отобрать у меня такой лакомый кусок? Тем более я хочу участвовать в этом!
- Не валяйте дурака, Прист! - закричал Кристофер, багровея.- Берите, что
вам дают, и убирайтесь. Вы что, не соображаете, с кем устраиваете торговлю?!
- Как же я могу соображать, если вы все скрываете? - тоже возмутился
Мамонт.- Хорошо, для ваших кругов я плебей,- но я- ваш соотечественник, и
это нельзя игнорировать. А вы поступаете со мной, как с местным аборигеном!
Хотите состояния войны- пожалуйста. Ваш отец однажды мне говорил теми же
словами, как вы. Результат вам известен!
- Не пугайте меня! - отрезал Кристофер.- Да, я сделал ошибку, поступил
несколько самонадеянно, не учел ваших возможностей в России. Я обязан за это
все расплатиться с вами, но вы запрашиваете нереальную цену! Так с
соотечественниками не поступают... И вы не учитываете своих возможностей! Я
отдаю вам на откуп весь Урал!
Занимайтесь поиском сокровищ легально, применяйте там все ваши
насильственные методы. В случае чего я здесь улажу любой конфликт... Но не
суйтесь управлять "Валькирией"! Это не вашего ума дело!
- Ах, Кристофер, какой вы эмоциональный мужчина! - с неожиданным
восторгом воскликнула Дара.- На вас так приятно смотреть, но раздражение вас
не украшает.
Он как-то враз не то чтобы сник, а будто подавил в себе эмоциональную
резкость.
- Вы так считаете, миссис Прист?
- Сядьте, прошу вас.- От ее голоса по коже Мамонта побежали какие-то
горячие, щекочущие мурашки, будто капли расплавленного воска.
Кристофер опустился в кресло:
- Я пытаюсь объяснить вашему мужу очевидные вещи. А он не может понять...
- И я ничего не понимаю, Кристофер,- продолжала обжигать Дара.- Мне
нравится ваш темперамент, но поберегите его для другого места.
Он не терял рассудка; он оставался прежним, по крайней мере внешне, и
одновременно как бы не мог владеть собой. Это его странное состояние Мамонт
заметил еще там, во дворе дома на улице Рокотова, когда Дара устроила танцы
под листопадом. Он и сам, вместе с Кристофером, ощущал что-то подобное и,
чтобы не поддаваться очарованию, стиснул кулаки, пытаясь проанализировать,
отчего же это происходит. Голос Дары был знаком и привычен, однако в нем
появилась некая тембровая окраска, гипнотическая тональность, вероятно,
действующая на подсознание, пробуждающая в нем глубинный инстинкт-отклик на
зов самки.
И отмолчаться на этот зов было невозможно.
Одиссей знал, что другого способа нет, как залить воском уши своих
спутников.
- Вам же нетрудно рассказать для меня все как есть,- продолжала она.- И в
наших отношениях не останется никаких недомолвок. Всякая недосказанность
порождает недоверие, а мне бы очень хотелось, чтобы вы с моим мужем нашли
общий язык. Тогда бы мы стали чаще встречаться и обсуждать наши общие
проблемы.
- Говорите, говорите,- прикрыв глаза от наслаждения, пробормотал
Кристофер.- Хочу вас слушать...
- Сначала вы, Кристофер,- слегка отрезвила Дара.- Удовлетворите мое
женское любопытство: что же готовит фирма с таким звучным названием
"Валькирия" для будущего России?
- Только ради вас, миссис Прист! - клятвенно проговорил он.- Мы с вами
понимаем друг друга, не так ли?
- Несомненно!
- В таком случае позвольте предложить вам напиток. Он приготавливается из
натуральных продуктов. Я уверен, ничего подобного вы не пробовали! -
Кристофер поспешил на кухню.- Это божественный напиток. Вам многое сразу
станет понятно. Я назвал его "Валькирия"!
Едва он удалился, как Дара снова взяла руку Мамонта, разжала его кулак и
приложила ладонь к ладони...
