все быстрее, словно старались убежать от преследующего их жгучего холода.
Жак почувствовал на затылке жаркое дыхание. Упругие груди надавили
ему на спину, руки обняли за талию.
- Что ты ищешь?
- Машину.
Движения ее тела возбудили в нем желание, смутили его. Но сегодня
страх подавлял желание.
- Его машину, хочешь ты сказать?
Однако, осматривая ряд поставленных машин, Жак не заметил желтого
Дофина.
Жаннина встала рядом с ним.
- Я тоже не вижу. Тебе все кажется...
Она вскрикнула от боли, так сильно он схватил ее за руку.
- Смотри, мужчина! Прямо под нами!
Мужчина в кожаном пальто выделялся на фасаде дома, почти напротив
окна. Вероятно, он только что вышел из подъезда.
Жаннина снова спросила его:
- Ты вполне уверен, любимый?
- Прошу, не начинай опять этого, - раздраженно ответил Жак. - Всю
вторую половину дня он преследовал меня. Он был там, в лифте.
- Возможно, он тебя не заметил, - сказала она. - Ты был уже в
квартире.
- Во всяком случае, он знает, что я здесь в доме.
- Что он делает?
- Вероятно ждет, когда я выйду из дома, - ответил Жак подавленным
голосом.
- Кажется, будто он уходит.
Действительно мужчина удалялся. Он ожидал перерыва в движении, чтобы
перейти улицу.
- Он уходил на самом деле!
- Это меня удивляет, - пробормотал Жак, наблюдая, как незнакомец
собирается перейти на противоположный тротуар, часть которого была занята
застекленной террасой ресторана.
Жак не ошибся. Зеленая шляпа и пальто скрылись за вертящейся дверью.
- Он будет ожидать меня сидя в тепле - сказал Жак, - Как только он
увидит, что я выхожу, из дома, он тоже выйдет.
Одна идея осенила его:
- Если бы только в этом доме был врач!
- Почему?
- Или зубной врач, пусть даже портной - кто-нибудь к кому я мог бы
зайти, как клиент.
Он задумчиво прошелся по комнате и нерешительно остановился возле
кресла, стараясь собраться с мыслями. Хотя в комнате было еще светло,
молодая женщина зажгла свет и задернула двойные шторы на окнах.
В комнате тотчас создалась более интимная обстановка. Мастерски
установленные светильники обрисовывали голубизну стен, коричневые тона
повешенного ковра, мебели красного дерева, зеленую обшивку стульев и
кресел, создавая успокаивающую цветовую симфонию.
В широкой арке ведущей в маленькую переднюю ясной белизной выделялись
двери спальни и кухни.
Приняв во внимание настроение Жака и его молчание, Жаннина занялась
приведением в порядок своих маленьких рабочих инструментов в чемоданчике.
- Ну, скажи что-нибудь, - промолвила она через некоторое время, играя
пилкой для ногтей. К кому ты можешь пойти, как клиент? А то я займусь
маникюром.
Он бросил на нее удивленный взгляд.
- Ты хочешь...
Он развел свои большие руки с четырехугольными ногтями.
- Если я займусь маникюром - это будет слишком не интересное зрелище.
Особенно для тебя. Ты чувствителен, как никто.
- В нашем доме около тридцати квартирантов, - сказала Жаннина, -
убирая пилку в чемоданчик, который всегда брала с собой, так как работала
в квартирах своих клиентов, - ты мог пойти к кому-нибудь из них.
- При условии, что парень не видел меня, когда поднимался в лифте.
- Как ты можешь доказать, что он тебя видел? - со смехом сказала
Жаннина.
- Возможно, видел.
Жак взял телефонную книгу из открытого книжного шкафа, с книгой на
коленях он сел на кушетку и стал энергично перелистывать ее.
Неужели среди абонентов телефонной книги, проживающих в этом доме он
не найдет кого-нибудь, чья профессия могла бы послужить поводом для
визита? Это в случае необходимости могло пригодиться ему, как алиби.
Но в доме 57-А он никого не нашел. Он стал нервничать и уже хотел
отказаться от своей затеи, когда в соседней рубрике случайно наткнулся на
слова: практикующий врач.
