Каждая новая идея казалась ему любопытной, и тем не менее через час он
мог утверждать что-нибудь совершенно противоположное.
- Выкладывай! - сказал я.
- Телетранспортировка! - объявил он. - И ничто другое. Этого следовало
ожидать. И вот кто-то этим занялся.
- Хм! - сказал я.
- Ничего удивительного. - Он возбужденно придвинулся ко мне. - А как ты
еще это объяснишь?
- Да, но если это телепередача, или телетранспортировка, или что-то еще
в этом роде, то где-то непременно должен быть передатчик, ну и какая-то
приемная станция, что ли, - возразил я. - И разве возможно, чтоб человека
или вещь куда- то передали по радио, а потом воссоздали на старом месте?
- Разве мы что-нибудь знаем об этом? - сказал он. - К тому же в этом
отчасти и состоит моя идея об эпицентре. Передатчик находится где-то в
другом месте, но его лучи проецируются сюда.
- Если это так, - сказал я, - у твоего аппарата препаршивая настройка.
Каково, например, человеку, если во время передачи его разрезает пополам
кирпичная стена?
Джимми не выносил таких мелких придирок.
- Так ведь это же только начало. Первые опыты, - возразил он.
Я остался в уверенности, что разрезанному стеной нисколько не легче
оттого, что это "первые опыты", однако смолчал.
Как раз в тот вечер я и заговорил об этом с Сэлли, и, пожалуй,
напрасно. Дав мне ясно понять, что не верит в это, она объявила, что если
это правда, то, наверно, тут просто какое-нибудь новое изобретение.
- И, по-твоему, это "просто новое изобретение"! Да это же целая
революция! - вскричал я.
- А что пользы от такой революции?
- Это как же? - спросил я.
На Сэлли нашел дух противоречия. Она продолжала тоном человека,
привыкшего смотреть правде в глаза.
- Всякому открытию у нас находят только два применения, - объяснила
она. - Первое: попроще убить побольше народу. И второе: помочь разным
выжигам обирать простаков. Может, когда и бывают исключения, как, например,
с рентгеновскими лучами, да только редко. А ты радуешься. Да первое, что мы
делаем со всяким открытием,-это приводим его к наименьшему общему
знаменателю, а потом множим результат на простейшую дробь. Ну времена! А уж
люди!.. Прямо в жар бросает, как подумаешь, что скажут о нас потомки.
- А вот мне все равно. Мы же их не услышим, - возразил я.
Она смерила меня убийственным взглядом.
- Ну, конечно. Ответ, достойный двадцатого века.
- И чудачка же ты, - проговорил я. - Ты можешь преспокойно говорить
глупости, лишь бы они были твои, а не чужие. Для большинства нынешних
девушек будущее - это только новый фасон шляпок или очередное прибавление
семейства. А там хоть град из расщепленных атомов - им и дела нет: ведь они
убеждены, что спокон века на земле не было и не будет особых перемен.
- Откуда ты знаешь, что думают девушки? - возмутилась Сэлли.
- Так мне кажется. А вообще откуда мне знать? - отвечал я.
По всему судя, она настроилась отрицать все, что было связано с этой
историей, и я почел за лучшее переменить тему.
Дня через два Джимми опять заглянул ко мне.
- Он на время прервал свои опыты, - сообщил Джимми.
- Это ты про кого?
- Да про этого, телетранспортировщика. Со вторника никаких сведений.
Наверно, догадался, что кто-то напал на его след.
- Ты себя имеешь в виду? - спросил я.
- Может быть.
- Так тебе удалось что-то узнать?
Он нахмурился.
- Во всяком случае, я кое-что сделал. Я нанес на карту места их
появлений, и центр пришелся на храм Всех Святых. Я сходил, все там осмотрел,
но ничего не обнаружил. И все же я на верном пути, иначе зачем бы ему
прятаться?
Этого я не мог ему объяснить. Да и никто другой тоже. Тем более в тот
же вечер газета сообщила, что какая-то домохозяйка видела руку и ногу,
которые передвигались по стене ее кухни. Я показал эту заметку Сэлли.
