не означала того, что искала для себя Рози Платч. Это обстоятельство
нисколько не уменьшало серьезности намерений последней. Когда доктор
Уиллерс закончил свою работу, он весь дрожал от бессильного гнева. Ведь
бедной Рози Платч было всего семнадцать лет.
8. СОВЕЩАНИЕ
Спокойствие духа, которое с таким удовольствием восстанавливал Гордон
Зиллейби на второй день после свадьбы Алана и Феррилин, было нарушено
приходом доктора Уиллерса. Доктор, все еще потрясенный почти состоявшейся
трагедией Рози Платч, был очень взволнован, и это обстоятельство долго
мешало Зиллейби понять цель его визита.
Постепенно, однако, кое-что прояснилось, и он понял, что доктор и
викарий решили просить его о помощи, и, что еще важнее, о помощи его жены
в каком-то неясном деле, и что несчастье с Рози Платч заставило доктора
Уиллерса приступить к осуществлению своей миссии раньше, чем
предполагалось.
- До сих пор нам везло, - говорил Уиллерс, - но это уже вторая
попытка самоубийства за неделю. В любой момент могут произойти другие и,
возможно, более успешные. Нам нужно внести ясность и ослабить нынешнюю
напряженность. Оттягивать дальше нельзя.
- Что касается меня, то я бы предпочел ясность. В чем, собственно,
дело? - спросил Зиллейби.
Уиллерс посмотрел на него с удивлением, потом долго тер лоб.
- Извините, - сказал он. - Я за эти дни совсем замотался. Забыл, что
вы можете и не знать. Речь идет об этих необъяснимых беременностях.
- Необъяснимых? - поднял брови Зиллейби.
Уиллерс постарался как можно яснее изложить, почему они необъяснимы.
- Вся история настолько загадочна, что и мне, и викарию пришлось
обратиться к гипотезе, будто они связаны с другим загадочным явлением,
которое тут произошло, - с Потерянным днем.
Несколько секунд Зиллейби внимательно изучал лицо доктора. В чем он
мог не сомневаться, так это в неподдельности беспокойства последнего.
- По-моему, весьма странная гипотеза, - произнес он осторожно.
- А ситуация еще более странная, - ответил Уиллерс. - Однако с этим
можно подождать. А вот кто не может ждать, так это множество женщин,
находящихся на грани истерии. Некоторые из них - мои пациентки, другие
станут ими в ближайшее время, и если нам не удастся немедленно устранить
состояние напряженности - Он не кончил фразу и покачал головой.
- Множество женщин? - повторил Зиллейби. - Звучит немного туманно.
Сколько?
- Точно сказать не могу, - признался Уиллерс.
- Ну, а примерно? Надо же знать, с чем мы имеем дело.
- Я бы сказал... от 65 до 70.
- ЧТО?! - Зиллейби ошеломленно уставился на врача.
- Я же сказал, что это чертовски сложная проблема.
- Но если вы не уверены, то откуда цифра 65?
- Потому что - готов согласиться, моя оценка очень грубая - она
основана на числе проживающих в деревне женщин детородного возраста.
Позже вечером, когда Анжела Зиллейби, усталая и угнетенная, ушла
спать, Уиллерс сказал:
- Очень сожалею, Зиллейби, что доставил вам столько неприятностей, но
она все равно скоро узнала бы об этом. Надеюсь, что другие примут подобное
известие хоть вполовину столь мужественно, как приняла его ваша жена.
Зиллейби скромно потупился.
- Она молодчина, не правда ли? Интересно, как такой удар перенесли бы
мы с вами?
- Чертовски тяжело, - согласился Уиллерс. - Пока большинство замужних
женщин сохраняют спокойствие, но теперь, чтобы избавить незамужних от
нервного потрясения, нам придется огорчить состоящих в браке. Впрочем,
насколько я понимаю, другого выхода у нас нет.
- Есть еще одна вещь, которая меня беспокоила весь вечер: как много
мы должны им открыть? - продолжил Зиллейби. - Следует ли нам оставить
кое-что в тайне и предоставить им самим делать выводы или лучше поступить
иначе?
