понятия не имел, которая из них -- его морская лошадь.
-- Это ты? -- спросил он.
Морские лошади подплыли к нему и остановились у края воды
так, что он мог разглядеть только их колени.
-- Это я! Это я! -- ответили обе и засмеялись, как
сумасшедшие.
-- Ты спасешь меня? -- спросила одна. -- Ты ведь спасешь
меня, мой жирный маленький морской еж? Ты глазеешь на мой
портрет каждый день? Правда?
-- Он не морской еж, -- укоризненно сказала вторая. -- Он
маленький яйцеобразный гриб, который обещал спасти меня, если
будет штормить. Маленький яйцеобразный гриб, который собирает
ракушки для своей мамочки! Разве он не очаровательный!
Прелесть!
Муми-тролль почувствовал, что краснеет.
Муми-мама отполировала подкову зубным порошком. Он знал,
что одна из серебряных подков гораздо ярче остальных.
И еще он знал, что они не подымут копыта из воды и он
никогда не узнает, какая из них -- его морская лошадь.
Они исчезли в море. Он слышал, как они смеялись, уходя все
дальше и дальше, и их смех казался не более чем ветром,
овевающим берег.
Муми-тролль лежал на скале и глядел в небо. Он не мог
больше думать о своей морской лошади. Когда он пытался, то
видел двух морских лошадей, двух смеющихся маленьких морских
лошадей, в точности похожих друг на друга. Они только прыгали в
море вверх и вниз, пока его глаза не устали от этого. Их
становилось все больше и больше, столько, что Муми-тролль не
трудился считать. Он лишь хотел спать и чтобы его оставили в
покое.
x x x
Мумимамина настенная роспись становилась все красивее и
растянулась до самой двери. Она нарисовала большие зеленые
яблони, усыпанные цветами и плодами, множество паданок, лежащих
в траве под ними. Повсюду были кусты роз, в основном красных,
какие растут в любом саду. И вокруг каждого куста были выложены
белые ракушки. Колодец был зеленым, а дровяной сарай
коричневым.
Однажды вечером, когда солнце заливало комнату, Муми-мама
рисовала угол веранды.
Муми-папа зашел и посмотрел.
-- Ты нарисуешь скалы? -- спросил он.
-- Там нет скал, -- сказала Муми-мама рассеянно. Она как
раз рисовала перила, сделать их ровными было очень трудно.
-- Это горизонт? -- продолжал Муми-папа.
-- Нет, это голубая веранда, -- объяснила Муми-мама. --
Там вообще нет моря.
Муми-папа долго смотрел на картину, но ничего не сказал.
Потом пошел и поставил чайник на плиту.
Когда он опять обернулся, Муми-мама нарисовала большое
голубое пятно и на нем что-то, что явно должно было изображать
лодку. Выглядело неважно.
-- Это нехорошо, -- сказал он.
-- Да, вышло совсем не так, как я хотела, -- грустно
признала Муми-мама.
-- Что ж, очень хорошая идея, -- сказал Муми-папа
утешительно, -- но лучше переделать это в веранду. Не нужно
рисовать то, что не хочешь.
С этого вечера Мумимамина роспись все больше напоминала
Муми-долину. Муми-мама обнаружила, что выдерживать перспективу
иногда трудно, а временами приходилось изымать что-нибудь из
должного окружения и рисовать само по себе: например, плиту и
вещи из гостиной. И невозможно было изобразить каждую комнату.
Можно было рисовать только одну стену зараз, и это выглядело
неестественным.
Муми-мама открыла, что рисовать лучше всего перед самым
заходом солнца. В пустой комнате Муми-долина была видна гораздо
яснее.
Однажды вечером самый прекрасный закат, который Муми-мама
когда-либо видела, зажег небо. Смесь красных, оранжевых,
розовых и желтых языков пламени раскрасила облака над темным
штормовым морем огненными цветами. Юго-западный ветер дул на
остров, от четкой, угольно-черной линии горизонта.
Муми-мама стояла на столе, рисуя красной краской яблоки на
верхушке дерева. "Мне бы такие краски! -- подумала она. --
Какие бы у меня были яблоки и розы!"
