семья обсуждает два очень важных вопроса: "Как убедить рыболова
войти в маяк и как доставить ящик виски с мыса". Но он мог
думать только о робком сердцебиении острова глубоко под землей.
Ему придется поговорить об этом с морем.
x x x
Муми-папа стоял на уступе смотрителя маяка и был похож на
резную фигуру на носу своего галеона-острова.
Он ждал настоящего шторма, но шторм оказался совсем не
таким, как Муми-папа себе представлял. Не было красивой
жемчужной пены на волнах -- во всяком случае, не при ветре
силой восемь. Вместо этого пену сдувало с поверхности моря, как
сердитый серый дым, и вода была измята и изборождена морщинами,
будто лицо, искаженное гневом.
Внезапно, как это иногда бывает, Муми-папа обнаружил, что
начать разговор с морем очень легко -- не вслух, конечно.
"Ты уже достаточно взрослое, и тебе не пристало так себя
вести. Неужели нужно так пугать бедный маленький остров? Ему и
без того приходится трудно. Ты должно радоваться, что он здесь.
Что за жизнь была бы у тебя без его берегов, о которые ты
разбиваешь свои волны? Подумай хорошенько! Здесь есть маленький
пучок деревьев, выросших согнутыми тебе в угоду, горсть бедной
земли, которую ты изо всех сил пытаешься смыть, и несколько
истрепанных скал, которые ты так отполировало, что от них едва
ли что-нибудь осталось. И у тебя хватает духу пугать их!"
Муми-папа наклонился вперед и строго взглянул на
разбушевавшееся море. "Ты, кажется, кое-чего не осознаешь, --
сказал он. -- Это твоя обязанность -- оберегать и утешать
остров, вместо того, чтобы так вести себя. Ты понимаешь?"
Муми-папа прислушался, но море не давало ответа.
-- Ты пыталось проделать то же самое с нами, -- говорил
он. -- Ты досаждало нам, как только могло. Но мы все же
справляемся, вопреки тебе. Я научился понимать тебя, и именно
это тебе не нравится, правда? И мы не сдались, верно ведь?
Кстати, -- продолжал Муми-папа, -- справедливости ради надо
сказать, с твоей стороны было очень благородно дать нам этот
ящик виски. Я знаю, почему ты это сделало: ты признало
поражение, ведь так? Но отыгрываться на острове не очень-то
красиво. Я говорю все это только потому... потому что ты мне
нравишься.
Муми-папа умолк. Он почувствовал, что устал, прислонился к
скале и ждал. Море ничего не ответило. Но большая сверкающая
доска плыла к берегу, покачиваясь в волнах.
Муми-папа напряженно вглядывался.
Вот еще одна, и еще, и еще. Кто-то вывалил за борт целый
груз древесины!
Он вскарабкался на скалу и побежал, смеясь про себя. Море
извинялось. Оно хотело, чтобы они остались. Оно хотело помочь
им строить на острове. Оно хотело, чтобы они жили здесь и
радовались, хотя их окружал огромный, никогда не меняющийся
горизонт.
-- Выходите все! -- кричал Муми-папа, стоя под винтовой
лестницей. -- Дерево прибило к берегу! Много дерева! Идите и
помогите мне выловить его!
Вся семья выбежала из маяка.
Доски сносило прибоем к наветренной стороне острова. Еще
немного, и они проплывут мимо. Так что работать надо было
быстро. Не обращая внимания на холодную воду, они бросились в
море. Наверное, в их жилах текла пиратская кровь, которая
заставила их так наброситься на добычу: в них словно вселился
дух какого-то предка с тягой к вещам, приобретенным нечестным
путем. Они стряхнули с себя печаль острова и одиночество моря,
они входили и выходили из воды, вынося и складывая доски и
перекрикиваясь через рев волн. Небо над ними было все еще
сверкающее и безоблачное.
Вытаскивать двухдюймовую доску на берег -- это
захватывающая работа. Доска невероятно тяжелая от воды и легко
может вырваться из рук и со следующей волной ударить тебя, как
таран. Это действительно опасно.