Его имя было Майкл Каде и жил он в соседнем доме, номер 57.
Еще не вся надежда потеряна.
- В доме 57 живет доктор Каде. Я по ошибке зашел в дом, где ты
живешь, блуждал по этажам, спрашивая его, и наконец, пошел в дом 57 к нему
на прием.
Я что-нибудь симулирую - например, печень...
Жаннина затяслась от нервного смеха.
- Что тебе это даст?
- Извини, это совсем глупо. Мы ведем себя, как в глупом детективном
романе.
- Она стала снова серьезной. Вытирая слезы, текшие по ее носу, она
сказала:
- И это свидание людей, любящих друг друга.
Жак вскочил. Он бросил на пол телефонную книгу и обнял молодую
женщину.
- Извини меня, пожалуйста, любимая, - сказал он, - Я... Я грубый...
Он вспомнил, что придя к ней, он не обнял ее и не сказал ни одного
нежного слова. Страх все подавил. А он любил Жаннину, как никого еще не
любил.
Но был ли он способен любить ее больше собственной безопасности? Не
обманывал ли он себя, давая торжественные признания в любви?
- Клянусь тебе, ничто не может нас разлучить.
Телефонный звонок перебил его клятвы.
- К черту твоих клиенток! - со злом сказал он.
Пока она подходила к телефону, Жак полез в карман за сигаретами. Он
почти не обращал внимания на то, что говорила Жаннина.
Но затем он услышал одну фразу:
- Мне очень жаль, что этого господина я не знаю.
Нагнувшись над пальто, он рассеянно слушал следующие слова:
- Но я уверяю вас, что не знаю этого господина... у меня его нет...
Ах, мне это совершенно безразлично, интересуется ли он мной...
Жак осторожно повернулся, избегая взглянуть в лицо опасности. Жаннина
делала ему отчаянные жесты, говоря в то же время в трубку.
- Ах, вы можете звонить мне сколько угодно, это ничего не изменит.
Вдруг она положила трубку. Кровь прилила к ее щекам. Она уже не
владела своим голосом - он дрожал:
- Это звонил мужчина, он хотел непременно поговорить с тобой.
- Без сомнения, это тот парень внизу, - сказал Жак. - Он звонит из
ресторана, чтобы убедиться, у тебя ли я.
- Он так говорил со мной... Я предпочла положить трубку.
Жак согласился с ней.
- Ты права. И тем более...
Ему пришло что-то на ум.
- И тем более, раз у него нет уверенности, что я здесь, он счел
нужным поинтересоваться. Он не уверен, иначе его звонок не имел бы смысла.
Уловка была прозрачная.
- Он знает, что я здесь, в доме, но не знает у кого есть телефон.
- Если это так, то мои старания были напрасными.
- Благодарю тебя за это, любимая. - сказал Жак и снова заключил ее в
объятия. Тяжесть упала с его плеч и он снова облегченно вздохнул.
- Уф, задал он нам жару!
Облегчение превратилось в бьющую ключом радость, детскую радость,
почти непристойную.
- Я побежал... побежал! Мне всего лишь нужно было зайти к доктору
Каде! Все будет в порядке, возможно на сегодняшний день, - уточнила она. -
А что думаешь делать потом? Как ты поступишь в ближайшее время?
Она спрашивала нежным тоном, но несмотря на это он сжался при ее
словах.
- Что ты думаешь делать дальше?
К этому вопросу он не подготовился.
- Что я думаю делать? - переспросил он.
- Это ничего не изменит, - уверял он ее, затем быстро сказал: - Мы
должны будем из предосторожности, вероятно не встречаться несколько дней.
- Как долго.
С наигранной безразлиеной миной Жак ответил:
- Потребуется две-три недели.
Она застыла, затем нежно отстранилась от него и подняла телефонную
книгу.
- Три недели! - вырвалось у нее, - Или три месяца. Может быть три
года?
- Ты с ума сошла!
Он попытался обнять ее, но телефонная книга, которую Жаннина
прижимала к животу, разделяла их.
- Ты с ума сошла, Жаннина! Почему ты это сказала?