- Вот увидишь, все это окажется каким-нибудь новым видом рекламы, -
сказала она.
- Не иначе, как тайной, - пошутил я. Но, заметив, что в глазах ее снова
загорается возмущение, поспешил добавить: - А не пойти ли нам в кино?
Когда мы входили в кинотеатр, небо затянуло тучами; вышли мы уже в
ливень. Так как до дома Сэлли не было и мили, а все такси как будто сгинули,
мы решили идти пешком. Сэлли натянула на голову капюшон своего плаща, взяла
меня под руку, и мы двинулись в путь. С минуту мы молчали.
- Милая, - произнес я наконец, - меня, конечно, можно назвать человеком
легкомысленным и беспутным, но разве ты не задумывалась о том, какие здесь
открываются возможности для педагогического воздействия?
- Разумеется, - сказала она решительно, но не тем тоном, на который я
рассчитывал.
- Словом, - продолжал я настойчиво, - если тебе хочется посвятить себя
благородному делу, что может быть лучше, как заняться воспитанием подобной
личности? Перспективы громадные...
- Это что, понимать как предложение? - спросила Сэлли.
- "Понимать"!.. Да если б ты знала... Господи! Что это?! - И я замолк.
Мы шли по Тайлер-стрит. Эта коротенькая улочка была сейчас залита водой
и совсем пустынна: кроме нас - ни души. А умолк я потому, что внезапно
увидел немного впереди какую-то машину. Из-за дождя я не мог ее толком
разглядеть, но мне показалось, что это был маленький грузовичок с низкими
бортами, в кузове которого сидело несколько легко одетых людей; он пересек
Тайлер-стрит и исчез. Все бы ничего, если бы на Тайлер-стрит выходила хоть
какая-нибудь улица, но, увы, ее не было. Грузовичок просто вынырнул с одной
стороны и исчез с другой.
- Ты видела? - спросил я.
- Да, но как он?.. - начала она и осеклась.
Мы прошли еще немного и достигли того места, где промелькнул
грузовичок: по одну сторону от нас была кирпичная стена, по другую - фасады
домов.
- Тебе, наверно, показалось, - сказала Сэлли.
- Но почему только мне?..
- Но ведь это же невозможно.
- Послушай, дорогая... - начал было я.
Но в эту минуту из кирпичной стены шагах в десяти перед нами выступила
девушка. Мы замерли на месте и уставились на нее.
Не знаю, свои ли у нее были волосы или парик (теперь наука и искусство
так усиливают женские чары!), только голову ее увенчивало какое-то подобие
огромной золотой хризантемы добрых полутора футов в окружности, а чуть левее
середины в волосы был воткнут красный цветок. Голова ее казалась непомерно
тяжелой. На девушке было что-то вроде короткой розовой туники, очевидно
шелковой, которая казалась бы уместной в ночном кабаре, но не на мокрой,
грязной и темной Тайлер- стрит. Но что меня совсем убило, так это вышитые на
тунике узоры. Трудно было поверить, чтоб девушка... Но так или иначе - тут
стояли мы, а там - она.
Стоять-то она стояла, да только не прямо на земле, а в нескольких
дюймах над ней. Она взглянула на нас обоих, потом уставилась на Сэлли: обе
принялись внимательно изучать друг друга. Время шло, а мы все стояли и не
двигались. Девушка открыла рот - очевидно, она что-то сказала, но мы не
расслышали ни звука. Потом она покачала головой, махнула нам рукой и,
повернувшись, ушла в стену.
Сэлли стояла не шевелясь. В своем блестевшем от дождя плаще она
походила на какое-то темное изваяние. Когда она обернулась и на меня из-под
капюшона глянуло ее лицо, оно показалось мне каким-то новым. Я обнял ее за
плечи, она дрожала всем телом.
- Мне страшно, Джерри, - сказала она.
- Ну что ты, Сэлл. Наверно, все это проще простого, - солгал я.
- Нет, Джерри, тут что-то не то. Ты видел ее лицо? Она же моя копия!
- Да, здорово похожа, - согласился я.
- Понимаешь, ну просто копия... И мне стало страшно.
