выглядела как подросток в своей куртке цвета морской волны и таких же
брюках, в тяжелых ботинках и красной вязаной шапочке. Она до смерти
устала, но сияла.
- Я измучилась, - сказала она и прислонилась к своему спутнику.
Он поддержал ее и обнял за талию. В этот момент они соединились душой
и телом, как в экстазе любви и так было каждый раз при возвращении из этих
снежных экскурсий. Все проблемы были забыты, они были счастливы и простая
естественная радость охватывала их.
- Пойдем пить чай.
Жак взвалил на плечи лыжи и палки и они рука об руку пошли пешком в
чайный салон.
Помещение было переполнено. Жаннина сняла куртку и шапочку. На ней
был вязаный пуловер из белой шерсти. Она привела в порядок свои волосы, а
Жак стоял рядом и высматривал свободное место.
Из зала кто-то подал знак. Роджер делал им дружеские жесты.
- Идите сюда! Я занял для вас столик.
Жаннина сжала кулаки, Жак процедил сквозь зубы:
- Подлец!
Не было никакой возможности избавиться от непрошеного гостя. Праздник
окончился. Они присоединились к вымогателю, который обратился к ним с
дружеской улыбкой:
- Я впервые здесь. Я выбрал самое лучшее место.
Он и в самом деле хорошо устроился за угловым столиком, отделенным от
других рядом лиственных растений.
- Вы не могли подождать до завтра? - проворчал Жак, садясь за столик.
- Завтра, всегда завтра...
- Откуда вы узнали, что мы будем здесь?
- Разве мне за это не платят?
Подошла официантка. Жак и Жаннина заказали чай с лимоном и
бутерброды, Роджер предпочел пиво.
- Позавчера вечером я вам звонил.
- Ах, да это было очень остроумно! - воскликнул Жак.
Он осторожно осмотрелся кругом. Из зала доносился беспорядочный шум.
Никто не интересовался ими. Они был изолированы, как в герметическом
пространстве.
- Очень остроумно! И к тому же вы еще обидели мою жену, хотя нужно ли
было усложнять положение?
- Она раздражала меня своим начальственным тоном.
- Вы могли бы по крайней мере быть вежливым.
- Согласен, я был не прав.
Не кажется ли вам, что настало время заняться делом? - продолжал он.
- Возможно к концу недели я буду иметь деньги.
- О, я буду восхищен! Не будет ли нескромно спросить, как вы их
собираетесь достать?
Любовники вопросительно взглянули друг на друга. Утром, когда они
ехали на этот зимний сезон, этот вопрос долго обсуждался. По мнению
Жаннины нельзя было ничего предпринимать, не поставив об этом в
известность Роджера.
- О взломе он узнает из газет. Без сомнения он сразу же установит
связь. Вероятно он откажется от украденных денег. О нет, не из-за
моральных причин, просто из осторожности. А если он их не возьмет, то мы
так далеко не уедем. Потом она выставила главный аргумент:
- Кто знает, не ускорит ли этот взлом всего дела в нежелательном для
нас направлении? Если Роджер, из боязни скомпрометировать себя, откажется
от этих денег, то он обязательно выполнит поручение. Мы потеряем все.
Официантка принесла заказ.
- В моем распоряжении нет дюжины способов достать такую сумму, - чуть
слышно сказал Жак, - чтобы было все абсолютно ясно, м-ль Тусси и я решили
довериться вам.
Он выпил глоток чая, откусил бутерброд и приняв позу, изложил свой
план. Вымогатель ответил двумя словами:
- Не согласен.
- Почему?
- Это будет расследоваться.
- Меня не заподозрят.
- Вы наивны, мсье Меллерей. Я имел очень много дел с полицией и не
разделяю ваш оптимизм. Хищение у супругов не считается кражей и если вы
можете опасаться развода, то я рискую тюрьмой. А это очень большой риск.
- Вы должны решить, да или нет.
- Нет.
Его решительный тон прекратил едва начавшуюся дискуссию.