Потому что с того дня, как ты заметил, что тебя преследуют...
Она печально улыбнулась.
- Я чувствую, что ты не так охотно приходишь ко мне.
- Вот теперь уже тебе это кажется, - возразил он, - я пришел к тебе
даже сегодня. И я никогда не имел такого большого желания, как в последние
дни.
- Ах, желания! - сиронизировала она. - Одного желания мало.
- Ты говоришь бессмыслицу.
Он петушился, но в глубине души сознавал, что ее замечание
правильное.
Своей женской интуицией Жаннина лучше, чем он сам, подметила путаницу
противоречивых чувств, охвативших ее любовника.
На смену появлявшемуся иногда неудержимому желанию увидеться с
молодой женщиной, к нему приходил страх перед грядущей катастрофой. А эту
катастрофу он предвидел. Так что эти чувства овладевали им попеременно.
Какое же в конце концов одержит победу?
В настоящий момент страх был сильнее. Он думал лишь об одном, об
алиби у доктора Каде.
Впрочем, Жаннина не удерживала его, скорее наоборот.
- Иди, ты уже столько времени здесь. Она вытолкнула его в переднюю и
помогла ему надеть пальто. Он протестовал для вида, но сам был благодарен
ей за то, что она облегчила ему задачу, проявив инициативу сократить
прощание. Он делал вид, что повиновался ей, а на самом деле желал как
можно скорее уйти.
- Я обязательно завтра позвоню тебе, - обещал он, слегка поцеловав ее
в губы.
- Спасибо, мой любимый, - преданно сказала она, - До завтра.
Он вдруг совсем успокоился. Чтобы снова не расчувствоваться он широко
распахнул дверь и остановился как вкопанный.
Перед ним стоял мужчина в черном кожаном пальто. Он вежливо снял
шляпу и скривил рот в гримасу, которая должна была изображать улыбку.
- Извините, мсье Меллерей, - проговорил он нежным тоном, - я хотел
поговорить с вами по телефону, но м-ль Тусси...
Он укоризненно покачал головой.
- Но м-ль Тусси устверждала, что не знакома с вами.
3
Жак Меллерей больше ничего не понимал. Он ожидал худшего и инициатива
незнакомца вывела его из равновесия.
- Что вам угодно?
- Я просто хотел с вами побеседовать, - сказал его преследователь.
- Здесь?
- Если м-ль Тусси разрешит.
Жаннина не сказала ни слова. Она находилась немного позади них,
бледнее чем обычно и смотрела на постороннего человека в кожаном пальто с
выражением страха и любопытства.
Движением век она дала свое согласие, когда Жак вопросительно
посмотрел на нее.
Они пошли обратно в комнату, сопровождаемые гостем, непринужденно
удивлявшегося обстановке квартиры.
- У вас очень мило, - сказал он.
Жак сильно вспотел и снял пальто. Незнакомец тоже сделал это и
положил пальто и шляпу на кушетку.
Казалось, он был вполне доволен и совсем не спешил перейти к сути
дела. Когда он неторопливо закурил длинную американскую сигарету, Жаннина,
нервы которой были на пределе, спросила его:
- Кто вы?
- Подожди спрашивать господина, - перебил ее Жак, который обрел часть
своего спокойствия, - дай ему придти в себя.
- Правильно, мсье Меллерей: и я буду рад обсудить с вами этот вопрос.
- Присаживайтесь.
- Спасибо.
Незнакомец сел в кресло, далеко отставив от себя свои длинные ноги.
- В приятном обществе всегда можно договориться.
Вблизи он казался не столь безобразным. Светлые волосы, густые и
длинные на затылке, смягчали его жесткие черты. Он говорил с певучим и
медлительным акцентом, свойственным жителям Лиона.
- Всегда можно договориться, если каждый проявит добрую волю. В
доказательство своей доброй воли, сегодня после обеда я позаботился о том,
чтобы вы меня заметили.
- Это вы теперь говорите.
- Если бы я хотел, то был бы невидим, как воздух, которым вы дышите.
Могу вам доказать: как только вы покинули Сант-Лауренс, то больше меня не