Пока она смотрела на небо, вечерний свет коснулся стены,
озарив цветы в ее саду. Они казались живыми и сияющими. Сад
открылся, и гравиевая дорожка со странной перспективой внезапно
сделалась правильной и повела прямо к веранде. Муми-мама
положила лапы на ствол яблони. Он был теплый от солнца, и она
поняла, что сирень в цвету.
Тень, как молния, скользнула по стене. Что-то темное
промелькнуло за окном. Огромная черная птица облетала маяк
кругами, по очереди показываясь в каждом окне -- в западном,
южном, восточном, северном... как Ярость, безжалостно машущая
крыльями.
"Мы окружены! -- подумала Муми-мама в растерянности. --
Это заколдованный круг. Я боюсь. Я хочу домой, прочь от этого
ужасного заброшенного острова и жестокого моря..." Она
обхватила лапами свою яблоню и зажмурилсь. Кора была шершавой и
теплой, шум моря исчез. Муми-мама оказалась прямо в саду.
Комната опустела. Краски стояли на столе, а за окном
черная птица кружила и кружила вокруг маяка. Когда краски в
западной части неба потускнели, она улетела в море.
К чаю семья вернулась домой.
-- Где мама? -- спросил Муми-тролль.
-- Наверное, пошла за водой, -- предположил Муми-папа. --
Смотри, пока нас не было, она нарисовала новое дерево.
Муми-мама стояла за яблоней, наблюдая, как они готовят
чай. Они казались слегка расплывчатыми, словно двигались под
водой. Случившееся не удивило ее. Наконец-то она оказалась в
собственном саду, где все было на своих местах и росло так, как
положно. Кое-где что-то было нарисовано неправильно, но это не
имело значения. Она села в высокую траву и услышала зов кукушки
на другом берегу реки.
Когда чайник закипел, Муми-мама крепко спала,
прислонившись к яблоне.
Глава 7. ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ВЕТЕР
В сумерках рыболов понял, что красивые большие волны
приближаются. Он вытянул лодку повыше на мыс, перевернул ее и
связал удочки. Потом забрался в свой маленький домик и
свернулся так, что стал похож на сморщенный маленький шарик. Он
лежал там, давая полному одиночеству поглотить себя.
Юго-западный был самым любимым его ветром. Он задул не на
шутку и совсем не стих к вечеру. Это был осенний юго-западный
ветер, который мог дуть неделями, пока волны не превратяться в
высокие серые горы, вздымающиеся вокруг острова.
Рыболов сидел в своем домике, наблюдая, как вздувается
море. Было чудесно не заботиться ни о чем на свете. Никто не
разговаривал, никто не задавал вопросов, ни о ком не нужно было
беспокоиться. Только тайна и неизмеримые просторы моря и неба
окружали его, а они никогда не разочаруют.
Уже почти стемнело, когда его восхитительное одиночество
было нарушено Муми-троллем, пробиравшимся по скользким скалам.
Муми-тролль размахивал лапами, шумел и в конце концов начал
барабанить в окно. Он изо всех сил кричал, что Муми-мама
пропала. Рыболов улыбнулся и покачал головой. Он не мог ничего
расслышать, потому что оконное стекло было слишком толстым.
Муми-тролль, шатаясь на ветру, пересек мыс, буруны и пошел
к вересковому полю, чтобы поискать там. Муми-тролль услышал
голос отца и увидел, как штормовой фонарь раскачивался
взад-вперед, когда Муми-папа нащупывал путь по скалам. Остров
был беспокоен, тревожен, полон странных шепотков и звуков, и на
бегу Муми-тролль чувствовал, как земля шевелится под его
лапами.
-- Мама пропала, -- думал он. -- Она была так одинока, что
просто исчезла.
Малышка Мю сидела, съежившись между камнями.
-- Смотри, -- сказала она. -- Камни двигаются.
-- Мне не до этого, -- крикнул Муми-тролль. -- Мама
исчезла!
-- Мамы так просто не изчезают, -- сказала Малышка Мю. --
Их всегда можно найти в каком-нибудь углу, если только
поискать. Я собираюсь вздремнуть, прежде чем весь остров
провалится в тартарары. Запомни мои слова, здесь скоро будет
дьявольская заварушка!
