-- Ты не понимаешь, сейчас я смотритель маяка! Лампа
должна светить! В этом весь смысл. Неужели ты думаешь, что
можно жить в маяке и не поддерживать огонь? Что будет с лодками
там, в темноте? Они могут оказаться здесь и затонуть прямо
перед нашими глазами в любой момент...
-- Он прав, -- согласилась Малышка Мю. -- И утром на
берегу будет полно утонувших Филифьонок, Мюмл и Хомс,
позеленевших от водорослей и с белыми лицами...
-- Не говори глупостей, -- сказала Муми-мама. Она
повернулась к Муми-папе: -- Если ты не зажжешь лампу сегодня,
то зажжешь завтра или в другой раз. А если она совсем не будет
работать, в плохую погоду мы вывесим за окно штормовой фонарь.
Кто-нибудь должен увидеть его и понять, что если плыть в этом
направлении, то попадешь на берег. Кстати, было бы неплохо
занести кровати до темноты. Я не доверяю этим шатким ступеням.
-- Я сам занесу их, -- сказал Муми-папа, снимая шляпу с
гвоздя.
x x x
На скалах почти стемнело. Муми-папа стоял, глядя в море.
"Сейчас она зажигает штормовой фонарь. Она увеличивает пламя и
стоит, глядя на него, как всегда. У нас полно керосина..."
Все птицы уснули. Скалы на восточной оконечности острова
чернели на фоне неба там, где только что зашло солнце. На одной
из них возвышался буй, а может, просто каменная пирамида.
Муми-папа поднял первую кровать, а затем остановился и
прислушался.
Вдали послышался неясный вой, одинокий вопль, не похожий
ни на что, слышанное им раньше. На мгновение Муми-папе
показалось, что скала под ним задрожала, но потом все стихло.
"Это, должно быть, птица, -- подумал он. -- Иногда у них
такие странные голоса". Он поднял кровать на плечи. Это была
добротная крепкая кровать, с ней все было в порядке. Но кровать
смотрителя маяка там, в башне, принадлежала Муми-папе и никому
другому.
x x x
Муми-папе снилось, что он бежит вверх по бесконечной
лестнице. Темнота вокруг наполнена хлопаньем птичих крыльев.
Птицы молча уворачивались от него. Ступени громко скрипели и
стонали при каждом шаге. Муми-папа страшно спешил. Ему надо
было добраться до верха и, пока не поздно, зажечь лампу, это
казалось очень важным. Ступеньки становились все уже и уже. Он
осознал, что слышит звук железа под лапами -- он был наверху,
там, где лампа ждала его в своем круглом стеклянном домике. Сон
все замедлялся и замедлялся. Муми-папа ощупывал стены в поисках
спичек. Большие куски изогнутого цветного стекла, отражавшие
море, попадали под руки. Красное стекло делало волны красными,
как огонь, сквозь зеленое стекло море внезапно обернулось
изумрудно-зеленым, холодным и отдаленным, находящимся где-то на
луне, а может, вообще нигде. Нельзя было терять время, но чем
больше он спешил, тем медленней все происходило. Он споткнулся
о газовые баллоны, которые покатились по полу, как волны, их
становилось все больше и больше. А потом птицы вернулись и
стали бить крыльями по стеклу. Все сговорилось помешать ему
зажечь лампу. В ужасе Муми-папа громко закричал. Стекло
разбилось и разлетелось на тысячи сверкающих осколков, море
поднялось высоко над крышей маяка, и Муми-папа начал падать,
глубже и глубже, -- и проснулся посередине комнаты с одеялом на
голове.
-- В чем дело? -- спросила Муми-мама. Комната была голубая
и неподвижная, четыре окна обрамляли ночь.
-- Мне приснился сон, -- сказал Муми-папа. -- Это было
ужасно.
Муми-мама встала и подложила несколько сухих поленьев в
тлеющие угли. Вспыхнуло пламя, теплый золотой свет заиграл в
темноте.
-- Я сделаю тебе бутерброд, -- предложила она. -- Все
из-за того, что ты спишь в незнакомом месте.
Муми-папа сидел на краю кровати и ел бутерброд, страшный
сон таял.
-- Это не комната, -- сказал он. -- Это кровать навевает
такие кошмары. Я сделаю себе другую.
