ТЕСЛЕНКО Александр
ИСКРИВЛЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО
1
Если от малых забот
перейти к делам поважнее,
если продолжить наш путь,
круче раздув паруса,
то постарайтесь о том,
чтоб смотрели приветливей лица, -
кротость людям к лицу,
гнев подобает зверям.
Публий Овидий Назон
День выдался ясным с самого утра. Пожалуй, поэтому Антона Сухова,
как только он проснулся, охватило просветленное настроение. Сухов ра-
достно и бодро ехал на работу в клинику. Искусно и быстро прооперировал.
Операция оказалась сложной, но все прошло удачно.
Из клиники Антон вышел не спеша и с удовольствием вышагивал по тро-
туару вдоль магистрали, огибавшей овраг правильной дугой. Он не торопил-
ся. Рядом с дорогой красовались золотисто-багряные клены, на противопо-
ложной стороне оврага зеленели не пожухшие еще акации и дубы. Солнце
светило вовсю после дождей, ливших непрерывно три дня.
Сухов, сам того не замечая, улыбался, радуясь солнечному дню. Легкий
ветерок перебирал его шевелюру с сединой. Домой идти не хотелось, но и в
клинике оставаться надобности не было.
Осень. Солнце. Удачная операция. Переутомившиеся мозг и тело неволь-
но стремятся к покою. Что может быть лучше таких вот минут?..
"Вероники еще нет дома. - Мысли о ней врываются сами собой. - Ка-
кой-то невидимый барьер пролег между нами. И барьер этот, пожалуй, не-
возможно разрушить, хотя теперь уже нет и желания крушить какие-то барь-
еры. Они дарят нам передышку, и за это им спасибо. А то, что вместе с
отдыхом они приносят и одиночество, может, и не беда, в одиночестве ник-
то тебя не унизит, не оскорбит..."
Когда-то он искренне любил ее. По-настоящему. Это теперь приходится
спрашивать себя, что же все-таки такое - любить по-настоящему. А прежде
не спрашивал. Просто каждой клеточкой своего существа ощущал, что ему
жизненно необходимо быть с нею.
Солнце. Осень. Прекрасный день. И не хочется идти домой. Не хочется
ни о чем вспоминать.
- Ах, звезды-звезды, вечно вам сиять... - послышался за спиной зна-
комый мотив. Сухов обернулся, так и есть. Его догонял анестезиолог Мит-
рофан Степанюк. - ...и одарять кого-то счастьем... Славный денек выдал-
ся, Антон. А?
- Осенний подарок галерным.
- ...И лишь звезда, моя звезда, упала с неба и погасла... Сегодня
осчастливлю жену. Возвращусь домой не среди ночи... Ах, звезды-звезды,
вечно вам сиять...
Между собой они называли друг друга галерными. В шутке этой содержа-
лась крохотная доля правды. Как известно, галерными когда-то были рабы,
ну а они, как говорится, если и носят вериги, то по зову сердца. Можно
бы и избавиться от них, но никто не торопится это делать, пока не испы-
тает себя до конца. Светя другим, сгораешь сам. Однако всегда кажется,
что сам сгоришь не так скоро. Бессонные ночи, суматошные дни, больные,
пациенты, диспуты, симпозиумы, поиски новых направлений и поиски самого
себя. Трудно работать в клинике, знаменитой на всю планету. Зато не
стыдно и сказать, где работаешь. Иногда даже порисоваться, щегольнуть
этим приятно. Трудно, но зато чувствуешь себя на переднем крае научного
поиска. Не остается времени ни для болезненного самоуничижения, ни для
вынашивания "гениальных" прожектов. В сущности, кроме неудовлетвореннос-
ти своей семейной жизнью, Сухова все вполне устраивало.
Осень. Ласковое солнышко. Операция прошла удачно. И незачем так рано
возвращаться домой. Нужно воспользоваться возможностью понаслаждаться
ароматами осеннего дня.
- Возьмем машину?
- Торопишься? - спросил Антон.
- Нет. Но в такой день просто грешно терять время. Просто не верит-
ся, насколько великолепна погода. Приедешь домой, а окна залиты солнцем.
Заберу дочурку из садика. Томка сейчас такая потешная. Такой возраст,
что и не рассердишься... А там и жена придет... Ах, звезды-звезды, вечно
вам сиять...
