убили... А я ему когда-то "мочалку" давал! Своей рукой!
- Хватит, Никанорыч! - отрезал Воробьев и запустил двигатель.- Они что,
Капитолину взяли заложницей?
- Взяли... Это Комиссар! Только он мог!.. Наверняка заперли на
какой-нибудь конспиративной квартире.
- Я помню адреса. Могу вспомнить...
- Это хорошо,- одобрил, но тут же разочаровался полковник.- Что дальше?
- Выручим... Капитолину,- не сразу сказал Воробьев.- А потом...
- Что потом? Сразу поставим себя вне закона!
- А мы уже и так поставлены вне закона,- вдруг заявил он.- О каких
законах речь, Никанорыч? Посмотри вокруг!
Арчеладзе мысленно согласился с ним: игра, предложенная "папой", не имела
ничего общего ни с государственной политикой, ни с какими бы то ни было
правилами приличия. Все это напоминало мафиозные разборки, крутую
конкуренцию бандитских шаек, где хороши все средства. Правда, оставалась еще
некая атрибутика государственного уровня- официальные органы, воинские
звания, субординация, и это всегда смущало, а следовало бы давно признать
полное беззаконие и авантюрность действий высокопоставленных чиновников. И
поступать соответствующим образом...
Но как не хотелось верить в это!
- Поехали в отдел! - вдруг скомандовал Арчеладзе.- Ты вспоминай адреса. Я
займусь новым миссионером!
Едва они отъехали, как Воробьев заметил "хвост". Черная "Волга" была
слишком приметной и неудобной, чтобы вести наблюдение, и то, что она
двигалась за машиной полковника в открытую, означало практически его арест,
гласный надзор. Это было естественно: "папа" стремился предупредить всякую
неожиданность. Комиссар со своими службами работал на него...
- Я оторвусь, Никанорыч,- сквозь зубы выдавил Воробьев.- Мне это не
нравится.
- Оторвешься здесь- прихватят в другом месте,- отмахнулся полковник.-
Пусть катаются, работа у них такая.
- Нет, я понимаю, но это меня оскорбляет! Я еще не под конвоем!
- Как хочешь...
Воробьев прибавил скорость - "Волга" двигалась метрах в пятидесяти и не
отставала. Выбрав момент и не сбавляя газа, он перескочил разделительный
газон и поехал по встречной полосе, изредка мигая фарами. "Конвой" не
пожелал повторять рискованного маневра и, судя по движению машины, испытывал
растерянность. Через километр на газоне сначала появились железобетонные
столбики, а потом стальные разделительные ленты. Преследователи оказались
отрезанными и, чтобы не упустить полковника, двигались капот в капот: можно
было рассмотреть даже лица сидящих в машине людей. Воробьев несколько раз
лихо уходил от столкновения со встречными автомобилями и, когда появилась
возможность, свернул на какую-то дорогу, углубился в лес и остановился.
- Фу! Спина мокрая...
Окольными путями, через подмосковные села, они выехали на Кольцевую
дорогу и в отдел добрались лишь к десяти часам вечера. А все оказалось
напрасно - черная "Волга" поджидала у подъезда на Лубянке...
Комиссар по приказанию "папы" обложил плотно. Телефоны отдела наверняка
прослушивались, и если прошляпил дежурный помощник, то какой-нибудь
"сантехник" или "уборщица" насадили "клопов" в кабинеты. Таким образом
полковнику указывали, что он под полным контролем и остается единственный
путь - выполнить требование "папы": вывести его на представителя
Интернационала, организовать встречу.
При всей своей прозорливости и информированности "папа" глубоко
заблуждался, полагая, что Арчеладзе установил контакты с Интернационалом.
Вернее, за эту незримую и жестокую организацию принимал совершенно иную, с
которой полковник действительно установил отношения. Скорее всего, службы
Комиссара, отслеживая передвижения и встречи начальника специального отдела,
не могли добыть никакой конкретной информации о русском иностранце. "Человек
из будущего" был недосягаемым, уходил из-под наблюдения и не оставлял
никаких следов и улик. Поэтому Комиссар, а по его разведданным, и "папа"
решили, что полковник сотрудничает с Интернационалом. Захваченный и убитый
на месте "преступления", Нигрей стал последним тому доказательством.