-- Наверное, ты прав, -- согласилась Муми-мама. -- Тебе не
кажется, что чего-то не хватает? Здесь не слышно шума деревьев.
Муми-папа прислушался. Он услышал голос моря, бормочущего
вокруг острова, и вспомнил, как шептались по ночам деревья
возле их старого дома.
-- Вообще-то это довольно приятно, -- сказала Муми-мама,
заворачиваясь в одеяло. -- Это по-другому. Тебе ведь не будут
больше сниться страшные сны, правда?
-- Не думаю. А бутерброд ночью -- это здорово!
Глава 3. ЗАПАДНЫЙ ВЕТЕР
Муми-тролль и Малышка Мю лежали животами книзу на солнце и
глядели в чащу. Она была низкая и спутанная: крохотные сердитые
сосенки и еще меньшие березки, борющиеся с ветром всю свою
жизнь. Для защиты они росли очень близко друг к другу. Верхушки
деревьев расти перестали, но ветви крепко вцеплялись в землю
везде, где только могли до нее дотянуться.
-- Кто бы мог подумать, что они могут быть такими
свирепыми, -- восхищенно сказала Малышка Мю.
Муми-тролль заглянул под темную массу борющихся деревьев,
изогнутых и переплетенных, как змеи. Землю устилал ковер из
коричневых сосновых иголок и веточек, а над ним зияли темные
дыры, похожие на пещеры.
-- Смотри! -- воскликнул он. -- Сосна обхватила ветками
маленькую березку, чтобы защитить ее.
-- Ты считаешь? -- спросила Малышка Мю зловеще. -- А я
думаю, что она душит ее. Как раз в лесах вроде этого и душат
людей. Я не удивлюсь, если узнаю, что кого-нибудь там душат
прямо сейчас. Вот так! -- Она схватила Муми-тролля за шею и
начала сжимать руки.
-- Прекрати! -- закричал Муми-тролль, освобождаясь. -- Ты
в самом деле думаешь, что кто-то там...?
-- Ты понимаешь меня слишком буквально, -- сказала Малышка
Мю с презрением.
-- А вот и нет, -- воскликнул Муми-тролль. -- Просто я так
и вижу, что там кто-то сидит! Это кажется таким реальным, и я
никогда не знаю, говорят со мной серьезно или разыгрывают. Ты
серьезно? Там действительно кто-то есть?
Малышка Мю засмеялась и встала.
-- Не будь глупым, -- сказала она. -- Пока. Я пошла на мыс
взглянуть на этого старого чудаковатого рыболова. Он меня
заинтересовал.
Когда Малышка Мю ушла, Муми-тролль подполз поближе к чаще
и с учащенно бьющимся сердцем уставился туда. Он слышал, как
волны легко разбиваются о берег, солнце грело ему спину.
"Конечно, там никого нет, -- думал Муми-тролль сердито. --
Она все выдумала. Она вечно сочиняет истории и заставляет меня
верить в них. Когда она в следующий раз сделает это, я скажу,
немного свысока и, конечно, небрежно: "Ха! Не будь глупой! Эта
чаща не опасна, она просто напугана. Каждое дерево клонится
назад, будто хочет вырвать себя из земли с корнями и убежать.
Это хорошо заметно"". -- И, все еще сердясь, Муми-тролль пополз
прямо в чащу.
Солнечный свет исчез, стало холодно. Ветки вцеплялись в
уши Муми-тролля, сучки кололи его, сухие щепки трещали под
лапами. Пахло погребом и мертвыми растениями. И было тихо,
очень тихо, шум моря стих. Муми-троллю послышалось чье-то
дыхание, и он в панике почувствовал, что задыхается, запертый и
удушаемый деревьями. Ему ужасно хотелось вернуться на солнечный
свет -- быстрее, быстрее, но он тут же подумал: "Нет, если я
сейчас поверну назад, я никогда не решусь снова прийти сюда.
Малышка Мю напугала меня, вот и все. Я скажу ей: "Да, кстати, в
этой чаще ничего нет. Я смотрел. Ты все наврала!""
Муми-тролль чихнул и пополз дальше, наощупь пробираясь
между деревьями. Время от времени раздавался треск и на землю
падал ствол -- мягкая бархатисто-коричневая масса разлагающейся
древесины. Земля, упругая и гладкая, как шелк, была покрыта
миллионами мертвых иголок.
