Хелвис сжала рот, и ее глаза опасно сузились.
- Но почему? Я слышала, Аптранд и его солдаты стояли насмерть даже
тогда, когда другие бежали.
Обычную неприязнь, которую наемники испытывали к тем, кто их нанимал
и кого они должны были защищать, усугубляло то, что видессиане считали
намдалени еретиками - впрочем, это обвинение было взаимным. Хелвис между
тем продолжала:
- Фанаскерт - город сильный, во всяком случае, более мощный, чем
Клиат. За его крепкими стенами мы сможем вволю посмеяться над жалкими
кочевниками, копошащимися внизу.
Трибун с облегчением вздохнул. Он вовсе не собирался идти на
Фанаскерт, и Хелвис, сама того не желая, подсказала ему великолепное
тактическое оправдание, которое он приведет, отказываясь выбрать Фанаскерт
в качестве конечной цели. Марк не хотел ссориться с женой: воля у нее была
железная, да и в любом случае у них не было времени для споров.
- Крепостные стены - гораздо менее надежная защита от кочевников, чем
ты думаешь, - сказал он. - Они выжигают поля, убивают работающих на них
крестьян, морят голодом город, находящийся в осаде. Ты же видела все это в
Империи и здесь, в Васпуракане. Защитники могут быть стойкими людьми, но
казды в осаде не менее опытны, чем в открытом бою.
Хелвис прикусила губу, желая возразить, но поняла, что Скаурус уже
принял решение.
- Хорошо, - сказала она наконец. Улыбка у нее стала холодной. - Я не
буду спорить с твоими доводами. Права я или нет, это не имеет,
по-видимому, большого значения.
Марк был вполне удовлетворен и решил не углубляться в детали. То, что
он сказал ей, было правдой, но не всей правдой. После поражения и гибели
Маврикиоса в Видессосе должны были произойти большие изменения, и он не
собирался застрять в провинциальном городе на краю Империи, предоставив
событиям развиваться без его участия. Столь же амбициозный, как любой
другой командир наемников, Скаурус был не прочь испытать судьбу и
подняться на гребне хаоса. Однако, имея за плечами всего один драгоценный
легион, он, в отличие от других, все свои надежды обращал на имперское
правительство. Но ни одна из этих мыслей не отразилась сейчас на его лице.
Трибун пожал плечами, подумав, что было намного проще оставаться одним из
молодых офицеров Цезаря, с четко очерченным кругом обязанностей, с
начальником, который бы думал за него. Но стоики учили его делать все, что
в его силах, и не желать невозможного - хорошая философия для спокойного
человека.
- Если вы готовы, - сказал он Хелвис и Ирэн, - пора трогаться в путь.
- Будь я проклят, если не стал уже черным, как уголь, - сказал
Виридовикс, шагая рядом с легионерами.
В действительности он был не черен, а красен, как полусырое мясо. Его
бледная, обожженная палящим васпураканским солнцем кожа отказывалась
принимать загар. Горгидас накладывал мази, но они исчезали с каждым новым
слоем облезающей кожи. Кельт ругался, когда капли едкого пота текли по его
багровому лицу.
- Хотите загадку? - сказал он. - Почему даже глупая чайка умнее, чем
я?
- Даже не напрягая ума, я мог бы дать тебе дюжину ответов, - сказал
Гай Филипп, не упускавший случая кольнуть своего давнего противника. - Но
лучше скажи свою отгадку.
Виридовикс яростно взглянул на него и ответил:
- Потому что у нее достаточно ума, чтобы не летать в Васпуракан.
Измученные зноем римляне невольно усмехнулись. Но Сенпат Свиодо
немедленно оскорбился до глубины души - ведь кельт посмеялся над его
родиной.
- Тебе надо бы знать, что Васпуракан - первое творение Фоса, который
создал весь мир, и место рождения нашего предка Васпура - первого человека
на земле, - сердито произнес он.