- Это игра света - и все. А в общем ее уже больше нет, - сказал я.
И все же Сэлли была права. Девушка походила на нее как две капли воды.
Я потом часто об этом думал...
Утром ко мне пришел Джимми и принес газету. В короткой передовой
высмеивались граждане, которые в последнее время видели разные чудеса.
- Наконец-то они высказали свое мнение, - объявил он.
- А тебе как, удалось что-нибудь разузнать? - спросил я.
Он нахмурился.
- Боюсь, я шел по ложному следу. Я и сейчас думаю, что это первые
опыты, только передатчик, очевидно, где-то совсем в другом месте. Возможно,
его передачи направлены сюда в опытных целях.
- Но почему сюда?
- Откуда мне знать! Куда-то он должен был их направить. А сам
передатчик может быть где угодно. - Он замер, вдруг пораженный страшной
мыслью. - Возможно, речь идет об очень серьезных вещах. Что, если передатчик
у русских и они могут телетранспортировать сюда людей или даже... бомбы...
- Сюда-то зачем? - настаивал я. - Если бы, скажем, в Харуелл (1) или же
Королевский арсенал - дело другое...
- Для опыта, - повторил он.
- Вот разве что, - согласился я. Затем я рассказал ему о девушке,
которую мы с Сэлли повстречали накануне. - Я что-то русских представлял себе
совсем иначе, - добавил я.
Джимми покачал головой.
- Маскируются. Насмотрелись там у себя за железным занавесом разных
иллюстрированных журналов и газет и решили, что наши девушки так ходят. Вот
и весь фокус, - закончил он.
На следующий день примерно три четверти всех читателей "Вечерних
новостей" написали в редакцию о разных странностях, которые видели, и газета
оставила свой шутливый тон. А через два дня город решительно разделился на
сторонников, так сказать, классического толкования и нового. Во втором
лагере имелись свои раскольники, которые отстаивали идею телетранспортировки
против теории стереоскопической передачи или спонтанного молекулярного
синтеза; первый лагерь разделился на следующие секты: поборников вторжения
духов, адептов телесности обычно бестелесных видений и провозвестников
страшного суда. В жарких спорах частенько было не разобрать, кто
действительно что-то видел, а кто от полноты чувств приукрасил дело в ущерб
истине.
В субботу мы встретились с Сэлли, чтобы вместе позавтракать. Потом мы
отправились на машине за город - там, среди холмов, было одно местечко,
которое, по-моему, на редкость подходило для объяснения в любви. Но когда мы
пересекли Хай-стрит, шедшая перед нами машина затормозила. Затормозили и я и
мужчина, ехавший следом за нами. Третья машина затормозила уже в последний
момент. По ту сторону перекрестка тоже раздавался характерный скрежет
металла. Я поднялся на ноги, чтоб узнать причину остановки, и потянул за
руку Сэлли.
- Смотри, опять, - сказал я.
Прямо посреди перекрестка отчетливо вырисовывалось что-то, что с трудом
можно было назвать машиной, - оно больше походило на какую-то плоскую
тележку или платформу и висело над землей на расстоянии фута. Да-да, висело,
я не оговорился. У платформы не было ни колес, ни подпорок. Она просто
висела в воздухе. На ней стояло с полдюжины людей в ярких одеждах, похожих
не то на рубаху, не то на халат, и с любопытством оглядывало все вокруг. По
борту платформы шла надпись: "Видеорама Пооли". Один из мужчин показывал
другому на храм Всех Святых; остальные больше смотрели на людей и машины.
Полисмен- регулировщик высунул из своей будки изумленное лицо. Но тут же
взял себя в руки. Он закричал, засвистел в свисток, опять закричал. Стоявшие
на платформе даже не повернулись. Полицейский вылез из будки и двинулся к
перекрестку - точь-в-точь вулкан, который нашел, наконец, куда бы
извергнуться.
- Эй! - прокричал он пришельцам.
Те по-прежнему не обращали на него никакого внимания, и только когда он
был от них уже в двух ярдах, заметили его, стали подталкивать друг друга
