- Не могу заснуть. Тем более в своей спальне,- признался он.- Мне все
время мерещится Зямщиц...
- У тебя шалят нервы, дорогой,- определила Дара.- Это никуда не годится.
Тебе нужно выспаться: мы же завтра должны ехать к Кристоферу Фричу.
- Да, я помню... А сейчас мы поедем в гости.
- В гости? Милый, ты сошел с ума! - засмеялась она.- Четыре утра! И к
кому мы можем поехать в гости?
- Есть один дом,- неопределенно ответил он,- куда впускают в любое время.
- Как скажешь, милый,- сдалась Дара. Они поехала на улицу Восьмого марта.
Это было, конечно, нахальством, не укладывалось ни в какие рамки приличий,
но Мамонта тянуло именно в эту семью. Он чувствовал там гармонию отношений и
какое-то философски спокойное воззрение на весь окружающий эту супружескую
пару мир. Ему, собственно, ничего и не хотелось - ни бесед, ни застолий;
нужна была сама среда, воздух, стены этого дома.
Поднимаясь по темной лестнице, Дара все-таки спросила:
- Прости, милый, ты хорошо знаешь этих людей?
- Нет,- сказал он.- Я их совсем не знаю. Не знаю даже, как зовут.
Она заботилась о безопасности и, возможно, определялась, как себя вести.
- Это простые люди? Они никак не связаны...
- Накак,- успокоил Мамонт и нажал кнопку звонка.- Это простые и непростые
люди.
- Никогда не была в гостях у простых, нормальных людей,- вдруг призналась
она и тихо рассмеялась.- И почти ничего не знаю о их жизни. А мне так
хочется просто жить...
Мамонт вспомнил Августу - последнюю любовь Ивана Сергеевича. Она тоже
мечтала построить домик в горах, нарожать много детей...
Об этом мечтают все, и он в том числе, но это мало кому удавалось в мире,
лишенном гармонии.
После звонка за дверью тут же послышались торопливые шаги. Хозяйка
отворила, даже не спросив кто. Мелькнувшая на лице ее радость мгновенно
сменилась легким разочарованием: она кого-то ждала и потому не спала.
- А, это ты, есаул... Ну, входите!
- Моя жена,- представил Мамонт Дару.- Надежда,
- Очень приятно,- со скрытым смешком и странным намеком произнесла
казачка.- Будем пить чай!
- Где же хозяин? - спросил Мамонт.
- Да известное дело, на войну ушел с вечера,- отмахнулась она.- Воюет,
наверное.
- С кем?
- А кто его знает, с кем... Это казачье дело. Главное, шашкой помахать,-
хозяйка повела гостей на кухню.- Присаживайтесь!
Стол был накрыт, и на плите что-то скворчало в большой сковороде: она
ждала своего казака с войны...
- Что-то ты, есаул, всхуднул,- пожалела казачка, глядя с прежней
затаенной усмешкой.- И глаза ввалились. Тоже, поди, политикой занимаешься?
Или еще чем?
- Он не занимается политикой,- осторожно сказала Дара.- Не спал несколько
ночей подряд...
- И правильно делает! - одобрила казачка, выкладывая из сковороды куски
душистой, в перце и приправах, индюшатины.- Что ей, этой политикой,
заниматься? Женой своей надо заниматься и вон Мурзиком своим.
- А Мурзик- это кто?- с любопытством спросила Дара. Мамонт заметил, что
ей казачка начинает нравиться.
- Жеребец,- бросила хозяйка.- Одно название, конечно...
- Он что же, на войну без коня ушел? - спросил Мамонт.
- Да ведь с таким-то стыдно на людях показываться,- засмеялась она.- Дома
оставил... А если бы я не настояла, так бы и Мурзика взял!.. Вы угощайтесь,
будьте как дома.
- Когда же он вернется?- ощутив зверский аппетит, поинтересовался Мамонт.
- К утру-то навоюется!.. Вы ешьте, ешьте, не стесняйтесь!
Мамонт не стеснялся. Съел полтарелки крупно нарезанного сала, несколько
больших кусков обжаренной рыбы и индюшачью ногу с картофельным гарниром. И
вдруг осоловел, расслабился, едва удерживаясь, чтобы не задремать за столом.