Только на другой день помощник разыскал статью Зямщица, которая была
опубликована в областной газете "Русский Север". Она могла бы вызвать
сенсацию либо ажиотаж среди населения, имеющего золотые зубы и коронки,
поскольку там сообщалось, что вместе с повышением солнечной активности
начнется распад некоторых металлов, имеющих большой удельный вес. Особую
опасность представляют бытовые предметы и изделия из золота или позолоченные
- ножи, вилки, тарелки, а также зубы, кольца и прочие украшения, продукты
распада которых в виде солей, попавшие в кровь, буду вызывать необратимые
процессы в психике человека. Древние прекрасно знали об этом явлении и
использовали золото лишь в качестве ритуальных принадлежностей. Самое
страшное, что эта экологическая катастрофа произойдет незаметно, без всяких
взрывов и потрясений. Люди, имеющие в обиходе желтый металл, попросту сойдут
с ума, превратятся в полуживотных с основными инстинктами. Медицина в данном
случае ничем помочь не сможет, ибо "золотая радиация"- заболевание прежде
всего нравственное, нежели физическое.
Зямщиц предвещал точные сроки начала и конца катастрофы - с первого по
четырнадцатое марта 1999 года.
Прочитав статью, полковник потрогал языком три своих золотых зуба и
забросил газету - ладно, доживем - увидим.
После встречи с этим "человеком из будущего", как он мысленно называл
Майкла Приста, работать дальше было бессмысленно. Специальный отдел, этот
долго и бережно собираемый из суперсовременных вагонов состав, намертво
прирос к рельсам. Разумеется, случилось это потому, что стал паровоз,
тягловая сила, придающая движение эшелону. Тупика не было, как и красного
семафора; путь был открыт но двигаться по нему не хотелось. Втолковывая
Присту мысль, что искать в России нечего, он прежде всего втолковал ее себе
и тем самым потерял всякую охоту тянуть состав по предлагаемому пути. Ему
стало отвратительно делать хотя бы видимость движения. В стоящем эшелоне
что-то еще крутилось, работали какие-то полуавтономные системы, однако они
больше раздражали полковника, и было желание выключить все: архивную,
аналитическую группы, которые все еще ковырялись в бумагах и тыкали кнопки
компьютеров, вывести всю агентуру, работающую во всевозможных партиях и
движениях оппозиции, и "положить на дно" зарубежное отделение.
Всю эту простаивающую силу сейчас можно было бросить на поиски Кристофера
Фрича, богатенького мальчика, однако и этого делать полковник не собирался.
Другой иностранец, Майкл Прист, обещал выдать его, как только исчезнет
необходимость удерживать в заточении.
Но как динамичный и деятельный человек, Арчеладзе не терпел статического
состояния. Мысль работать на будущее его грела, однако поскольку он никогда
не работал на него, то не имел представления, каким образом он и его опыт
могут пригодиться для этого будущего. Оно представлялось полковнику некой
неясной, размытой тенью, без формы и без содержания - что-то вроде
привидения, маячащего на горизонте, потому что он никогда не думал о нем.
Привычка фиксировать время всякого события незаметно стала характером.
Полковник был накрепко привязан к сегодняшнему дню; он тянул его в пучину,
как камень, привязанный к ногам. Этот человек из будущего поманил его за
собой, по не искру надежды посеял, а глухое разочарование, ощущение
собственной непригодности. Он уже был не в том возрасте, чтобы, задрав
штаны, бежать сломя голову за привидением. Для веры в будущее ему
требовалось увидеть его, ощутить дыхание, прикоснуться к нему, иначе все это
- фантазии, романтика, химера.
Раздумывая так, полковник пришел к убеждению, что следует самому, своими
руками, задушить собственное дитя - сверхсекретный отдел по поиску золотого
запаса. Способ переправки его на Запад найден; для пущей убедительности
найти подходы к свидетелям и исполнителям - Жабину-Жабэну и Петрову в
Израиле, добиться от них подтверждения информации старика Молодцова и,
стиснув зубы, потом доложить обо всем "папе". И сразу же подать в отставку!
Здесь, в этих стенах, не только на будущее, а и на сегодняшний день уже
ничего не сделаешь...