Шагал Степанюк (был он кряжистым здоровяком) неуклюже, как казалось
со стороны. Но Антон едва успевал за ним.
- Ну, берем машину? Или я вызову одноместную?
Вместо ответа Сухов остановился у ближайшего пульта магистрального
селектора и нажал зеленую клавишу.
- ...и одарять кого-то счастьем... - напевал Степанюк.
Машина остановилась возле них минуты через три. Открылась дверца го-
лубого геликомобиля. Митрофан пропустил Антона:
- Садись, тебе дальше ехать, а я в центре сойду.
- Торопитесь? - спросила машина.
- Нет, но и терять время... Прекрасный день сегодня выдался, не
правда ли?
- Для меня все дни одинаковы, - ответил геликомобиль. - Плохо толь-
ко, когда пассажиров нет. Куда едем?
Они назвали адреса, и машина тронулась с места.
- Мы с тобой завтра не вместе работаем?
- Мог бы не напоминать про завтра, - раздраженно, но с улыбкой ска-
зал Степанюк. - Завтра у меня Гирзанич оперирует...
Антон Сухов заговорил про операции и сам удивился, что думает о них.
За окнами машины пролетали дома, деревья, фигуры прохожих... Женщину
с ребенком Антон заметил издалека. Почему-то припомнились ему маленький
Витасик и Вероника... Как они все тогда были счастливы! Радовались каж-
дому пустяку, как дети. Но почему, как все улетучилось? Исчезло сразу.
Случались и раньше размолвки с Вероникой, даже ссоры, но Антон ни на
мгновение не сомневался, что все это даже не временные осложнения, а
просто смешные недоразумения. Прежде он не представлял себе жизни без
Вероники. И в ее глазах тоже видел отражение настоящей любви. Теперь же
начал думать, что все это ему когда-то лишь казалось. Но ведь ничто не
исчезает бесследно. Какой-то шутник утверждал: если в душе поселилась
ненависть, значит, были когда-то и зерна любви. Но сейчас даже ненависти
в душе не чувствовал Антон. Ему самому казалось, что душа с какого-то
времени опустела, в ней ничто не задерживалось, все проваливалось, как в
старое ведро без дна...
- Остановимся... - неожиданно для самого себя приказал Сухов гелико-
мобилю. - Подвезем эту женщину... Место в салоне есть...
Степанюк недовольно пробурчал:
- Она никуда не собирается ехать. Я тебя понимаю, красивая женщина,
но напрасно ты рыцарствуешь. Она просто гуляет с ребенком.
- Ты видишь, поблизости нет пульта магистрального селектора. А у нее
ребенок...
Сухов обратил внимание на то, как неуверенно женщина держала ребенка
на руках. Что-то необычное чувствовалось в ее фигуре. Стройная, белоку-
рая, в легком зеленоватом плаще, сама словно из цветного воздуха соткан-
ная, женщина была спокойна, но в то же время ощущались ее напряжение,
волнение.
Машина остановилась метрах в десяти от нее. Сухов выглянул из салона
и крикнул:
- Вас подвезти?
Женщина стояла неподвижно, будто не слышала. Потом медленно оберну-
лась, вопросительно посмотрела на Сухова, как-то настороженно и боязли-
во, но сразу ответила громко:
- Да, безусловно. Большое спасибо, - приветливо улыбнулась (именно
приветливо, но не благодарно, отметил мысленно Антон) и уверенно напра-
вилась к машине.
Ребенок почему-то вдруг расплакался. Голос у него оказался неприят-
ный, дребезжащий. Сухов подвинулся, и женщина села рядом.
- Тихо, Серафимчик! Тихо. Замолчи!
Пола ее плаща легла на колено Антона, а длинный золотистый локон,
упав на плечо, щекотал щеку.
Геликомобиль тронулся и набрал скорость.
- Куда вам ехать? - спросила машина.
Женщина окинула взглядом все вокруг, странно улыбнулась:
- Мне с вами по пути, - сказала уверенно, будто знала, куда едут Ан-
тон с Митрофаном. - Ну-ну, тихо, Серафимчик! Что это с тобой?!