А когда доска уже на берегу, там, где волны не могут до
нее дотянуться, она становится сокровищем. Она лежит у твоих
ног, сияющая, теплого смолистого цвета, и ты можешь прочесть
имя владельца на срезе. С гордым удовлетворением завоевателя ты
начинаешь думать о трехдюймовых гвоздях и о стуке забивающего
их молотка.
-- Сила ветра сейчас, должно быть, не меньше девяти
баллов! -- закричал Муми-папа. Он глубоко вздохнул и посмотрел
на море. -- Хорошо! -- сказал он. -- Мы квиты!
Когда все доски были свалены на берегу, семья отправилась
домой варить уху. Шторм бесновался, как живое существо, и
Малышка Мю еле держалась на ногах.
Подойдя к своему саду, заваленному теперь массой веток,
Муми-мама остановилась. Она опустилась на колени и заглянула
под ветки.
-- Яблоня прорастает? -- спросил Муми-тролль.
-- Я не настолько глупа! -- со смехом сказала Муми-мама.
-- Я просто подумала, что она нуждается в ободрении, вот и все.
Она посмотрела на свои увядшие розовые кусты и подумала:
"Как глупо было посадить их здесь! Но на острове их полно, и
дикие цветы, пожалуй, даже красивее, чем садовые".
x x x
Муми-папа втащил несколько досок вверх по лестнице и
достал свой ящик с инструментами.
-- Я знаю, что дерево сжимается, когда высыхает, -- сказал
он. -- Но я не могу ждать. Тебя ведь не смущают несколько
трещин на кухонных полках?
-- Вовсе нет, -- сказала Муми-мама. -- Вперед. Мастери,
если тебе так хочется.
В этот день она ничего не рисовала. Зато она сделала
несколько маленьких палочек, чтобы поддерживать цветы в саду, и
убрала в тумбочке. Она даже навела порядок в ящике смотрителя
маяка. Муми-тролль сидел у стола и рисовал. Он точно знал,
каким будет его маленький домик. От нестираемого карандаша
почти ничего не осталось, но Муми-тролль почему-то был уверен,
что море, если понадобится, выбросит на берег еще один.
К вечеру они почувствовали, что немного устали, и говорили
друг с другом мало. Внутри маяка было очень мирно. Они слышали,
как ритмично гремит море вокруг острова, а небо было такое
белое, как будто его только что помыли. Малышка Мю спала на
печке.
Муми-мама быстро взглянула на них и подошла к своей
картине. Она прижала лапы к стволу яблони. Ничего не произошло.
Это была лишь стена, обыкновенная оштукатуренная стена.
-- Я только хотела проверить, -- думала Муми-мама. -- Я
была права. Конечно, я больше не могу пройти в сад. Я сейчас не
тоскую по дому.
x x x
В сумерках Муми-тролль отправился заправить штормовой
фонарь.
Канистра с керосином стояла под ступеньками вместе с кучей
порванных сетей. Он подставил банку под горлышко и вытащил
затычку. Канистра загремела, издавая странный гулкий звук.
Муми-тролль наклонил ее над банкой и подождал. Он потряс
канистру.
Потом поставил ее и минуту стоял, уставясь в пол. Керосина
больше не было. Он закончился. Фонарь каждый вечер горел в
комнате наверху и каждую ночь светил для Морры. Кроме того,
Малышка Мю вылила несколько пинт на муравьев. Что же делать?
Что скажет Морра? Муми-тролль и представить боялся, как она
будет разочарована. Он сел на ступеньки и уткнулся носом в
лапы.
Он знал, что подвел ее.
x x x
-- Ты уверен, что канистра совсем пуста? -- спросил
Муми-папа, хорошенько встряхивая фонарь.
Они закончили пить чай, в окнах темнело.
-- Совсем, -- сказал Муми-тролль с несчастным видом.
-- Она, должно быть, протекает, -- сказал Муми-папа. --
Она, наверное, проржавела. Трудно поверить, что мы использовали
весь этот керосин.
Муми-мама вздохнула.
-- Нам придется довольствоваться светом от печки, --
сказала она. -- Осталось только три свечи, и они пойдут на
именинный пирог рыболову. -- Она подбросила в огонь несколько
поленьев и оставила печную дверцу открытой.
Огонь весело затрещал, и семья расставила ящики
полукругом. Время от времени шторм подвывал в трубе. Это был
одинокий, печальный звук.
