солнце!"?
- По-моему, нет, - ответила старая дама. - Я, конечно, читала эту
пьесу Шекспира - так, красивая идиллическая сказка... Интересно, скольким,
так называемым Джульеттам, она причинила душевную боль? Но я бы задала вам
другой вопрос, дорогая Джейн. Вы когда-нибудь видели цикл офортов Гойи,
названный "Бедствия войны"?
Я поняла, что переубедить ее невозможно.
Меня не отправили обратно в Дом для мамаш. Вместо этого розовая
перевозка доставила меня к более величественному зданию больничного типа,
где меня поместили в отдельную палату.
На следующее утро, после обильного завтрака меня посетили три
незнакомых врача. Они вели себя со мной вполне по-светски, совсем не как
медики. Очевидно, они уже знали содержание моего вчерашнего разговора с
Лаурой и были готовы отвечать на мои вопросы. Под конец нашей беседы одна
из врачей деловито сказала:
- Вы, конечно, понимаете, что ваше присутствие здесь ставит нас в
трудное положение. Мы же не можем допустить, чтобы вы продолжали заражать
мамаш вашими реакционистскими идеями - вы и так их достаточно шокировали.
К тому же, эти идеи могут распространиться дальше, что нас никоим образом
не устраивает. С другой стороны, мы не представляем, как женщина с таким
интеллектом и образованием, как у вас, может свыкнуться со спокойной,
"растительной" жизнью мамаш.
Перспектива оставаться до конца жизни розовой коровой, периодически
производящей на свет четверню дочерей, мало улыбалась мне, и я спросила:
- Так что же вы предлагаете? Можете ли вы превратить эту огромную
тушу в нормальное женское тело?
Она отрицательно покачала головой.
- Где же тогда выход из этого положения? - спросила я.
Она минутку поколебалась, затем осторожно предложила:
- Единственное, что можно сделать - это подвергнуть вас
гипнотическому внушению, чтобы вы смогли забыть ваше прошлое.
Когда смысл сказанного полностью дошел до моего сознания, меня
охватила паника. Но я взяла себя в руки, сознавая, что они пытаются найти
какое-то мало-мальски разумное решение возникшей проблемы и надо быть с
ними терпеливой. После нескольких минут молчания я сказала:
- То, что вы предлагаете, для меня равносильно самоубийству. Мой
разум держится на моих воспоминаниях - если их не будет, я умру, точно так
же, как если бы вы убили мое тело...
Они не стали спорить со мной - да и как можно было?
На свете есть только одно, что придает какой-то смысл моей жизни,
думала я, - это сознание, что ты любил меня, дорогой Доналд, любимый мой.
Теперь ты остался жить лишь в моей памяти. Если ты покинешь ее - я снова
умру, уже окончательно.
- Нет! - сказала я им решительно. - Ни в коем случае!
Дав мне сутки на размышление, те же трое медиков снова посетили меня.
- Я многое поняла за эти двадцать четыре часа, - сказала я им. - То,
что вы предлагаете мне, это полное забвение вместо неизбежного нервного
срыва, после которого все равно последует такое же забвение. И у вас нет
другого выбора...
- Да, это так, - подтвердила председатель, а две другие врачихи
кивнули головами в знак согласия.
- Ну, я согласна на ваше предложение, но с условием, что сначала вы
выполните одну мою просьбу.
Они вопросительно взглянули на меня.
- Так вот, прежде чем вы примените гипноз, я прошу вас сделать мне
укол чуинжуатина в той же дозе, в какой я получила его у нас в лаборатории
- я вам ее назову. Видите ли, если это все галлюцинация или что-то очень
похожее на нее, то она непременно связана с этим наркотиком, так как
прежде ничего подобного со мной не случалось. И вот я подумала, что, если
повторить эксперимент, то, может быть... Конечно, это выглядит очень
глупо, но все-таки, а вдруг? Если же ничего не получится, то делайте со
мной то, что решили, какая мне разница...