- О, казак, да ты совсем квелый! - засмеялась хозяйка.- Поди, тоже с
войны, а? Мой вот так же придет, поест и чуть ли носом не в стол. Я тебе
сейчас постелю!
Через минуту она вернулась.
- Пойди, уложи своего-то,- сказала она Даре.- А мы посидим тут, чаю
попьем... А что ты мне, девонька, глаза-то все время отводишь? Не бойся, не
уведу твоего. У меня есть вон казак, хоть хворенький, да свой.
Дара лишь рассмеялась в ответ, провожая Мамонта в комнату. Она заботливо
помогла ему раздеться, укрыла одеялом и поцеловала в щеку:
- Спасибо тебе, милый.
- За что? - сонно спросил он.
- Ты сделал мне неожиданный праздник. Мне тоже здесь очень хорошо. Только
придется съездить домой.
- Зачем?
- Я хочу сделать подарок хозяйке этого дома,- призналась Дара.- У меня
есть старинные цыганские серьги...
Мамонт ничего больше не слышал. Жесткая, на досках, кровать превратилась
в зыбку. Он увидел, как над ним склонилась Валькирия и покрыла лицо своими
воздушными, вьющимися волосами.
- Валькирия,- прошептал он, протягивая к ней руки.- Я боялся, что тебя
лишат косм... Под руками оказался воздух, пустота...
- Где ты? Где?..
- Я здесь, с тобой,- он ощутил на лице теплые ладони.- Я всегда с тобой.
Только ты меня не увидишь, пока не отрастут мои волосы...
- Но я видел!..
- Нет, я теперь Карна... А в таком образе я не могу являться к тебе. И
все равно я всегда рядом. Зови меня - Карна...
Он и во сне помнил, что Карны - девы, оплакивающие мертвых.
14
Для Кристофера Фрича была снята квартира в районе Медведкова, где он
находился в полной изоляции от внешнего мира. Заточение было добровольным:
после налета на фирму "Валькирия" он чего-то опасался и не хотел оставаться
в гостинице. Это было как нельзя кстати. Если скрывается, значит, кто-то его
будет разыскивать и таким образом могли проявляться его новые связи.
Исчезновение Кристофера заставит заинтересоваться в нем людей, проявить
себя, и тогда прояснится, с какой основной целью он приехал в Россию. А
загадка состояла в материалах, захваченных в "Валькирии", точнее, в тех
четырех дискетах, ради которых гиперсексуальный наследник готов был принять
все условия сотрудничества. Мамонт не верил в такую готовность, поскольку
видел в этом безоглядном соглашательстве игру: Кристоферу во что бы то ни
стало нужно было заполучить дискеты. К двум из них Даре удалось подобрать
ключ, но две оставшиеся программы оказались закодированными намертво. Скорее
всего, ключом к ним служили какие-то личностные качества определенного
человека, работающего с этой информацией.
В раскодированных дискетах, кроме исследования магнитных полей территории
России, находилась полная информация по медико-биологическому и химическому
исследованию головного и спинного мозга, органов зрения и слуха, костных и
мышечных тканей, крови, лимфы- одним словом, тело Авеги-Соколова разъяли на
составляющие и подвергли тщательному изучению. Уже по этому материалу можно
было судить о деятельности фирмы "Валькирия". Филиал в Красновишерске
являлся неким легальным, отвлекающим органом, предназначенным для
оттягивания на себя внимания и силы всех, кто интересовался сокровищами.
Основная кухня была здесь, в Москве, в помещениях бывшего Института.