Некоторые из видессиан, присоединившихся к римлянам, засвистели в
ответ на это заявление. Васпуракане могут называть себя "принцами Фоса",
если им так хочется, но те, кто жил за пределами их земли, не принимали
этой веры всерьез. Что касается Виридовикса, то он плевать хотел на любую
религию. Откинув голову назад и глядя на сидящего на коне Свиодо снизу
вверх, он сказал:
- Насчет того, что ты приходишься родней первому человеку, ничего не
скажу, потому что ничего в таких вещах не смыслю. Но я верю, что эта земля
- первое творение Фоса, поскольку одного взгляда на нее достаточно, чтобы
понять: бедняге Фосу нужно было на чем-то потренироваться.
Легионеры взвыли от восторга, Свиодо онемел, видессиане и катриши
громко расхохотались.
- Вини самого себя, что в тебя запустили тухлым яйцом, - довольно
мягко сказал Гай Филипп юному васпураканину. - Мужчина, с языком
достаточно острым, чтобы удерживать возле себя сразу трех красоток, легко
победит в споре такого юнца, как ты.
- Ты прав, - пробормотал Сенпат, - но кто бы мог подумать, что у
этого дылды так хорошо подвешен _е_щ_е _и _я_з_ы_к_?
Виридовикс был настолько красен от солнца, что не мог еще более
покраснеть от гнева, однако, судя по приглушенному фырканью, стрела
васпураканина попала в цель.
Римляне и их товарищи пробирались на восток от Клиата, отступая в
полном порядке и стараясь не сталкиваться с большими отрядами кочевников.
Катриши, как обычно, играли роль разведчиков и гонцов, прикрывали отряд от
внезапных конных атак и предупреждали римлян об опасности, которую
замечали впереди или на флангах. Окруженные всадниками, легионеры шли,
построившись в каре, в центре которых находились женщины, дети и раненые.
Хорошая выучка, дисциплина и несомненная боеготовность до поры до времени
спасали римлян от беды. Отряд каздов, состоявший из трехсот всадников,
следовал за легионом в течение целого дня, подобно стае голодных волков,
готовых выхватить из строя ослабевшую добычу. Наконец, убедившись, что
застать противника врасплох нет никакой надежды, казды отъехали в сторону
в поисках более легкой добычи.
Когда сгустились сумерки, Марк уже не протестовал против присутствия
в лагере женщин. Хелвис ночевала в его палатке, и он радовался тому, что
она рядом. Тем не менее привычки и воспитание сказывались, и он все же
испытывал некоторую неловкость, так что, когда Сенпат Свиодо снова стал
подшучивать над ним, трибун бросил на весельчака взгляд, после которого
тот прикусил язык и надолго замолчал. Хотя Марк и привыкал к необычным для
него вещам, он совершенно не собирался веселиться на этот счет.
Солнце катилось к горизонту. Кончался четвертый день похода. С юга к
отряду подскакал катриш и, отдав Марку салют, доложил:
- На холмах происходит что-то странное. Похоже на драку, но не
совсем. Как следует я разглядеть не смог. Туда легче добраться пешком, чем
на лошади, - холмы очень крутые и много острых камней.
Трибун взглянул в направлении вытянутой руки катриша. Далеко впереди
виднелось небольшое облако пыли, под которым вспыхивали лезвия мечей и
наконечники копий... "Похоже на драку, но не совсем". Сражение
действительно не казалось чем-то серьезным. Битва происходила на
расстоянии четырех-пяти километров, и все же нелишне было выяснить, кто и
с кем сражается. Возможно, там были беглецы-видессиане или васпуракане,
столкнувшиеся с авангардом крупного отряда каздов.
Скаурус повернулся к Гаю Филиппу.
- Выбери восемь опытных солдат, и пусть они разузнают, что там
творится.
- Вот тебе восемь хороших солдат, - сказал центурион, указав на одну
из палаток. - А что касается командира, то я предложил бы...
- Я сам поведу их, - прервал его Марк.
Лицо Гая Филиппа застыло, и только левая бровь недовольно полезла
вверх, выдавая подавленные дисциплиной чувства. Скаурус уже подходил к
маленькому отряду разведчиков, когда до него донеслось приглушенное
ворчание старшего центуриона:
- ...неопытные юнцы всегда думают, что лучше других могут разобраться
в ситуации...
