- Где рапорт? - спросил он секретаря. Тот с готовностью выложил на стол
лист бумаги, который полковник подписал не читая.
- Первое задание тебе, лейтенант,- сказал Арчеладзе, глядя на майора.-
Поезжай с ним в Рязань, найди семью и спрячь се. Да так, чтобы никто не
нашел. И оставайся с ними до особого распоряжения.
- Есть, товарищ генерал! - обрадовался секретарь. Индукаев посерел,
словно вмиг покрылся слоем пыли. Полковник хотел посоветовать ему, если все
обойдется, немедленно подать рапорт об увольнении, однако помолчал: все
равно не поймет, а говорить об офицерской чести Арчеладзе всегда почему-то
стеснялся, считая это банальным. Честь, казалось ему, это то, что дается от
рождения; она не могла оцениваться, как оценивается та пли иная
идеологическая убежденность, поэтому не приобреталась в не утрачивалась.
Капитолина, угадав вкус полковника, принесла две бутылки темного сухого
вина молдавского производства. Они уединились в комнате отдыха, оставив
приемную неприкрытой, без боевого охранения.
- Мне неловко будет сидеть у тебя под дверью,- сообщила Капитолина.-
Комиссар знает о наших отношениях...
- Это же не секрет! - засмеялся полковник, разливая вино.- Мы ничего не
станем скрывать. Принципиально.
Она сидела несколько отрешенная, возможно, внутренне еще протестовала, и
никак не могла доказать ему, что должность секретаря ее не устраивает по
этическим и нравственным причинам. А он пил вино и наслаждался вкусом
молдавского солнца и омытых виноградным соком девичьих ног. Однажды в
Чернобыле, где он пристрастился к этим темно-красным винам, ему рассказали,
что у молдаван есть ритуал: чтобы вино веселило и восхищало муж-чипу, чтобы
никогда не кисло и не превращалось по цвету в чернила, первый виноград в
чане давит непорочная девушка. Она приходит в сад в длинном сарафане, под
которым больше ничего нет; ей омывают ноги соком, затем мужчины сцепляют
руки в виде лестницы, и девушка поднимается по ним, спускается в чан и,
поддерживая край подола, давит ступнями гроздья. А мужчины поют песни...
- Он поймал меня сегодня в коридоре у столовой,- сказала Капитолина.-
Ждал... И предупредил, чтобы я не делала глупостей и работала на него.
Сказал: у меня нет другого выхода. Иначе он все устроит так, что ты меня
возненавидишь... У меня действительно нет выхода. Я боюсь его.
- Выход есть,- Арчеладзе налил два полных бокала.- Капитолина, прошу
тебя... выходи за меня замуж.
Она не ожидала предложения, поставила поднятый для дежурного тоста бокал.
- А ты не спешишь, Эдуард? Дай мне привыкнуть к тебе. Мне важно
почувствовать веру... Нет, даже опору!.. И подумай, кого ты берешь.
- Молчи! - приказал он.- У тебя комплекс, навязчивые мысли... Я вижу,
кого беру!
- Не сердись...
Полковник тоже поставил бокал и сцепил руки, до хруста сжал пальцы.
- Сегодня был тут один майор. Тридцать два года, а уже четверо детей. Мне
скоро полста, и - никого...
- Ты хочешь ребенка?- изумилась она и рассмеялась.- Неужели ты хочешь?..
Это серьезно? Ой, как интересно, ребенка...
Она вдруг потянулась руками к полковнику и опрокинула локтем бокал. Вино
хлынуло по столу, и это рассмешило ее еще больше. Капитолина отпрянула,
уберегая подол юбки от потока, хлынувшего на пол, однако помешала ручка
тяжелого кресла. Вино потекло по ее голым коленям...
- Ой, как щекотно! - возликовала она.- Тону! Где у тебя тряпка?
Полковник опрокинул второй бокал, и она уже не убирала ног, омывая их
ладонями, стирая бегущие струйки.
Воробьев воспользовался пустой приемной, вошел без доклада и сразу
сунулся в комнату отдыха.
- Прошу прощения,- будто бы растерялся он.- Я не кстати, товарищ
генерал...
- Заходи! - недовольно бросил полковник.- Пришел сообщить, что поймал
кота?
