величайший победитель за всю историю нашего Стадиона. Говорят, шестьсот
пятьдесят пять тысяч фунтов... Кругленькая сумма, весьма кругленькая, в
самом деле. Однако, - покачал он головой, - вы же понимаете, так дальше
продолжаться не может. Не может продолжаться...
- О, почему бы и нет? - дружески заметил Стефен, когда все сели.
Сэм Грипшоу опять покачал головой.
- Один раз - удача, второй раз - необыкновенная удача, третий уже дурно
пахнет, четвертый может пошатнуть все предприятие, пятый будет означать
почти банкротство. Никто ведь не поставит и шиллинга против дохлого дела.
Это же ясно... Итак, у вас есть своя система?
- У нас есть система, - поправил Стефен. - Мой друг, м-р Бэтруэл...
- Ах, да, м-р Бэтруэл, - сказал Сэм Грипшоу, снова внимательно его
разглядывая. - Полагаю, вам не очень хочется посвящать меня в вашу систему?
- А как вы думаете? - спросил Стефен.
- Думаю, что нет, - сказал Сэм Грипшоу. - Но и вы... Не можете же вы до
бесконечности продолжать это...
- Только потому, что это разорило бы вас? Разумеется, это нам абсолютно
ни к чему. Честно говоря, в этом и состоит причина нашего визита к вам. М-р
Бэтруэл собирается вам что-то предложить.
- Послушаем, - сказал м-р Грипшоу.
Бэтруэл встал.
- М-р Грипшоу, у вас прекрасное дело. И будет чрезвычайно обидно, если
публика вдруг потеряет интерес к вам, обидно и за публику и за вас.
Останавливаться на этом нет надобности хотя бы потому, что я знаю, вы
воздержались от широкого оповещения публики о третьем выигрыше моего друга
м-ра Трэмона. Смею сказать, вы поступили мудро, сэр. Это могло бы вызвать
некоторое охлаждение, уныние... Однако я могу предложить вам способ, с
помощью которого вы навсегда освободитесь от угрозы возникновения подобной
ситуации. И это не будет стоить вам ни пенни. Но все-таки... - Здесь им
овладел дух искушения, и он стал похож на художника, который взял в руки
свою любимую кисть.
Сэм Грипшоу терпеливо выслушал его вплоть до заключительных слов:
- ...и в уплату за это - за эту пустую формальность, я бы сказал, - я
обязуюсь не помогать больше ни нашему другу, м-ру Стефену Трэмону, ни
кому-либо другому в... э-э-э... предсказаниях. С кризисом, таким образом,
будет покончено, и вы сможете продолжать свое дело с той убежденностью,
которой, я уверен, ваше дело заслуживает.
Роскошным жестом он достал из кармана бланк договора и положил его на
стол.
Сэм Грипшоу взял договор и просмотрел его. К несказуемому удивлению
Стефена, он согласился, не колеблясь ни минуты.
- Вроде бы все так. Боюсь, мне нечего возразить. Хорошо, подписываю.
Бэтруэл счастливо улыбнулся. Он выступил вперед с маленьким аккуратным
перочинным ножичком в руке.
Поставив подпись, Сэм Грипшоу обернул чистым платком свое запястье.
Бэтруэл взял договор, отступил на шаг, помахивая бумагой, чтобы высохла
подпись. Затем с видимым удовольствием рассмотрел ее, осторожно сложил
договор и положил его в карман.
Он посмотрел на них, сияя улыбкой. От восторга он снова потерял
представление о времени и отвесил свой элегантный поклон в стиле
восемнадцатого века.
- Ваш слуга, джентльмены! - и исчез неожиданно, не оставив после себя
ничего, кроме слабого запаха серы в воздухе.
Последовавшее за этим молчание прервал Сэм Грипшоу.
- Ну вот, от него мы избавились... он не появится здесь, пока
кто-нибудь еще не вызовет его, - с удовлетворением сказал он и с задумчивым
видом повернулся к Стефену. - Итак, вы не в проигрыше, молодой человек,
верно? В ы положили в карман более полумиллиона, продав ему мою душу. Вот
это я понимаю, деловые способности! Мне бы ваши способности, когда я был
молод.