Все трое задумались.
- Я не вижу причины ей отказать, - наконец проговорила одна. Две
другие согласились с нею.
- Я думаю, мы сумеем получить официальное разрешение на проведение
такого эксперимента, - сказала председатель. - Раз вы этого хотите, мы не
имеем права вам отказать, но я слабо верю в успех этой попытки.
Во второй половине дня группа маленьких санитарок принялась готовить
комнату и меня к процедуре. Затем такая же маленькая медсестра вкатила
тележку, уставленную всякими бутылочками и пробирками, и поставила ее
возле моей постели.
Снова появились те же три докторицы. Главная серьезно, но вместе с
тем ласково, взглянула на меня и спросила:
- Вы, конечно, понимаете, что это всего лишь авантюра с минимальной
вероятностью успеха?
- Да, я все понимаю, но это мой единственный шанс, и я хочу им
воспользоваться.
Она кивнула, взяла шприц и всадила иглу в мою огромную руку,
предварительно протертую спиртом.
- Давайте, нажимайте на шприц - мне все равно нечего терять, -
сказала я.
Она кивнула еще раз и нажала на поршень...
Я написала все вышеизложенное со специальной целью. Теперь я помещу
рукопись в сейф в банке, и там она будет лежать никем не прочитанная до
тех пор, пока в этом не появится необходимость.
Я никому не рассказывала о том, что со мной произошло. Мой отчет
доктору Хельеру о действии чуинжуатина - фальшивка. Я написала там, что
просто ощущала, будто парю в пространстве, и ничего более. Я скрыла правду
потому, что, когда снова оказалась в собственном теле и моем привычном
мире, воспоминания о том, что я пережила, продолжали преследовать меня.
Подробности той жизни были так ярки в моей памяти, что я никак не могла
отделаться от них. Я не осмеливалась рассказать обо всем доктору Хельеру
из страха, что он назначит мне какое-нибудь лечение, а своим друзьям - из
опасения, что они не воспримут мои злоключения всерьез и превратят все в
предмет для насмешек, интерпретируя виденное мной, как разного рода
символы. Поэтому я продолжала молчать.
Перебирая в уме все подробности того, что мне довелось пережить, я
начала сердиться на себя за то, что не узнала от старой дамы больше фактов
и дат, которые можно было бы проверить. Но затем я вспомнила один факт,
единственную информацию, которую все-таки можно было подвергнуть проверке,
и начала наводить справки. Теперь я сожалею об этом, но в тот момент я
чувствовала, что это необходимо.
Итак, я выяснила, что _д_о_к_т_о_р _П_е_р_р_и_г_а_н
с_у_щ_е_с_т_в_у_е_т _н_а _с_а_м_о_м _д_е_л_е_, _ч_т_о _о_н
б_и_о_х_и_м_и_к_ и _с_т_а_в_и_т _о_п_ы_т_ы _н_а _к_р_о_л_и_к_а_х _и
к_р_ы_с_а_х_. Он хорошо известен в научных кругах и опубликовал несколько
работ по борьбе с вредителями. Ни для кого не является секретом, что он
пытался вывести новые штаммы вируса, способные убивать крыс...
Но ведь я никогда не слыхала ничего об этом человеке и его изысканиях
до того, как старая дама упомянула его имя во время моей, так называемой,
"галлюцинации"!
Я много думала об этом. Что же я все-таки пережила? Если это было
своего рода предвидение неизбежного будущего, тогда никто и ничто не могло
бы помочь избежать его. Но мне это показалось бессмысленным: скорее, могло
быть большое число различных будущих, каждое из которых должно было
последовать за тем, что происходит в данный момент. Возможно, находясь под
действием чуинжуатина, я и увидела одно из них...