По мере того, как Муми-тролль пробирался вперед,
неприятное ощущение замкнутости исчезало. Он чувствовал себя
защищенным и укрытым прохладной мглой; он стал маленьким
зверьком, который прятался от всех и хотел, чтобы его оставили
в покое. Вдруг он опять услышал шум моря и ощутил тепло и
ослепительное сияние солнца. Он набрел на поляну посреди чащи.
Это была очень маленькая поляна, не больше двух кроватей,
сдвинутых вместе. Было тепло, и пчелы жужжали вокруг цветов. Со
всех сторон на страже стоял лес. Над головой качались
взад-вперед березы -- тонкая зеленая крыша, через которую
заглядывало солнце. Поляна была совершенна. Муми-тролль нашел
идеал. До него здесь никого не было, все это принадлежало ему.
Он осторожно сел на траву и закрыл глаза. Владеть
настоящим тайником всегда было одним из его самых заветных
желаний. Он всегда искал такие места и находил их во множестве.
Но ни одно из них не было таким хорошим. Поляна была
одновременно спрятана и открыта. Только птицы могли видеть ее,
земля была теплой, и Муми-тролль был защищен со всех сторон. Он
вздохнул.
Что-то укусило Муми-тролля за хвост. Ужасно больно. Он
подскочил и сразу же понял, в чем дело. Муравьи. Крохотные,
мстительные красные муравьи. Целые полчища их населяли траву.
Они бегали во все стороны -- вот еще один укусил его за хвост.
Муми-тролль медленно отступил, его глаза покраснели от
разочарования; он был страшно обижен. Естественно, они жили
здесь до его появления на сцене. Но живущий на земле не видит
того, что наверху; муравей понятия не имеет, как выглядят птицы
или облака, и, если уж на то пошло, ничего не знает о вещах,
которые важны для Муми-тролля, например.
Существует много видов справедливости. Согласно одному из
них, возможно, немного сложному, но абсолютно правильному,
поляна принадлежала ему, Муми-троллю, а не муравьям. "Но как
мне дать им понять? -- размышлял он. -- Они могут с таким же
успехом жить в другом месте. Чуть в стороне, всего на несколько
ярдов. Неужели нельзя объяснить им? В худшем случае, почему бы
не провести границу и не разделить поляну?"
Они опять вернулись. Они обнаружили его и бросились в
атаку. Муми-тролль бежал. Он уходил из рая с позором, но был
полон решимости вернуться. Это место ждало его всю жизнь,
может, несколько сотен лет! Оно принадлежало ему, потому что
оно больше никому так не нравилось. Если бы миллионы муравьев
любили поляну одновременно, его чувство все равно было бы
сильнее. Во всяком случае, он верил в это.
x x x
-- Папа, -- позвал Муми-тролль.
Но Муми-папа не слушал, потому что как раз в этот момент
он удачно поддел большой круглый валун, и тот с грохотом
покатился вниз по склону. Камень высек две яркие искры и
оставил в воздухе слабый, но чарующий запах пороха. Теперь он
лежал на дне, как раз там, где нужно. Катать камни -- чудесное
занятие. Сначала толкаешь камень изо всех сил, потом
чувствуешь, как он сдвигается с места -- сперва чуть-чуть,
потом больше, -- потом наконец поддается, катится в море и
падает с мощным всплеском, а ты остаешься стоять наверху, дрожа
от напряжения и гордости.
-- Папа! -- закричал Муми-тролль.
Муми-папа обернулся и помахал сыну.
-- Он лежит как раз там, где нужно! -- крикнул он. --
Здесь будет пристань, что-то вроде волнореза.
Он зашел в море и, усиленно пыхтя и сопя, покатил по дну
еще больший камень, опустив нос в воду. Поднимать и катать
камни под водой было гораздо легче. Муми-папа размышлял,
почему. Но что самое замечательное -- это давало чувство
невероятной силы...
-- Я хочу спросить тебя кое-что! -- закричал Муми-тролль.
-- О красных муравьях! Это важно!
Муми-папа поднял нос из воды и прислушался.
-- Красные муравьи! -- повторил Муми-тролль. -- Может ли
кто-то говорить с ними? Как ты думаешь, поймут они, если я
напишу им записку? Смогут ли прочитать ее?