- Вы, однако, не очень-то расстроены, а? - со вздохом облегчения
заметил Стефен.
- Да, этот договор меня нисколько не беспокоит, - ответил м-р Грипшоу.
- Пусть беспокоится о н там. А вам и невдомек, а? Вот уже тысячи лет, как он
и ему подобные занимаются этим делом, и до сих пор никакой системы. А ведь
сейчас в любом деле самое главное - это организация, то есть чтобы все нити
были в ваших руках и вы бы знали, что к чему и где что. А э т и... они
просто старомодны. Много воды утечет, прежде чем они постигнут самое
главное.
- Да, не особенно искусны, - согласился Стефен. - Но признайтесь, то,
чего он добивался, он все-таки получил.
- Ха! Дайте срок. Он еще заглянет в картотеку, если, конечно, они имеют
представление о картотеке... Откуда, по-вашему, я взял капитал для своего
Стадиона?..
-------------------------------------------- (1) в. у. - всеми
усовершенствованиями,
рied-deterre(франц.} - участок земли (прим. переводчика).
Джон Уиндем.
Видеорама Пооли
Однажды я заглянул к Сэлли и показал ей заметку в "Вечерних известиях
Уэстуича".
- Что ты на это скажешь? - спросил я ее. Она, не присаживаясь, прочла
статью и недовольно наморщила свой хорошенький лобик.
- Вздор какой-то, - проговорила она наконец.
Почему Сэлли в одно верила, в другое не верила, всегда оставалось для
меня загадкой. Поди разбери, почему вдруг девушка отвергает что-то
совершенно бесспорное, а потом с пеной у рта отстаивает какое-нибудь
откровенное надувательство... Как бы там ни было, но это так.
Заметка, озаглавленная "Пинок под музыку", гласила:
"Вчера вечером собравшиеся на концерт в Адаме-Холле любители музыки
были поражены тем, что во время исполнения одного из номеров с потолка
свесились по колено две ноги. Их видел весь зад, и все в один голос
утверждают, что это была пара ног, обутых во что-то вроде сандалий. Они
несколько минут медленно раскачивались взад и вперед под потолком. Потом,
давши пинка в воздух, исчезли и больше не появлялись. Обследование крыши не
принесло никаких результатов, и владельцы концертного зала отказываются дать
какое-либо объяснение случившемуся".
- Это уже не первый случай, - сказал я.
- Ну и что с того? - возразила Сэлли, очевидно позабыв, что минуту
назад отрицала самую возможность подобных вещей.
- Затрудняюсь сказать, - отозвался я.
- Вот видишь, - заключила она.
Порой у меня возникает чувство, что Сэлли начисто не признает логики.
Впрочем, не одна она: людям хочется, чтобы все кругом было спокойно и
привычно. И все же мне стало казаться, что пришло время обстоятельно изучить
это дело и что-то предпринять.
Первым - так по крайней мере документально засвидетельствовано -
столкнулся с этим явлением некий констебль Уолш. Если до него кто и видел
нечто подобное, то, верно, почел это новой разновидностью небезызвестных
"чертиков". Но единственное возлияние, которое обычно позволял себе
констебль Уолш, состояло всего лишь из кружки крепкого чая с большой порцией
сахара, а посему, когда он набрел на торчащую из тротуара голову с едва
видимой шеей, он просто застыл на месте и уставился на нее. Но, что его
особенно поразило, как заявил он в участке, куда влетел, пробежав без
остановки полмили и долго еще заикаясь от страха, так это что голова
поглядела ему вслед.
Спору нет, узреть голову на тротуаре - небольшое удовольствие, тем
более в два часа ночи, но вообще-то говоря, разве не случалось вам в минуту
рассеянности поймать на себе укоризненный взгляд трески, которую вы жарите
на сковородке? Однако констебль Уолш рассказал еще кое-что. Он утверждал,
что голова открыла рот, словно хотела что-то сказать. Даже будь это правдой,
ему не следовало говорить об этом: каждый знает - трезвому такое не
привидится. Но по- скольку констебль настаивал на своем, его попросили
дыхнуть и, с огорчением установив, что от него не пахнет спиртным, отправили
обратно на место проис- шествия в сопровождении другого полицейского.