- Но вы знаете, мрачно сказал Жак, - что обстоятельства не позволяют
мне взять даже небольшую сумму, так как жена проверяет бухгалтерские
книги.
- Возьмите деньги взаймы.
- У кого? Теперь вы наивны. Чтобы взять взаймы деньги надо
предоставить гарантии. А лично мне ничего не принадлежит:
- Не принадлежит вам, но вы имеете - так говорят в подобных случаях.
Они могут немного подождать.
Жаннина нахмурилась и перестала есть. Жак качал головой, словно хотел
отогнать мрачные мысли.
- Что вы хотите этим сказать?
- У мадам Меллерей нет близких родственников, кроме двоюродного
брата. Я осведомлялся... Таким образом вы ее законный наследник.
- Так же при браке с разделом имущества?
- Так же и в этом случае. Супруг - это универсальный наследник, при
этом за введение в права наследства взимается меньше двадцати двух
процентов.
Жаннина продолжала медленно есть, избегая хруста на зубах. Жак вынул
сигарету.
- Если найдется заимодатель, который будет согласен ждать, как вы
сказали, то я готов подписать любые обязательства, какие он потребует.
- Ну, такой человек может найтись.
- Вы так думаете? Но моя жена еще молодая и вполне здорова.
- От ударов судьбы никто не застрахован.
Среди них воцарилась тишина, нарушаемая только шумом в зале.
- Вы хотите, чтобы я об этом позаботился? - любезно спросил Роджер.
Жаннина уронила кусок бутерброда в чашку и обрызгала свой белый
пуловер чаем. Жак сжался.
- Что вы подразумеваете под этим?
- То, что вы сами думаете.
- А именно?
- Нет ничего проще этого...
Роджер был образцом беззастенчивости.
- Вам нужен человек, одалживающий деньги и я позабочусь, чтобы найти
вам такового.
- Вы имеете кого-нибудь на примете?
- Собственно говоря, нет. И его не легко будет найти, я согласен с
этим. Но все же попытаться можно.
Роджер иногда бывал очень разговорчив и любил пускаться в сентенции.
Он извлек еще одну шутку из своей коллекции.
- Я позабочусь об этом. Думаю, что скоро смогу дать вам ответ.
- Прежде всего, больше не звоните ко мне.
- Ни к вам, ни на перчаточную фабрику.
Роджер поднялся, не допив своего пива.
- Не буду вам больше мешать.
Он взял шляпу и кожаное пальто.
- На случай, если я не смогу найти кредитора, подумайте еще о
каком-нибудь выходе из положения. Пока.
Он повернулся к ним спиной и прошел между столиками. Его силуэт
показался у входа, затем стеклянная дверь закрылась за ним. Жаннина тяжело
вздохнула. Жак сжал ей руку, она была холодная, как лед. Он пробормотал,
как бы спрашивая самого себя:
- Его история с займом денег неосуществима.
- Но ты получил теперь отсрочку.
- На два дня больше, на два дня меньше... Я уже понял, что он
задумал. Таким коварным он еще не был... Наследство...
Официантка подвела к их столику двух посетителей.
- Они не помешают вам, господа...
- Никоим образом. Мы уже уходим.
Пока посетители приносили извинения, Жак рассчитался, помог Жаннине
одеться и надел свою лыжную куртку. У него не было желания ехать домой. Он
ничего не желал.
- Давай немного прогуляемся?
Фиалково-синее небо пронизывали кроваво-красные тучи. Холод подгонял
гуляющих. Очень немногие, только самые упрямые еще пользовались
подъемниками для лыжников. Возлюбленные пошли пешком, тесно прижавшись
друг к другу.
- Итак, - вдруг проговорил Жак глухим голосом, - не вообразил ли он,
что я убью свою жену?
Он почувствовал, как его подруга задрожала.
- Убить свою жену! Это явное безумие!
- Он же не говорил этого, любимый. Он говорил об ударе судьбы.
- О провидении, не так ли? - сыронизировал Жак.
- С ним тоже приходится сталкиваться.
Голос Жаннины был тонкий, как дыхание ее рта.