Кристофер Фрич сам приезжал к Комиссару на дачу и договаривался с ним о
розыске тела отца, об экспедиции на Урал - то есть о вещах, можно сказать,
житейских. Они не касались тем, которые больше всего интересовали "папу" и
ради которых он заводил игру с богатеньким мальчиком. Теперь под каким-то
предлогом старший Зямщиц привез нового миссионера на дачу самого "папы", но
контакт снова не получился. Интернационал не отвечал на домогательства
"серых кардиналов" в России: ему нужен был кто-то другой либо вообще никто.
По всей вероятности, перерожденный, переформированный Коминтерн за долгие
годы легального существования создал в стране собственное "государство" со
своими структурами и системами и не нуждался ни в чьих услугах.
В отделе, кроме помощника и двух дежурных оперативников, никого не было.
Этих людей полковник хорошо знал- подбирал когда-то сам и два года берег от
всяких передвижек и сокращений. Он попросил помощника вызвать на работу
Капитолину, и тот сразу же набрал ее домашний телефон. Арчеладзе не
сомневался в заявлении "папы", что Капитолина находилась в его руках, но
важно было узнать, где ее взяли. Он боялся думать о самом худшем, внушал
себе, что все обойдется благополучно, однако логика подсказывала: если Капу
задержали на улице, в неожиданном месте, и никто не видел, как увозили и
кто, Комиссар мог очень просто отказаться от этой акции,- слова же патрона к
делу не пришьешь. Заложницу объявят без вести пропавшей, и даже портреты
расклеят на щитах возле отделов милиции... Если же ее под каким-то предлогом
увезли из дома, на глазах у родителей. - будет у кого расспросить.
Полковник хотел определить для себя степень риска. которому сейчас
подвергалась Капитолина, и исходя из этого определить способ своих действий.
Гора свалилась с плеч: отец Капы сообщил, что около девятнадцати часов за
дочерью пришла служебная машина и по распоряжению начальника (то есть
Арчеладзе!) она выехала в командировку на несколько дней. Родители абсолютно
не волновались, наверняка полагая, что "командировка"- это лишь нехитрая
уловка, а на самом деле Капитолина находится в доме у полковника... Комиссар
все продумал, но как человек новый в Министерстве безопасности, слишком
понадеялся на секретность адресов конспиративных квартир, находившихся у
него в распоряжении. (Упрятать заложницу куда-то еще было не так-то просто!)
Да, эти адреса были в специальной картотеке, недоступной даже для работников
элитарного отдела Арчеладзе, но оставались люди, которые когда-то на память
знали каждую. А Воробьева к тому же знали в лицо многие содержатели
конспиративных квартир, поскольку он не один год занимался обеспечением
режима секретности оперативной работы и не раз проверял эти квартиры и их
хозяев. Комиссар не просчитал этот момент, иначе бы попытался нейтрализовать
Воробьева.
И все-таки сомнения оставались. Капитолину могли спрятать в квартире,
приобретенной в течение последнего года, когда Воробьев уже работал у
Арчеладзе, либо вывезти в какой-нибудь ближайший областной город и передать
местному управлению МБ. На этот случай полковник готовился к крайним мерам,
для чего велел дежурному помощнику собрать группу Кутасова на тренировочной
базе, экипировать и находиться в полной боевой форме.
Пока Воробьев составлял по памяти список конспиративных квартир и их
содержателей, а потом обзванивал из телефона-автомата на улице своих
подчиненных, Арчеладзе взял у дежурного ключ и вошел в камеру к однорукому.
Тот лежал на кровати, отвернувшись лицом к стене, и даже не шевельнулся,
услышав стук решетчатой двери. Врач, дежуривший у него, встал со стула и
застегнул халат.
- Помощь оказана, товарищ генерал,- доложил он.- Состояние
удовлетворительное. Психически подавлен...