В данном случае приоритет командира почти не играл роли в неожиданном
решении трибуна. Верней всего было то, что после странного донесения
катриша Марк поддался любопытству.
- Ускорить шаг, - приказал Скаурус восьми легионерам и зашагал на юг.
Солдаты были плотнее и ниже ростом высокого худощавого Марка, но не
отставали от своего командира. Ускоренный шаг, почти бег, не давал им
возможности переговариваться.
Три километра промелькнули незаметно. Стояла полная тишина,
прерываемая только тяжелым дыханием, топотом сапог, звоном наколенников,
панцирей и мечей. Почва постепенно начала подниматься, щебень и
нагромождение камней заставили легионеров замедлить шаг. Марк оступился и
едва не упал, сзади кто-то выругался, потеряв равновесие, и трибун
подумал, что катриш был прав, когда решил отступиться от этих холмов.
Здесь и людям-то не пройти, а уж лошадь наверняка переломала бы ноги.
Они были уже достаточно близко, чтобы слышать шум схватки, о которой
доложил разведчик, хотя нагромождения валунов все еще скрывали от них
происходящее. Римляне подошли еще ближе и в полном замешательстве
уставились друг на друга. Эти звуки не походили на скрежет металла и крики
сражающихся. Где грохот обутых в сапоги ног, звон клинков, стоны раненых?
Что это за странные звуки?
Марк вытащил свой длинный галльский меч, и тяжесть его успокоила
трибуна. Солдаты тоже извлекли из бронзовых ножен свои короткие гладии,
перелезли через последние валуны и вышли на ровную площадку. Десятка два
каздов, одетых в плащи цвета засохшей крови, рубились с десятью
видессианами, собравшимися вокруг невысокого толстого человека в пыльном
плаще, который некогда был небесно-голубого цвета.
- Нейпос! - крикнул Скаурус, узнав жреца Фоса.
События, казалось, развиваются не в пользу видессиан. Враги
превосходили их численностью как минимум в два раза. Круг возле жреца стал
еще более узким. Ни видессианские солдаты, ни их противники, похоже, не
заметили появления римлян. Что ж, если казды были идиотами, Марк не
собирался следовать их примеру.
- Вперед! - рявкнул Марк, бросаясь на каздов.
Командовавший каздами высокий человек в красном плаще еле заметно
улыбнулся при виде легионеров. Солдаты его, казалось, и вовсе не обратили
внимания на римлян. Мгновением позже воздух наполнился криками изумления и
страха - мечи легионеров проходили сквозь тела каздов, как сквозь дым,
хотя на вид враги были такими же живыми, как и сами римляне. Несмотря на
блеск мечей и перекошенные лица, видессиане, сражавшиеся с каздами, были
такими же призрачными, как и их противники.
Марк остановился а растерянности: Нейпос был не только жрецом, но и
великим волшебником, а колдуны-казды всегда одевались в красные плащи.
Легионеры столкнулись с поединком чародеев. Противник Нейпоса был сильнее,
если сумел заставить видессианского жреца от атаки перейти к обороне.
Меч Скауруса коснулся одного из фантомов. Символы на лезвии
загорелись желтым светом, как случалось всегда, когда в ход вступало
колдовство. Казд вздрогнул и внезапно пропал, как свеча, задутая в
темноте. Затем исчез еще один. И еще. Колдун-казд перестал улыбаться.
Одновременно с гибелью фантомов врага призраки Нейпоса атаковали, и теперь
уже каздам пришлось отступать. Меч Марка, созданный друидами галлов,
выстоял однажды даже против чар Авшара, и магия менее сильного колдуна не
могла соперничать с ним. Трибун наносил удары без устали, и все меньше
призраков-каздов оставалось на поле боя.
Даже когда исчез последний фантом, колдун не выказал страха или
слабости. Заклинания его были все еще достаточно сильны, чтобы отразить