- Я так плохо спала ночь... Мне лезли в голову разные мысли... Если с
твоей женой что-нибудь случится, то все наладится. Ты будешь свободен и
богат.
- Замолчи!
Она сильнее прижалась к нему.
- Мы стали бы свободны, мы оба!
- Замолчи же!
Он не хотел об этом думать, но мысли приходили против его желания. Он
понимал, что это было невозможно, неприемлемо, переходило границы разума.
Тем не менее, он думал об этом против воли, несмотря на возмущение
совести. Он поймал себя на том, что прошептал:
- Удар судьбы... это удар судьбы. Против судьбы не пойдешь. За это не
несешь ответственности. За это нельзя себя упрекать.
Они пошли быстрее, все быстрее, к неопределенной цели, словно для
того, чтобы убежать, оставив позади злые инстинкты. Их блуждание
закончилось возле его машины.
- Поедем назад? - предложил он.
- Если ты хочешь.
Они сели в машину. Мотор был холодный, н кашлял и чихал много раз,
прежде чем начал работать нормально. Жак включил сцепление и поехали.
Машина гудела, цепи зарывались в затвердевшем снегу на дороге. День был на
исходе.
- Где-то я читала, - сонно пробормотала Жаннина, что стоит что-нибудь
сильно захотеть, как это случается.
Жак включил фары и промолчал. Так много противоречий теснилось в его
голове, что он не мог высказать объективного суждения или хотя бы
объективного мнения. А разве именно сейчас он не нуждался, более чем
когда-либо, в ясности ума?
13
Целых два дня Элен таскала бухгалтерские книги с виллы на фабрику и
обратно. Она мало говорила и производила какое-то странное впечатление.
"Ни рыба ни мясо" - этот эпитет, по мнению Жака лучше всего
характеризовал ее. Кроме того, он был уверен, что она все время о чем-то
думает, он достаточно хорошо изучил ее.
Не о покупке ли фабрики белой кожи, в связи с которой возникли
непредвиденные трудности? Он не решался спрашивать ее, к тому же был
поглощен своими собственными проблемами. Но сегодня утром она стояла,
подобно статуе правосудия, возле счетных книг, лежащих на большом
обеденном столе, за которым она любила работать.
- Я потратила много времени, - сказала он невыразительным голосом, -
но наконец, нашла у тебя ошибку.
Кончиком карандаша она подчеркнула число, которое считала неверным.
- Точно две тысячи четыреста двенадцать франков и 25 сантимов.
- Плюс или минус?
- В кассе не хватает 2412 франков 25 сантимов и я спрашиваю тебя, где
они находятся?
Жак был огорчен.
- Если это ошибка, то откуда я могу знать?
- А мог ли ты сделать такой просчет?
- Объясни.
- Пожалуйста, поговорим серьезно.
Она старалась быть спокойной.
- Я полагаю, что ты просто очень хорошо скрыл недостачу.
- Скрыл?
- Не разыгрывай из себя невинность. Если ты брал деньги, то скажи
это. Но не считай меня за дуру.
Он был невинен, как новорожденный ягненок. Но это было слишком:
обвинять его из-за случайной ошибки, особенно после того, как он оставил
всякую мысль о махинациях с бухгалтерскими книгами.
Помня о своих первоначальных намерениях, Жак вел себя как школьник во
время объяснения с женой. Он потерял самообладание и покраснел до корней
волос.
- С некоторого времени ты ведешь себя как-то странно... Я же
чувствовала, что тебя что-то мучает.
- Тебе показалось.
- Ты не хочешь признаться, что тебя что-то мучает?
- Тебе показалось.
Она проводила допрос с энергией и искусством судебного следователя,
унизив его обвинением. Жак не любил ее, порой с трудом ее выносил, а в
этот момент он ненавидел ее.
Он искренне желал, чтобы она упала к ногам, сраженная сердечным или
мозговым ударом, чтобы она погибла от молнии или еще чего-нибудь, лишь бы
только сразу умерла.
Однако она стояла пред ним вполне живая, и он понял, что если никак
не будет реагировать, то попадет в такой зыбучий песок, из которого уже не