Арчеладзе сработал вслепую, как атаман Паша Зайцев со своим "стингером", но
добытые им материалы оказались бесценными. К тому же еще неизвестно, что
таят в себе эти две "закрытые" дискеты... Похоже, кухня эта работала сразу
по нескольким направлениям, причем практически полностью переняла опыт
Института, нарабатывая теоретический материал. Это можно было расценить как
выход на новый уровень деятельности: вероятно, Кристофер и все те, кто стоит
за ним, после гибели вертолета уяснили наконец, что они находятся в России и
здесь требуется особая методика. Но еще не привыкли к "дикому капитализму",
где царит полное беззаконие и беспредел. Несмотря на сильную охрану, молодцы
Арчеладзе взяли фирму без единого выстрела и ничего, кроме слезоточивого
газа, не применяли, если не считать еще взрывчатку, с помощью которой
вскрывали несгораемые сейфы. Кристофер решил, что это дело рук
"конкурентов", что это наказание ему за побег из гостиницы, и Мамонт не
переубеждал его, напротив, подчеркивал свою жесткость и в дальнейших
отношениях, если наследник "Валькирии" попробует выкинуть еще какой-нибудь
номер. Кристофер клялся, что ему достаточно и погрома, что он оценил силы
противников и готов на самое тесное сотрудничество, но при этом требовал
возврата захваченных материалов, то есть хотел вернуться к "нулевому"
варианту, достигнутому еще при встрече в гостинице.
Мамонт предполагал, что Кристофер не имеет права самостоятельных действий
в России и все обязан с кем-то согласовывать. Эти неведомые партнеры,
видимо, пока не знали о налете на фирму, и ее наследник опасался малейшей
утечки информации. Следовало выждать время, чтобы весть об ограблении
"Валькирии" долетела до заинтересованных ушей, мало того, представить дело
так, что будто бы пропажа материалов инспирирована самим Кристофером. Тогда
бы зашевелились и проявили себя те невидимые структуры Интернационала,
которые были предназначены для статического наблюдения и незримого контроля
за всеми его действиями. Разборка между своими помогла бы высветить тех, кто
всегда оставался в тени и не принимал участия в текущих событиях. В России
такая подвижка уже началась сразу же вскоре после налета на фирму и
исчезновения ее наследника. Буквально на следующий день после встречи
Арчеладзе сообщил, что к нему неожиданно нагрянул сам "папа" и осторожно
поинтересовался, не его ли группа захвата проводила тренировку на пленэре -
в фирме "Валькирия". Одно само появление его в отделе говорило о том, что
поднята тревога, но пока только на российском уровне. "Папа" полковника
точно так же боялся утечки информации и попросил его, соблюдая строгий режим
секретности, на время оставить все дела и разыскать Кристофера Фрича -
богатенького мальчика, прибывшего в Россию отдохнуть и поразвлечься. Мол-де
это его личная просьба, на милицию нет никакой надежды, а родственники
молодого балбеса очень взволнованы. Требуется всего лишь установить его
местонахождение. Однако и удерживать Кристофера продолжительное время было
нельзя. Он не зря опасался своих "партнеров": за утерю сверхсекретных
материалов "Валькирии" - а они, судя по всему, таковыми и являлись -
богатенького мальчика могли списать и прислать нового эмиссара, более
опытного и с расширенными полномочиями. В таком случае Интернационал мог
ускользнуть, оставив в руках нечто подобное хвосту ящерицы. Кристофер и путь
к его партнерам находятся под контролем до тех пор, пока материалы были у Ма
монта. Он не сомневался, что, заполучив их, наследник фирмы мгновенно
исчезнет, и тогда его уже не выманишь танцами под листопадом. Поэтому
следовало выдавить из него все, что он знает.
Мамонт поехал к нему вместе с Дарой. За исключением тех четырех дискет
они везли с собой все документы. Их можно было передать уже сейчас,
предварительно выяснив некоторые вопросы- копии этих материалов оставались
дома. И тем самым несколько успокоить Кристофера, посеять у него надежду на
благополучный исход.
Гиперсексуальный мальчик находился в несколько подавленном состоянии,
хотя старался скрыть это. Он лишь на мгновение задержал взгляд на Даре -
только ради приличия: кажется, ему было не до девочек.
Мамонт демонстративно поставил кейс с документами возле своего кресла и
сел. Кристофер мгновенно понял, что там, чуть расслабился и предложил
сварить кофе.
- Я сделаю это сама,- сказала Дара и отправилась на кухню.
- Вам не очень скучно здесь, мистер Фрич? - спросил Мамонт.- Вы привыкли
к обществу, к удобствам и сервису, а тут ничего этого нет.
- Иногда уединение действует весьма полезно,- признался Кристофер.- Мне