А мальчишка никак не унимался. Сквозь плач он старался что-то гово-
рить, но невозможно было понять ни слова. Он вытирал кулачком слезы. Сам
полненький, розовощекий, в голубом комбинезончике.
- Так куда вам ехать? - снова спросил геликомобиль.
- Я скажу, где остановиться, - уклончиво ответила женщина.
А малец на руках у нее орал - в ушах звенело. Антон и Митрофан иро-
нически переглянулись.
- Ах, звезды-звезды, вечно вам сиять...
- Как тебя звать, мальчик? - спросил Сухов, перекрывая капризный рев
малыша. - Ты умеешь уже говорить? - И он взглянул на маму. Красивая. Ан-
тон даже глаза отвел.
- Меня зовут Серафимом, - совсем спокойно произнес мальчик. - Вы же
слышали, как меня называла мама, а спрашиваете... - И заревел с новой
силой.
- Сколько ему?
- Два, - как-то неуверенно ответила женщина.
- Такой симпатичный мальчик, а капризный... Ах ты, капризуля... -
Антон взял мальчика за ушко и слегка подергал, имитируя умиление, хотя
Серафим и его противный голос раздражали его. - Я таких привередливых
всегда забираю с собой. Видишь, какой у меня большой портфель? Я специ-
ально ношу такой, чтобы забирать с собой таких капризных. Слышишь, Сера-
фимчик?
- Слышу?! Да-а ты все равно не заберешь меня! - воскликнул малец и
раскричался еще громче.
Женщина, извиняясь, посмотрела на Антона и с наигранной беззабот-
ностью произнесла, отчеканивая каждое слово:
- Так вот, сейчас я отдам тебя дяде. Мне не нужен такой плохой, не-
послушный мальчик.
Антон напустил на лицо строгую мину, раскрыл и вправду очень большой
портфель.
- Остановите, пожалуйста, я сейчас выхожу, - промолвил Митрофан. -
До завтра, Антон. Желаю получше провести этот день, - и многозначительно
улыбнулся.
Степанюк вышел из машины, за ним мягко закрылась дверца. Геликомо-
биль помчался дальше, а малыш горланил, умолкая лишь для того, чтобы пе-
ревести дыхание.
- А ну-ка, давай посмотрим, привереда, поместишься ли ты в моем
портфеле?
Сухов уже и не рад был, что начал эту игру. Мог бы ехать себе спо-
койно, не встревая в разговор. Кричит малый, ну и пусть кричит. Он же с
матерью, а она знает, что ему нужно и чего не нужно. И, действительно,
прав оказался Митрофан, ни к чему было рыцарство. Но... Ладно... Еще ми-
нута-вторая... Эта женщина... Эта красивая женщина выйдет из салона, и
Антон помчится прямым ходом домой.
- Видишь, какой у меня большой портфель? И сегодня он почти пустой.
Я словно предчувствовал, что встречу такого плаксивого мальчика.
- Забирайте его, - заявила женщина. - Раз он плачет, не слушается,
значит, не любит свою маму. Забирайте его с собой, - и как бы машинально
положила ладонь Антону на колено. Антона почему-то передернуло от этого.
Казалось бы, по-другому должен был отреагировать на прикосновение очаро-
вательной спутницы, но ему стало жутко, будто кто-то жестокий и всеядный
коснулся его.
- Конечно, я заберу его, - сказал Сухов, превозмогая неприязненное
чувство. Взял мальчика к себе на колени, внутренне приготовившись к еще
большему крику. Но Серафим спокойно перебрался к Антону, не изменив то-
нальности своего плаксивого воя.
- Вот так, Серафимчик, - заявила женщина. - Ты не слушался меня, жи-
ви теперь с чужим дядей. Остановите, пожалуйста.
Геликомобиль покорно затормозил.
Антон Сухов не успел ничего сообразить. Золотоволосая женщина выско-
чила из машины и быстро пошла по тротуару.
А Серафим моментально замолчал и облегченно вздохнул, заявив совер-
шенно спокойно, не по-детски рассудительно, вытирая слезы:
- Ну, наконец-то...
Сухов никак не ожидал такого поворота событий. Он сидел, стараясь
скрыть свою растерянность...
- Тебе совсем не жаль расставаться со своей мамой?
Мальчик посмотрел на него сосредоточенно, на мгновение заколебался,
