Расплывчатая фигура приблизилась маленькими танцующими
шагами. Она ступила в подкову с рассеянным видом светской дамы,
и стояла, отвернувшись от Муми-тролля, ожидая, когда подкова
прочно встанет на место и прирастет.
-- Мне нравится твоя челка, -- негромко сказал
Муми-тролль. -- У одной моей подруги такая же. Может быть, она
приедет погостить... Я думаю, тебе понравились бы мои друзья.
Судя по молчанию маленькой морской лошади, это ее не
интересовало.
Муми-тролль попробовал снова:
-- Острова прекрасны ночью. Это папин остров, но я не
знаю, будем ли мы жить здесь всю жизнь. Иногда мне кажется, что
остров не любит нас. Но главное, чтобы ему понравился папа...
Она не слушала. Она не хотела знать о его семье.
Тогда Муми-тролль разложил на песке свои дары. Морская
лошадь подошла чуть ближе и понюхала их, но ничего не ответила.
Наконец он нашел, что сказать:
-- Ты прекрасно танцуешь.
-- Ты так думаешь? Да? -- отозвалась она. -- Ты ждал меня?
В самом деле? Ты не думал, что я приду, правда?
-- Ждал ли я тебя! -- вскричал Муми-тролль. -- Я ждал и
ждал, я так волновался, когда штормило... Я хочу защищать тебя
от всех опасностей! У меня есть собственное маленькое
гнездышко, я повесил там твой портрет. Это единственное, что
будет там висеть...
Морская лошадь внимательно слушала.
-- Ты самое прекрасное созданье, какое я видел в жизни, --
продолжал Муми-тролль, и в этот самый момент завыла Морра.
Она сидела там, в тумане, и выла из-за фонаря.
Маленькая лошадь подалась назад и исчезла, оставив позади
себя маленькие жемчужины смеха. Целая нитка жемчужин
протянулась за ней, когда она прыгнула в море.
Морра, шаркая ногами, вышла из тумана и направилась к
Муми-троллю. Он повернулся и побежал. Но сегодня Морра не
остановилась на берегу. Она последовала за Муми-троллем на
остров, через вереск, прямо к маяку. Он видел, как она
двигалась огромной серой тенью, потом остановилась и в ожидании
скрючилась у скалы.
Муми-тролль захлопнул за собой дверь и с колотящимся
сердцем взбежал по винтовой лестнице. Случилось: Морра пришла
на остров!
Муми-папа и Муми-мама не проснулись, в комнате было тихо.
Но он чувствовал, как тяжесть проникает через окно, и остров
бормочет, ворочаясь во сне. Он слышал, как испуганно шуршат
листья осин и кричат чайки.
-- Не можешь заснуть? -- спросила Муми-мама.
Муми-тролль закрыл окно.
-- Я проснулся, -- сказал он и забрался в постель. Его нос
онемел от холода.
-- Похолодало, -- сказала Муми-мама. -- Хорошо, что я
напилила дров. Тебе холодно?
-- Нет, -- сказал Муми-тролль.
Она сидит, источая мороз, под самым маяком. Она такая
холодная, что земля под ней превращается в лед... Вот оно
опять. Чувство, от которого Муми-тролль не мог избавиться,
пробралось в душу. Так легко было представить того, кто никогда
не согреется, кого никто не любит и кто уничтожает все вокруг
себя. Это нечестно. Почему Морра должна все время висеть именно
на его шее? Он ведь не мог помочь ей согреться!
-- Ты расстроен? -- спросила Муми-мама.
-- Нет, -- ответил Муми-тролль.
-- Что ж, завтра будет еще один хороший долгий день, --
сказала Муми-мама. -- И весь он твой -- от начала до конца.
Разве это не здорово!
Вскоре Муми-тролль понял, что Муми-мама заснула. Он
выкинул из головы все мысли и начал свою ежевечернюю игру.
Сперва он не мог решить, играть в "Приключение" или в
"Спасение". В конце концов он остановился на "Спасении", это
было как-то более реально. Он закрыл глаза и очистил свое
сознание. А затем начал думать о шторме.
У пустынного каменистого берега -- скорее всего, это
остров, -- Бушует Шторм. Все бегают взад-вперед по берегу и
размахивают лапами -- кто-то попал в Беду... Никто не
осмеливается выйти в море; это невозможно. Любую лодку
мгновенно Разобьет Вдребезги.