Как-то машинально он открыл ящик стола, начал перебирать бумаги и вдруг
поймал себя на мысли, что уже начал чистить за собой место, выбирая, какой
документ уничтожить, какой сдать или унести домой. Полковник резко закрыл
стол - слишком рано начал собираться...
Он попросил по селектору вызвать к нему Воробьева и Нигрея: посвящать в
тайну перекачки золота кого-либо из оперативной группы он не хотел. Если уж
затемнил сразу, то надо темнить до конца.
- К вам рвется на прием майор Индукаев,- между прочим сообщил секретарь.-
Просит выписать пропуск...
- Кто такой? Чей майор?
- Не наш, ракетчик армейский...
- Весь самотек - к помощникам! - распорядился Арчеладзе.- Сколько раз
говорить?
- Майор утверждает, что у него секретная информация,- сказал секретарь.-
И хочет говорить только с первым лицом.
- Лейтенант! Ты, кажется, засиделся в секретарях! - вспылил Арчеладзе.- Я
тебя отправлю топтуном! В наружку, понял? Когда научишься убеждать всех этих
желающих?..
Он оборвался на полуслове, поняв, что зря кричит и не лейтенант тут
виноват...
- Я с удовольствием пойду в наружку, товарищ генерал,- неожиданно
согласился секретарь.- Это для меня не наказание.
- Ладно, пусть выпишут майору пропуск,- согласился полковник.- Приму
через час. А ты можешь принести рапорт, подпишу.
У полковника вдруг возникла мысль посадить в приемную Капитолину. Пусть
всегда будет рядом, пусть не эти краснощекие парни, а она входит к нему в
кабинет, говорит с ним по селектору - она единственная освещала ему путь к
будущему личной жизни, которую полковник давно отделил от службы.
Воробьев пришел к нему почему-то в форме: при бороде в военном кителе он
напоминал лихого казака. Встал у порога, что раньше с ним не бывало.
- Ты что это вырядился? - спросил полковник.
- Иногда хочется, а нельзя,- вздохнул тот.- Теперь чую, конец моей
службе.- Так хоть поносить, пока можно.
- Ладно, не скули,- бросил полковник, не глядя,- Садись.
Воробьев сел на край стула, вероятно, стараясь соблюдать дистанцию с
начальником.
- Не скулю, товарищ генерал, а подыскиваю себе место.
- Подыскал?
- Примерно да... В коммерческой структуре, начальни-ком службы
безопасности. А не возьмут - пойду грибы собирать. На рынок потом, кучками
продавать... Выручка в день - ёкарный бабай!
- Хватит болтать!- оборвал полковник.- Где Нигрей?
- Нигрей в свободном поиске,- сказал Воробьев.- Вчера вечером позвонил,
сказал, чтоб не ждали сегодня. Куда-то собирался засесть.
- Что за самодеятельность? - снова вскипел Арчеладзе.- Он что, таким
образом искупает свою вину?..
И полковник заставил себя замолчать: когда паровоз не тянет, это же
естественно, что вагоны катятся сами по себе...
- Если еще раз свяжется, скажи, пусть бросает все и ко мне,- добавил он.-
А ты сейчас же отправляйся к Жабину Сергею Васильевичу. Да переоденься!..
Хотя нет, иди-ка к нему в форме. Допроси его на предмет амальгамации золота.
Куда возил, сколько... В общем, сделай ему прессинг. И одновременно -
литерные мероприятия. И чтобы жена его при разговоре была. Потом послушай их
обсуждение. Она из него выпотрошит правду... Да не ставь этот морозильник
под окна! От него за версту тянет слежкой. Возьми другую машину.
- Есть, товарищ генерал,- без энтузиазма сказал Воробьев.- Разрешите
идти?
- Что ты раскозырялся, Володя? - мирно спросил Арчеладзе.- К чему вся эта
потеха?
- Генерал, он и в Африке генерал...
- Ладно, не сердись на меня,- полковник подал ему руку.- Никто тебя из
отдела не гонит. Уйдем, так вместе.
- Грибы собирать?- серьезно спросил он.- А куда мы еще уйдем?
- Да, брат, у нашей службы нет будущего,- согласился полковник.- Поэтому
придется самим побеспокоиться о нем.