- Ничего, сейчас еще подавим,- проговорил Арчеладзе и подошел к
задержанному.- Встать!
Тот нехотя поднялся, скрывая за этой ленью боль, и замер.
- Говорить не намерен,- коротко дыша, проговорил он.
- Я тоже,- бросил Арчеладзе.- Обстановка изменилась, не до разговоров.
Одевайся, сейчас тебя перевезут в укромное место. С этого часа ты мой личный
пленник. Я вынужден изъять тебя у государства и у закона.
Это ему не понравилось: в неярком свете камеры тревожно блеснули глаза.
Видимо, оставаясь в официальном учреждении, он на что-то рассчитывал. Во
всяком случае, этот поворот оказался для него неожиданным.
- Как ты думаешь, сколько дадут за тебя, если потребую выкуп с твоих
хозяев? - спросил полковник.
- Гроша ломаного не дадут,- проговорил однорукий, довольно ловко
натягивая брюки.
- За живого, может быть, и не дадут,- предположил полковник.-Но за голову
обязаны дать. Что бы ты ни говорил, но твое начальство заинтересовано сейчас
в твоей смерти. Так что с драной овцы хоть шерсти клок.
Однорукий промолчал, оставаясь внешне спокойным, хотя пальцы его потеряли
ловкость и не справлялись с пуговицами на рубашке. Врач заметил это и хотел
помочь, но задержанный вдруг взорвался:
- Отойдите от меня! Я вас не просил!
- Спокойно, Коля,- урезонил его Арчеладзе.- Ты же смертник, так и веди
себя соответственно, как настоящий камикадзе.
- Слушайте, генерал! - гневно заговорил однорукий.- Неужели вы до сих пор
не уяснили, с кем имеете дело? Мы вас однажды уже предупреждали! Второго
предупреждения не будет.
- Предупреждали? - изумился полковник.- Что-то не помню!
- На посту ГАИ. Помните? Или вы ничего не поняли?
- Ах, на посту!.. А я-то погрешил на других людей! - засмеялся
Арчеладзе.- Знать бы, ни одного бы живым не отпустил... Между прочим, на
посту я вас переиграл! Это вы должны были сделать выводы, Коля! А вы после
этого попытались всучить мне майора-ракетчика. Для вашей организации
несолидно, ей-Богу!
Однорукий пропустил это мимо ушей, выдавил сквозь зубы:
- Теперь доигрались, генерал.
- Ну, ты наглец, Коля! - усмехнулся полковник.- Сидишь в моей камере и
мне же угрожаешь. Ладно, пошли на новое местожительство. Может, там спеси
поубавится. Я для охраны приставлю ребят, которые тебя брали. Ты двух
порезал, так вот один скончался, до клиники не довезли.
Однорукого привели в дежурку, усадили лицом к стене.
Полковник достал из шкафа протез - достижение электроники и точной
механики,- легонько постучал им по голове задержанного.
- Этот котелок у тебя не варит, так поноси пока. А протез я передам
твоему начальству,- он сложил пластмассовые гибкие пальцы в фигу.- Вот с
этой комбинацией.
Арчеладзе приказал дежурным оперативникам доставить однорукого на
тренировочную базу к Кутасову, посмотрел список адресов конспиративных
квартир, которые предстояло проверить Воробьеву и его группе в течение ночи,
распорядился, чтобы ни в коем случае не делали попыток освободить
Капитолину. После этого пошел в свой кабинет. Звонить Зямщицу можно было и
со служебного телефона, не стесняясь, что его прослушивают. Их разговор
будет записан на пленку и немедленно передан Комиссару...
Давний сослуживец оказался дома и почти сразу взял трубку.
- Гогия, ты памидоры любишь? Кушать - да, а так - нэт,- начал с анекдота
Арчеладзе, чтобы быть узнанным.- Кстати, ты брюки от краски отчистил?
- Ты что хочешь сказать?- настороженно спросил Зямщиц.
- А то, что ты подумал.
- Зачем? - Бывший сослуживец все понял.
- Хочу подарок вручить,- сказал полковник и повертел в руке протез.- С
сюрпризом.
- Когда?