- Мы тут вино разлили,- смутилась Капитолина.- Совершенно случайно...
- Где пьют, там и льют,- нашелся Воробьев, пропустив мимо ушей издевку
Арчеладзе.- Все в порядке, товарищ генерал. Жабин все отрицает, но жена
сделала стойку.
- Не везет тебе, Воробьев,- откровенно пожалел полковник.- Опять зря
сработал...
- Что, что, товарищ... генерал?
- Впрочем, может, и не зря,- поправился Арчеладзе.- Послушаем, что скажет
жена Жабина и что он скажет ей... Садись, выпей с нами вина.
Полковник достал три чистых бокала, неторопливо расставил их и разлил
вино. Капитолина отыскала в туалетной комнате губку и заканчивала убирать
пол возле стола, отжимая вино в пепельницу. Воробьев сел в полном
замешательстве.
- Время покажет, Владимир Васильевич,- успокоил его полковник.- Не
обращай внимания... Ты вот что скажи: пойдешь ко мне на свадьбу? Свидетелем,
дружкой... Как там еще называют?
- Ити-схвати,- тихо, чтобы не услышала Капитолина, проговорил Воробьев.-
Вот это новость... Но извиняйте, товарищ генерал, не пойду.
- А почему, Володя?
- Не хочу опасного сближения с начальством,- заявил он.- Это напоминает
мне ядерную реакцию.
Полковнику показалось, что он старается скрыть истинную причину - либо
полную неприязнь к Капитолине, либо безответную любовь к ней. Возможно, то и
другое вместе...
- Спасибо за откровенность,- однако же сказал Арчеладзе, ничуть не
обидевшись на отказ.- Но в качестве гостя-то придешь?
- В таком качестве приду,- пообещал он.- В свободное от службы время.
- В таком случае я позову Нигрея,- решил полковник.- Он согласится
сближаться с начальством?
- Он согласится,- заверил Воробьев.- В доску расшибется, потому что
рыльце в пушку.
- У нас у всех оно в пушку,- философски проговорил Арчеладзе.- Садись,
Капитолина! У Воробьева созрел тост! Он предлагает выпить. За что ты
сказал?
- За любовь! - нарочито весело провозгласил он.- За нее, уважаемые
невеста и жених!
Он одним махом выпил вино, пристукнул бокалом о стол, словно каблуками, и
встал.
- Разрешите идти, товарищ генерал?
- Иди... Стой, Нигрей так и не звонил?
- Нет, не звонил.
- Позвонит- сразу ко мне,- распорядился полковник.- В любой час.
После Воробьева они сидели молча, и вина уже почему-то больше не
хотелось. Шел седьмой час вечера...
- Поедем домой? - предложил полковник.- Тут нечего уже ждать.
- Ты не пожалеешь потом?- Капитолина подняла глаза.- Ты не станешь
попрекать меня... прошлым?
- Прошлого нет, Капа,- вымолвил он, плеская вино в бокале.- Оно прошло...
А есть только будущее. И меня больше ничто не греет в этой жизни.
Подъезжая к дому, он увидел знакомый зеленый "Москвич" с затемненными
стеклами: будущее поджидало его, можно сказать, у самого порога. По крайней
мере, так казалось...
16
Слиток лежал в открытой коробке из-под импортной обуви. Тяжелый,
массивный, он продавливал дно коробки и глубоко утопал в мягком сиденье.
Стенки его были почти гладкими, зеркальными, слегка конусными книзу, а верх
напоминал корку неудавшегося хлеба- проваленная, плоская, в бугристых
натеках. В металле не было дрожжей, чтобы поднять его, сделать пышным,
румяным и привлекательным.
И все-таки было очарование в металле, подобное тому, которым обладала
сидящая рядом женщина- Дара. Оно исходило от света, роняемого поверхностью,
желтого, как восходящее солнце. Массивный, непрозрачный металл как бы
лучился изнутри, подсвечивая стенки коробки, и если приблизить к нему руку,
то и кожа начинала золотиться в этом излучении. Наверное, поэтому чудилось,
что слиток должен быть теплым, однако холод металла ощущался на расстоянии.