- Да, черт побери, но ведь это и в самом деле тайна, даже для нас с
вами, не так ли? - указал доктор.
- Вопрос как - и в самом деле покрыт мраком неизвестности, - признал
Зиллейби. - Но я полагаю, что не может быть ничего таинственного в том,
что именно произошло. Вы, наверняка, уже сделали какие-то выводы, но
умышленно уходите от ответа.
- Начните вы, - предложил Уиллерс. - Ваши рассуждения могут привести
к другим выводам, во всяком случае, я надеюсь на это.
Зиллейби покачал головой.
- Выводы, - начал он и вдруг замолчал, глядя на фотографию дочери. -
Господи! - воскликнул он. - Феррилин тоже... - Он медленно повернулся к
доктору. - Полагаю, что вы ответите просто "не знаю".
Уиллерс медлил с ответом.
- Я не уверен, - сказал он наконец.
Зиллейби отбросил назад снежно-белую шевелюру и снова опустился в
кресло. Почти минуту он молча изучал узор ковра. Потом очнулся и с
нарочитым спокойствием начал:
- Есть три, нет - четыре возможности, которые, так сказать, очевидны
и которые приходят на ум в качестве наиболее вероятного. Я думаю, что вы
тоже упомянули бы их, если бы имели хоть какие-нибудь доказательные
объяснения. Замечу, что против этих версий тоже могут быть выдвинуты
возражения, но к этому я вернусь потом.
- Согласен, - откликнулся доктор.
Зиллейби кивнул.
- Как известно, у некоторых, особенно у низших форм, можно вызвать
партеногенез [внеполовое размножение], не правда ли?
- Да, но, насколько я понимаю, это не касается высших форм, и уж, во
всяком случае, не млекопитающих.
- Совершенно верно. Тогда есть еще искусственное осеменение.
- Есть, - согласился доктор.
- Но вам это представляется маловероятным?
- Точно так.
- Мне тоже. И тогда, - мрачно продолжил Зиллейби, - остается лишь
возможность имплантации, которая может дать то, что кто-то, кажется,
Хаксли, назвал ксеногенезом, т.е. появлением формы, которая будет
совершенно лишена сходства с приемными родителями. Впрочем, их вряд ли
можно назвать родителями в точном смысле этого слова.
Доктор Уиллерс нахмурился.
- Надеюсь, им такое в голову не придет, - сказал он.
Зиллейби покачал головой.
- Это надежда, которую вам, дружище, лучше оставить. Может, сразу оно
и не придет в голову, но такая вещь неизбежно, хоть это и сильное слово,
станет ясной для всякого интеллигентного человека. Потому что, видите ли,
мы согласились, что партеногенез как объяснение не годится, ибо ведь не
существует ни единого задокументированного случая, не так ли?
Доктор утвердительно наклонил голову.
- Потом, им вскоре станет ясно, как ясно мне сейчас, да и вам тоже,
что и изнасилование, и искусственное осеменение также следует исключить,
хотя бы из соображений математической статистики. И это, на мой взгляд,
относилось бы и к партеногенезу, если бы он был возможен. По закону
больших чисел просто нельзя представить, чтобы в достаточно большой группе
женщин, взятых на выбор, больше 25% находились бы одновременно в
о_д_н_о_й_ и _т_о_й _ж_е_ стадии беременности.
- Ну... - начал доктор с сомнением.
Хорошо, давайте согласимся на 33,3%, хотя это и чрезмерно высокая
доля. Но в этом случае, если ваша оценка верна или почти верна, нынешняя
ситуация статистически просто невероятна Следовательно, хотим мы того или
не хотим, мы снова оказываемся отброшенными к четвертой и последней
возможности - имплантация уже осемененной яйцеклетки должна была произойти
именно в наш Потерянный день.
Уиллерс выглядел несчастным, но еще сопротивлялся.
- Я бы поставил под вопрос слово "последняя" - ведь могут быть и
другие возможности, которые нам просто не пришли в голову.