Все это можно было рассматривать как предупреждение о том, что может
случиться, если вовремя не принять нужные меры. Идея гибели всех мужчин и
образования чисто женского общества казалась мне теперь столь чудовищной и
отвратительной, что я посчитала своим долгом перед человечеством
предотвратить это во что бы то ни стало. Поэтому я решила, под собственную
ответственность, не доверяясь никому, самой сделать так, чтобы то, что я
пережила, никогда не осуществилось. Если же, паче чаяния, кого-либо
другого обвинят в том, что собираюсь сделать я, или в том, что он помогал
мне, эта рукопись послужит ему оправданием. Вот зачем я и написала ее.
Я сама пришла к заключению, что доктору Перригану нельзя позволить
продолжать свои опыты.
Подпись: Джейн Уотерлей.
Адвокат несколько минут задумчиво смотрел на подпись, затем кивнул
головой.
- Итак, - сказал он, - она села в машину и отправилась прямехонько к
Перригану - со всеми вытекающими из этого трагическими последствиями.
- Насколько я ее знаю, - сказал доктор Хельер, - мне думается, она
всеми силами старалась убедить его бросить свои исследования, хотя едва
можно было надеяться на успех. Трудно представить себе ученого, который бы
согласился прекратить дело, которому он посвятил много лет жизни, только
на основании каких-то гаданий на кофейной гуще. Так что, очевидно, она
ехала к нему, уже заранее готовая применить, если потребуется, силу.
Похоже, полиция права в своем утверждении, что она застрелила Перригана
преднамеренно, но не справедлива, полагая, что она подожгла его
лабораторию, просто чтобы замести следы преступления. Совершенно ясно, что
она сделала это, чтобы уничтожить результаты его исследований.
Хельер покачал головой.
- Несчастная молодая женщина! - произнес он. - Из последних страниц
ее рукописи отчетливо видно, что ею руководило повышенное чувство долга,
подобное тому, какое бывает у великомучеников, когда они совершают свои
подвиги, невзирая на последствия. Ведь она и не отрицает, что застрелила
его. Единственное, что она отказывается сказать - почему она это
сделала...
Он задумался на минуту, затем продолжил:
- Но, так или иначе, слава Богу, что есть этот документ, - он
похлопал рукой по рукописи. - Это хотя бы спасет ей жизнь. Хорошо еще, что
она не успела отнести рукопись в банк, как намеревалась.
- Я в значительной степени чувствую себя виновным за ее судьбу, -
добавил Хельер. - Мне ни в коем случае не следовало разрешать ей
испытывать этот наркотик на себе, но я-то думал, что шок, причиненный
смертью мужа, уже прошел... Она все время старалась быть чем-то занятой и
поэтому предложила себя в качестве подопытного кролика. Вы видели ее и,
наверно, заметили, какая она целеустремленная. В этом эксперименте Джейн
видела для себя возможность сделать что-то полезное для науки. Так оно и
получилось в результате, но мне следовало быть более чутким и обратить
внимание на то, что с ней творилось после того, как она пришла в себя. Это
я должен нести ответственность за все...
- Хм, - промычал адвокат, - выдвигая такой мотив ей в оправдание, вы
можете сильно повредить себе профессионально, вы это понимаете?
- Да, конечно, но сейчас я думаю не об этом. Ведь я несу
ответственность за нее, как руководитель коллектива, членом которого она
является. Откажи я ей в возможности принять участие в эксперименте, и
несчастья могло бы и не произойти. А посему, мне думается, в суде в
качестве оправдательного документа следует выдвинуть временную
невменяемость. Получи мы такой вердикт, и все окончится ее помещением в
психиатрическую клинику и, возможно, весьма кратковременным курсом
лечения.
- Ничего не могу вам сказать пока по этому поводу - все зависит от
того, какую позицию займет защитник.
- Но ведь все это истинная правда, - продолжал настаивать Хельер. -
Такие люди, как Джейн, не совершают убийства в здравом уме и твердой
памяти - ну, разве только, когда они оказываются загнанными в угол.
Совершенно ясно, что наркотик вызвал настолько яркую галлюцинацию, что она
перестала различать, где реальная жизнь, а где воображаемая. Она дошла до