Мамонт молча наблюдал за полковником, пока тот рассматривал слиток. И не
заметил никаких чувств, обычно вызываемых у человека золотом. Арчеладзе
казался задумчивым и печальным - где-то на грани глубокого разочарования. Он
не спрашивал, откуда это золото, каким образом попало в руки и в каком
количестве. Наверное, он догадывался о многом, но подробности и детали его
уже не интересовали. Полковник выглядел охотником, потерявшим азарт,
уставшим от своего ремесла, и добытая кем-то дичь не вызывала в нем восторга
или зависти.
- Сообщите своему патрону: Кристофер Фрич нашелся,- сказал Мамонт.-
Кажется, загулял с какой-то барышней, а сейчас вернулся на улицу Рокотова.
Жив, здоров, полон энергии, и все документы фирмы "Валькирия" оказались при
нем. Это весьма дальновидный молодой человек. Секретчица Галина Васильевна
Жуго, его любовница, принесла ему самые важные материалы еще до налета, о
котором он был заранее извещен. А погром учинили бывшие сотрудники фирмы,
люди генерала Тарасова. Поэтому и действовали без всяких ошибок, знали, где
что лежит.
Полковник лишь покивал головой - принял к сведению. Он закрыл коробку и
попытался отодвинуть ее подальше от себя - ничего не вышло.
- Подозревал его,- проговорил он глухо.- Не было ни улик, ни фактов...
Можно сказать, одни домыслы. И ощущение.
- Вы говорите о своем патроне? - спросил Мамонт. Полковник не ответил и
продолжал:
- А увидел их втроем, все стало ясно. Банный день как Судный день.
- Патрон не причастен к этому золоту и к пропаже золотого запаса.
Арчеладзе молча поднял голову, ждал доказательств, не верил.
- Он бы вряд ли простил вам погром в фирме "Валькирия".- Мамонт
развернулся к нему.- Думаю, ваш патрон догадывается, кто его устроил. В
какой-то степени ваши молодцы даже помогли ему. Теперь Кристофер Фрич будет
сговорчивее, теперь они его обработают.
- Мне казалось, им нужен Фрич, а не его фирма.
- Да, ваш патрон и этот, хромой,- реалисты,- согласился Мамонт.- Они не
верят в легенды об уральских сокровищах и потому так легко отдают Кристоферу
на откуп поисковые экспедиции. Мол, чем бы дитя ни тешилось... Им больше
нужна фирма, точнее, технология и производство нового продукта с названием
"Валькирия". Полагаю, что на это дело будет пущена изъятая из казны часть
золотого запаса. Они, как всякие революционеры, хотят не богатства, а
воплощения своих новых идеологий. Но у Кристофера есть свои взгляды и своя
идеология, ориентированная не только на российскую почву.
- И все равно,- не согласился полковник.- Патрон и Колченогий -
единственные, кто мог провернуть операцию с золотым запасом. Я сужу по их
плавучести, по силе характеров... Это определенный психотроп. Они не похожи
ни на кого, но очень - друг на друга. И - оказались вместе в банный день...
Других не вижу!
- Да и я пока никого не вижу в России,- признался Мамонт.- А что касается
психотропа и схожести... Они, Эдуард Никанорович, все друг на друга похожи,
все, кто желает править миром. Не нужно быть физиономистом. Посмотрите на
портреты, на физиологические качества фигур. От Наполеона и далее... Все
метр с кепкой, у всех какой-нибудь физический недостаток, и все на одно
лицо. Уверен, Аристотель и Македонский на кого-нибудь из них обязательно
будут похожими. Бог шельму метит.
- Когда-нибудь попробую,- пообещал полковник.- Скоро у меня будет много
времени для таких опытов. Чем еще заниматься пенсионеру?
- А не рано ли вам на пенсию?
- Теперь в самый раз! - оживился он.- Осталось выяснить еще, кто затеял
со мной игру, и больше не останусь ни на минуту.
- Игру затеял Интернационал...
- Это для меня слишком расплывчато. Я тоже реалист, хочу увидеть их в
лицо!
- У меня есть просьба к вам,- сказал Мамонт.- Доложите своему патрону о
способе перекачки золота по нефтепроводу. Тем самым проверите его реакцию и
окажете услугу мне. Если он не причастен к изъятию золотого запаса -
отправит вас за рубеж. И сам начнет очень часто ездить на Запад. Это было бы