Но на этот раз Муми-тролль спасает не Муми-маму, а морскую
лошадь.
Кто это борется с волнами? Не маленькая ли Морская Лошадь
с Серебряной Подковой бьется с морским змеем? Нет, змей -- это
уж слишком. Вполне достаточно шторма.
Небо желтое, настоящее Штормовое Небо. А вот он сам
спускается на берег. С Великой Решимостью он бежит к одной из
лодок... Все кричат: "Остановите его! Остановите его! Ему не
справиться! Держите его!" Но, растолкав всех, он спускает лодку
на воду и гребет, как одержимый. Из воды вздымаются Скалы, как
Огромные Черные Зубы... но он не испытывает Страха. Малышка Мю
кричит с берега: "Я и не знала, что он такой Смелый! О, как я
раскаиваюсь во всем!". Но Слишком Поздно!.. Снусмумрик грызет
свою старую трубку и бормочет: "Прощай, Старый Друг". Но он
пробивется все дальше и дальше -- туда, где маленькая Морская
Лошадь уже была близка к тому, чтобы уйти под воду в Третий
Раз. Он втаскивает ее в лодку, и она лежит там Обессиленная, ее
мокрая Золотая Грива растрепана. Он благополучно доставляет ее
на отдаленный и пустынный берег. Она шепчет: "Ты рисковал своей
Жизнью ради меня. Какой ты Смелый!" Он отчужденно улыбается и
говорит: "Я должен покинуть тебя здесь. Наши пути расходятся.
Моя Судьба зовет меня. Прощай!" Морская Лошадь в изумлении
глядит, как он уходит прочь. Она Потрясена. "Как! -- восклицает
она. -- Ты оставляешь меня?" Он машет ей и уходит, Одинокий, по
скалам навстречу Шторму, становясь все меньше и меньше... Все
стоящие на берегу поражены и говорят друг другу...
Но на этом месте Муми-тролль заснул. Он счастливо вздохнул
и свернулся клубком под теплым красным одеялом.
x x x
-- Куда делся календарь? -- спросил Муми-папа. -- Я должен
поставить крестик. Это очень важно.
-- Почему? -- спросила Малышка Мю, влезая в окно.
-- Я должен знать, какой сегодня день, -- объяснил
Муми-папа. -- Мы забыли привезти часы, что было ошибкой.
Невозможно жить, не зная, воскресенье сегодня или среда. Так
нельзя.
Малышка Мю вдохнула через нос и выдохнула сквозь зубы --
этот ее ужасный жест, означавший: "Никогда ничего глупее не
слышала".
Муми-папа понял, что она имела в виду. Поэтому он уже был
порядком рассержен, когда Муми-тролль сказал:
-- Собственно, это я одолжил календарь на время.
-- Есть вещи, которые чрезвычайно важны, когда живешь на
острове, -- заявил Муми-папа. -- И в особенности -- надлежащим
образом вести журнал наблюдений. Ничем нельзя пренебрегать, все
нужно учитывать: время, направление ветра, уровень воды -- все.
Ты должен немедленно вернуть календарь.
-- Хорошо! Ладно! -- громко сказал Муми-тролль. Он
проглотил свой кофе и затопал вниз по ступенькам в холодное
осеннее утро. Все еще стоял туман. Огромная колонна маяка
скрывалась в нем, верхушка была невидима. Где-то наверху, в
клубящемся тумане, сидела семья, которая совсем не понимала
Муми-тролля. Он был сердит, хотел спать и в данный момент его
ни капельки не волновали Морра, морские лошади и, если уж на то
пошло, его домашние.
У подножия маяка он немного проснулся. Этого надо было
ожидать -- из всех возможных мест Морра выбрала Мумимамин сад.
Интересно, просидела ли она здесь больше часа? Он надеялся, что
нет. Розовые кусты побурели. На мгновение совесть Муми-тролля
ударила его хвостом, но потом он опять сделался сердитым и
сонным. "Ха! В самом деле, календари. Ставить крестики! Что
дальше!" Как может старый тролль вроде Муми-папы понять, что
портрет морской лошади -- это портрет самой Красоты, которую
видит только он, Муми-тролль.