Штормовой фонарь виднелся сейчас над черным озером, и
Муми-тролль отправился туда. Муми-папа повернулся, держа фонарь
на весу.
-- Я надеюсь, что мама не упала в озеро...
-- Это ничего, она умеет плавать, -- сказал Муми-тролль.
Минуту они стояли в молчании, глядя друг на друга. Море
ревело у подножия маяка.
-- Кстати, где ты жил все это время? -- спросил Муми-папа.
-- Ну, то там, то тут, -- пробормотал Муми-тролль, глядя в
сторону.
-- У меня было столько дел, -- туманно пояснил Муми-папа.
Муми-тролль услышал, как переворачиваются камни. Это был
странный твердый звук.
-- Я поищу в чаще, -- сказал он.
Но в этот момент в окне маяка появились две свечи.
Муми-мама вернулась домой.
Когда они вошли в комнату, она сидела у стола и подшивала
полотенце.
-- Куда ты запропастилась?! -- воскликнул Муми-папа.
-- Я? -- невинно переспросила Муми-мама. -- Я просто вышла
прогуляться и подышать воздухом.
-- Но ты не должна нас так пугать, -- сказал Муми-папа. --
Ты же знаешь, мы привыкли видеть тебя здесь, когда приходим
вечером домой.
-- Да, в этом все дело, -- вздохнула Муми-мама. -- Но надо
иногда менять что-нибудь. Слишком многое мы принимаем как
должное, в том числе и друг друга. Разве не так, дорогой?
Муми-папа с сомнением посмотрел на нее, но она только
засмеялась и продолжала шить. Тогда он подошел к календарю и
поставил крестик, означающий пятницу. Ниже он написал: "Сила
ветра -- 5".
Муми-тролль подумал, что портрет морской лошади изменился.
В жизни море не было таким синим, да и луна не такой большой.
Он сел за стол и прошептал как можно тише:
-- Мама, я живу на поляне в лесу.
-- Да ну? -- удивилась Муми-мама. -- Там хорошо?
-- Да, очень. Может, ты хочешь пойти и взглянуть?
-- Конечно. Когда ты поведешь меня туда?
Муми-тролль быстро оглянулся по сторонам, но Муми-папа был
погружен в свою тетрадь. Тогда он шептнул:
-- Сейчас. Прямо сейчас. Сегодня вечером.
-- Да-а, -- сказала Муми-мама. -- Но не лучше ли пойти
туда вместе завтра утром?
-- Это не то же самое, -- сказал Муми-тролль. Муми-мама
кивнула и продолжала шить.
Муми-папа писал в своей тетради: "Некоторые вещи меняются
по ночам. Для расследования: что делает ночью море? Наблюдения:
мой остров меняется в темноте из-за а) некоторых странных
звуков и б) некоторых несомненных движений". -- Муми-папа
поднял карандаш и помедлил мгновение. Потом он продолжал:
"Может ли сильное эмоциональное возбуждение личности
передаваться ее окружению? Пример: Я действительно был очень
расстроен, потому что не мог найти маму. Разобраться в этом".
Он перечитал написанное и попытался прийти к какому-то
выводу, но не смог. Поэтому он бросил это занятие и побрел к
своей кровати.
Натягивая на себя одеяло, он предупредил:
-- Прежде, чем лечь спать, проверь, выключена ли лампа.
Запах керосина нам ни к чему.
-- Конечно, дорогой, -- сказала Муми-мама.
x x x
Когда Муми-папа заснул, Муми-тролль взял штормовой фонарь
и повел Муми-маму через остров. Они остановились посреди
верескового поля и прислушались.
-- Ночью всегда так? -- спросила она.
-- Да, от этого в самом деле становится не по себе, --
сказал Муми-тролль. -- Но не тревожься. Это только остров.
Понимаешь, ночью, когда мы все спим, он бодрствует.
-- Понимаю, -- сказала Муми-мама. -- Если это в самом деле
так.
Муми-тролль вел ее к парадному ходу на свою поляну. Время
от времени он оглядывался, чтобы убедиться, что Муми-мама
следует за ним. Она путалась в ветках, но ей удалось кое-как
добраться до поляны.
-- Так вот где ты живешь! -- воскликнула она. -- Как здесь