Зиллейби ответил слегка раздраженно:
- А вы можете предложить какую-нибудь форму зачатия, которая
преодолела бы наш статистический барьер? Нет? Отлично. Отсюда следует что
это не было _з_а_ч_а_т_и_е_. Значит, инкубация.
Доктор вздохнул.
- Хорошо. Согласен, - сказал он. - Что касается меня, то мне не так
уж интересен вопрос, как это было сделано. Я беспокоюсь в первую очередь о
здоровье моих пациенток.
- Да, вам не позавидуешь, - перебил его Зиллейби. - Если все женщины
находятся в одной и той же стадии беременности, то и роды, исключая
несчастные случаи, должны состояться примерно в одно и то же время. Все -
где-то в конце июня или в первой неделе июля, если дело пойдет нормально.
- В настоящее время, - продолжал доктор твердо, - моя главная задача
- успокоить их тревогу, а не увеличивать ее. И поэтому нам следует
постараться задержать распространение идеи насчет имплантации так долго,
как это только будет возможно. Эта штука - динамит! Ради них прошу вас
аргументированно опровергать любое суждение в этом духе, если вы с ним
столкнетесь.
- Да, - сказал Зиллейби, обдумав слова доктора. - Да, я согласен с
вами. Тут, как мне кажется, мы столкнулись с делом, которое требует
введения цензуры. - Он нахмурился. - Очень трудно представить себе, как
это воспримут сами женщины. Все, что я могу сказать, так это то, что, будь
я призван даже при благоприятных условиях воспроизвести на свет жизнь,
такая перспектива меня страшно напугала бы, а если б меня к тому же
предупредили, что это может быть какая-то чуждая форма жизни, то я, скорее
всего, сошел бы с ума. Большинство женщин, конечно, выдержит, в умственном
отношении они крепче нас, а потому аргументированное отрицание такой
возможности будет, пожалуй, наилучшим решением.
Он помолчал, обдумывая, что предстояло сделать.
- А теперь нам следует наметить линию-поведения моей жены. Тут ведь
многое надо предусмотреть. Один из самых сложных вопросов - вопрос о
гласности, вернее, об ее ограничении.
- Боже мой! Конечно же... - воскликнул Уиллерс. - Если только пресса
пронюхает...
- Верно. Упаси нас Господь от этого. Начнут печатать ежедневные
сводки, которые будут громоздиться друг на друга в течение оставшихся
шести месяцев. И уж _о_н_и_-_т_о_ не пропустят версии о ксеногенезе!
Пожалуй, еще затеют тотализатор по прогнозированию результатов родов.
Хорошо, что военной разведке удалось удержать газеты от сообщений о
Потерянном дне, придется обратиться к ним еще раз и попросить помощи. А
теперь подумаем, что делать Анжеле...
9. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
Агитация за присутствие на Специальном и чрезвычайном собрании,
имеющем жизненное значение для каждой женщины Мидвича, велась интенсивно.
Нас самих посетил Гордон Зиллейби и внушил нам весьма драматическое
чувство тревоги с помощью обильного словоизвержения, суть которого так и
осталась туманной.
Когда люди убедились, что речь идет вовсе не о лекциях по гражданской
обороне или о каких-то других, столь же опостылевших мероприятиях,
возникло крайнее любопытство к тому, что могло объединить доктора,
викария, их жен, окружную медсестру и чету Зиллейби - команду, посещающую
каждую семью в Мидвиче и персонально приглашающую на собрание каждую
женщину деревеньки. Сама уклончивость визитеров, их заверения, что никому
платить не придется, сбора пожертвований не будет, а, наоборот, все
получат бесплатный чай, привели к тому, что любопытство победило природную
подозрительность и пустых мест в зале почти не оказалось.
Оба главных инициатора сидели на сцене за столом, по обеим сторонам
от Анжелы Зиллейби, казавшейся бледной и изможденной. Доктор нервно курил,
глубоко затягиваясь. Викарий казался погруженным в думы, из которых он
время от времени всплывал на поверхность и что-то говорил миссис Зиллейби,
рассеянно внимавшей его словам. Они прождали лишних десять минут, чтобы
