Теперь я хотя бы знаю, кто я.
- Но Мама Орчиз, начала одна.
- Хватит! - резко прервала я ее. Острая жалость к себе сменилась
горечью и обидой. - Никакая я не мать. Мне просто не повезло! У меня был муж
очень недолго и я... я хотела чтобы у меня были дети от него - хотела и
только!
Последовала пауза довольно странная пауза. Я ждала каких-то
перешептываний, реплик, но, казалось, меня просто не услышали... или не
поняли. Наконец та, что лежала на соседней койке решилась.
- Что такое муж? - спросила она мягко с легким недоумением.
Я пристально вгляделась в лицо каждой: ни на одном не было намека на
насмешку, не было ничего, кроме удивленного детского недоумения. Я была на
грани истерики, но каким то образом мне удалось взять себя в руки. Раз эта
чертова галлюцинация не уходит - подумала я - что ж будем играть в эту игру
дальше и посмотрим чем она кончится. С самым серьезным видом я принялась
объяснять им, подбирая простые слова и понятия:
- Муж - это тот мужчина, которого женщина выбирает себе...
Судя по их лицам, они ничего не поняли, но не прерывали меня, пока я
сама не остановилась. Моя соседка по койке спросила крайне озадаченным, но
по-прежнему мягким и участливым тоном. Что такое мужчина?
После окончания моей речи воцарилось гробовое молчание. Но меня сейчас
занимало другое...
Теперь я знала, что меня зовут Джейн. Еще раньше меня звали Джейн
Саммерс, потом, выйдя замуж за Дональда, я стала Джейн Уотерлей. Мне было...
мне было двадцать четыре, когда мы поженились, и... двадцать пять, когда
Дональд погиб, через шесть месяцев после нашей свадьбы. Все. На этом все
кончалось. Мне казалось, это было вчера, но ничего больше я не помнила.
До этого момента память вернулась ко мне полностью: родители, друзья,
дом, школа, практика, работа в Рэйчестерской больнице. Я вспомнила, как
впервые увидела Дональда, когда его привезли к нам со сломанной ногой, и все
что у нас было дальше...
Я вспомнила, какое лицо должна была увидеть, глядя на себя в зеркало, -
более удлиненное, покрытое легким загаром, рот - меньше, волосы слегка
вьющиеся, глаза - карие широко посаженные, взгляд - тоскливый... Теперь я
знала, как должна была выглядеть вся - чуть вытянутая длинноногая с
маленькой грудью. Хорошее нормальное тело, просто нормальное обычное которое
я принимала, как должное, пока Дональд своей любовью не заставил гордиться
им...
Я взглянула на колыхающуюся массу, закрытую розовым сатином, и меня
захлестнула волна жуткого отчаяния: если б только сейчас со мной оказался
Дональд, он любил бы меня, ласкал, утешал и, главное, сказал бы, что я не