Никакой головы, а также и следов пролитой или смытой крови там, разумеется,
не было. На том, казалось, все и кончилось, вот только в послужном списке
бедняги Уолша появилось несколько не особенно лестных пометок, затруднивших
его продвижение по службе.
Впрочем, констебль не долго держал первенство. Два дня спустя целый дом
обмер от страха, услыхав пронзительные крики миссис Рурк из квартиры No 35 и
одновременно вопли мисс Фаррелл, обитавшей над ней. Сбежавшиеся соседи нашли
миссис Рурк в истерике: ей привиделось, что с потолка ее спальни свесилась
пара ног; а мисс Фаррелл, заливаясь слезами, уверяла, что из-под ее кровати
высунулась чья-то рука. Однако при обследовании потолка и пола не удалось
обнаружить ничего примечательного, кроме кучи пыли, извлеченной, не к чести
мисс Фарредл, из-под ее кровати.
К этому вскоре прибавились и другие случаи. Первым привлек мое внимание
ко всему этому Джимми Линдлен, работавший - если это можно назвать работой -
в соседнем со мной отделе. Джимми собирал факты. Фактом в глазах этого
бедняги было все, что попадало на страницы газет. Ему было все равно, о чем
идет речь, лишь бы о чем-нибудь необычном. Возможно, он от кого-то слыхал,
что истина не бывает простой, и поэтому решил, что все, что не просто,
истина.
Я привык к его бурным вторжениям и не обращал на них особого внимания,
поэтому его первый приход с пачкой вырезок о констебле Уолше и всей этой
истории не вызвал во мне горячего интереса.
Но через день-другой он появился с новой пачкой вырезок. Меня несколько
удивило, что он вторично обратился к фактам одного и того же рода, и я
отнесся к нему повнимательней.
- Вот. Повсюду - руки, ноги, головы, туловища... Прямо какое-то
наваждение. Это неспроста. Тут что-то есть! - возгласил он - его интонации в
печати соответствовал бы курсив.
Прочитав часть принесенных им заметок, я был вынужден признать, что на
сей раз он открыл неиссякаемый источник необычного.
Один водитель автобуса увидел, что прямо перед ним на дороге торчит
человеческое туловище, но тормозить было уже поздно. Когда же он остановил
машину и сам не свой вылез из нее, чтоб осмотреть жертву, ее не оказалось.
Какая-то женщина высунулась из окна поглядеть, что делается на улице, и
увидела под собой чью-то голову, которая тоже смотрела на улицу, только
прямо из кирпичной стены. В лавке одного мясника из пола вылезли две руки,
которые, как видно, пытались что-то нащупать; через мгновенье они исчезли в
цементном полу - совершенно бесследно, разумеется, если не считать ущерба,
нанесенного торговой репутации мясника. Какой-то каменщик внезапно увидел
возле себя странно одетую фигуру, висевшую прямо в воздухе. После этого
рабочего пришлось под руки свести вниз и отправить домой. Еще одну
человеческую фигуру заметили на пути следования товарного поезда, но когда
поезд ее переехал, она точно сквозь землю провалилась.
Пока я просматривал эти и еще некоторые другие заметки, Джимми кипел от
нетерпения прямо как сифон с содовой.
- Хм!.. - только и промолвил я.
- Вот-вот, - сказал он. - Что-то тут есть.
- Допустим, - осторожно согласился я, - но что именно?
- Все происшествия не выходят за пределы одной определенной зоны, -
многозначительно сказал Джимми и раскрыл передо мной карту города.- Погляди,
я здесь отметил все случаи; они, как видишь, произошли недалеко один от
другого. Где-то здесь эпицентр. - Теперь его интонация передавала кавычки;
он ждал, что на моем лице выразится удивление.
- Вот как? - сказал я. - Эпицентр? Только чего именно?
Он уклонился от прямого ответа.
- Есть у меня одна любопытная идея, - сказал он важно.