Он забрался в чащу и снял календарь с ветки. Календарь
покоробился от сырости. Муми-тролль выбросил раму из цветов и
присел на минуту, его голова была полна неясных мыслей.
И внезапно он решил: "Я перееду сюда! Пусть они себе живут
в старом грязном маяке с его ужасными ступеньками и считают
проходящие дни".
Это была будоражащая перспектива -- новая, опасная и
замечательная. Это меняло все. Его ожидали новая грусть и новые
неизведанные возможности.
Он закоченел от холода, пока добрался до дома. Положил
календарь на стол. Муми-папа немедленно подошел и поставил
крестик в верхнем углу.
Муми-тролль сделал глубокий вдох и заявил со всей
смелостью, на которую был способен:
-- Я переезжаю жить в другое место.
-- Снаружи? Ну конечно, -- откликнулась Муми-мама, не
обратив на его слова особого внимания. Она сидела у северного
окна и рисовала жимолость. -- Хорошо. Можешь, как обычно, взять
свой спальный мешок. -- Рисовать жимолость было очень сложно.
Муми-мама надеялась, что помнит, как она выглядит. Жимолость не
растет у моря. Ей нужно теплое и защищенное место.
-- Мама, -- сказал Муми-тролль и почувствовал, что у него
пересохло горло, -- это не как обычно.
Но Муми-мама не слушала. Она ободряюще хмыкнула и
продолжала рисовать.
Муми-папа считал крестики. Он не был уверен насчет
пятницы. Он мог поставить два крестика в этот день, потому что
он забыл сделать один в четверг. Что-то отвлекло его, так что
он не был уверен. Что он делал в этот день? Дни перепутались и
кружились, и кружились в голове. Это было все равно что ходить
вокруг острова по одному и тому же берегу и не приходить
никуда.
-- Хорошо! -- сказал Муми-тролль. -- Я возьму спальный
мешок и штормовой фонарь.
За окнами проплывал туман. Казалось, что все они движутся
куда-то вместе с комнатой.
-- Мне нужно немного голубой краски, -- сказала себе
Муми-мама. Ее жимолость вырастала из окна и вилась по белой
стене, где смело раскрывалась в очень тщательно вырисованный
цветок.
Глава 6. УБЫВАЮЩАЯ ЛУНА
Однажды ночью перед самым рассветом Муми-маму разбудило
молчание вокруг маяка. Внезапно все притихло, как бывает перед
переменой погоды.
Она долго лежала, прислушиваясь.
Далеко в море, во тьме, очень мягко начинал дуть новый
ветер. Муми-мама слышала, как он приближается, будто кто-то
идет по воде. Ветер становился все сильнее, пока наконец не
достиг острова. Открытое окно задвигалось в петлях.
Муми-мама почувствовала себя очень маленькой. Она
уткнулась в подушку и попыталась думать о яблоне. Но видела
только море с могучими ветрами, море, омывающее лежащий в
темноте остров, море всегда было тут и владело берегом, маяком
и всем островом. Она представила себе, что целый мир стал
ровной текущей водой, и постепенно сама комната поплыла
куда-то.
"Представляю, если остров вдруг снимется с места и в одно
прекрасное утро заплещется у причала там, дома... Или поплывет
все дальше и дальше в море и будет дрейфовать годами, пока не
свалится за край земли, как кофейная чашка со скользкого
подноса... Малышка Мю оценила бы это, -- думала Муми-мама,
посмеиваясь про себя. -- Интересно, где она спит. И Муми-тролль
тоже... Как жаль, что мамы не могут спать на улице, как бы им
этого ни хотелось".
Она улыбнулась сама себе и рассеянно послала Муми-троллю
безмолвный любящий привет, как это принято у троллей.
Муми-тролль, бодрствующий на своей поляне, ощутил это и
пошевелил ушами в ответ.
Луна не светила, было очень темно.
Никто не подымал шума по поводу его ухода из дома, и он
сам не знал, рад или разочарован.
Каждый вечер после чая Муми-мама зажигала две свечи и
ставила их на стол, а он брал с собой штормовой фонарь.
Муми-папа говорил -- просто ради того, чтобы что-нибудь
сказать: "Будь осторожен, не подожги вереск и перед сном