-- Хотела бы я знать, что творится снаружи? -- сказала
Муми-мама.
-- Я могу тебе сказать, -- ответил Муми-папа. -- Остров
готовится ко сну. Я уверяю тебя, что он заснет тогда же, когда
и мы.
Муми-мама негромко засмеялась. Потом она сказала
задумчиво:
-- Знаете, все время, которое мы здесь прожили, мне
казалось, что мы находимся в какой-то экспедиции. Все так
менялось, будто каждый день было воскресенье. Теперь я думаю:
хорошее ли это ощущение?
Остальные ожидали продолжения.
-- Конечно, нельзя оставаться в экспедиции навсегда. Она
должна когда-нибудь закончиться. И я ужасно боюсь, что внезапно
опять наступит понедельник, и я не буду знать, было ли все это
на самом деле... -- Она замолчала и чуть смущенно посмотрела на
Муми-папу.
-- Конечно, это было на самом деле, -- сказал изумленный
Муми-папа. -- И это здорово, когда все время воскресенье. Ведь
именно это чувство мы и утратили.
-- О чем это вы? -- спросила Малышка Мю.
Муми-тролль вытянул лапы. У него тоже было чувство, оно
пронизывало его всего. Он мог думать только о Морре.
-- Я должен немного прогуляться, -- сказал он.
Остальные посмотрели на него.
-- Я хочу подышать свежим воздухом, -- нетерпеливо добавил
он. -- Я не могу больше париться здесь. Мне нужно двигаться.
-- Послушай, -- начал Муми-папа, но Муми-мама сказала:
-- Конечно, иди, если хочешь.
-- Что это на него нашло? -- спросил Муми-папа, когда
Муми-тролль ушел.
-- Это возрастные проблемы, -- ответила Муми-мама. -- Он и
сам не понимает, что с ним происходит. Ты кажется, никогда не
осознавал, что он взрослеет. Ты думаешь, он все еще маленький
мальчик.
-- Конечно, он довольно маленький, -- сказал удивленный
Муми-папа.
Муми-мама засмеялась и разворошила огонь. Это в самом деле
было гораздо лучше, чем свечи.
x x x
Морра сидела на берегу, ожидая. Муми-тролль подошел к ней
без штормового фонаря. Он остановился возле лодки и посмотрел
на Морру. Он ничем не мог ей помочь.
Он слышал, как бьется сердце острова, как деревья и камни
убегают прочь от моря. Он не мог остановить это.
Вдруг Морра начала петь. Ее юбки хлопали, когда она
размахивала ими, она топала по песку и изо всех сил старалась
показать Муми-троллю, как она рада его видеть.
Муми-тролль в изумлении шагнул вперед. Не было сомнений:
Морра радовалась ему. Ее не волновал штормовой фонарь, она была
довольна, что Муми-тролль пришел к ней.
Он стоял неподвижно, пока она не закончила свой танец.
Потом он наблюдал, как она, переваливаясь, ушла с берега и
исчезла. Он подошел и пощупал песок там, где она стояла. Песок
совсем не замерз и был таким, как всегда. Муми-тролль
внимательно прислушался, но услышал только прибой. Похоже было,
что остров вдруг заснул.
Он направился к дому. Остальные уже лежали в постелях,
только угли мерцали в печи. Он заполз в кровать и свернулся
клубком.
-- Что она сказала? -- спросила Малышка Мю.
-- Она была довольна, -- шепнул в ответ Муми-тролль. --
Она не заметила никакой разницы.
x x x
В день рождения рыболова небо было таким же чистым и ветер
дул так же сильно.
-- Проснитесь! -- сказал Муми-папа. -- Все опять в
порядке.
Муми-мама высунула нос из-под одеяла.
-- Я знаю, -- сказала она.
-- Нет, не знаешь! -- гордо закричал Муми-папа. -- Остров
успокоился -- он больше не боится! Кусты вернулись на свои
места, и деревья тоже вернутся, чуть позже. Ну, что ты на это
скажешь?
-- Как замечательно! -- сказала Муми-мама, вставая. --
Было бы трудно сделать приличный день рождения со всеми этими
деревьями, беспрерывно путающимися под ногами. Представляешь,
