Антон сидел в кресле с закрытыми глазами. Но не спал. Даже не дре-
мал. С ним происходило непонятное. Сознание металось, не находя выхода
из одновременно овладевших им безотчетного ужаса и неведомого ранее,
жестокого своей неизбежностью чувства внутреннего обновления. В самой
глубине существа пульсировали, ища освобождения, остатки сил бунта и са-
моутверждения. Все это повергало Сухова в панику, вызывая удушающую вол-
ну отвращения к самому себе.
Антон не услышал радостного восклицания Антика: "Я приветствую вас!"
Но тут же открыл глаза и порывисто поднялся с кресла.
Витасик плакал, склонившись над Антиком на ковре посреди комнаты.
- В чем дело, сынок?
- Он... Он уже... уже не действует... Он умер.
- Кто?
- Антик. Ты же видишь. Антик умер.
- Не плачь. Мы возьмем себе другого, - тихо утешал его отец и, как
лунатик, подошел к окну.
Сердце бешено стучало в груди. Хотелось повторить жизнь сначала. А
перед глазами стояли лица Гиаты и Серафима.
Осенние клены за окном расставались со своими большими желто-горячи-
ми листьями.
Вдруг Сухов почувствовал резкий толчок в ногу. Это Приблуда ткнул
его носом и поднял вверх морду. Антон посмотрел на него и оцепенел -
взгляд щенка напомнил ему, как и в недавнем сне, взгляд Гиаты Биос. И не
просто напомнил, а казался зеркальным отражением. Он плотно зажмурился,
вытер пот со лба.
...На следующее утро Сухов наскоро оделся и побежал на работу, слов-
но в панике сбегая из дома.
Витасик с Аленкой подошли к маленькому песику, гладили его.
- Какой ты забавный. Как хорошо, что ты к нам приблудился. Мне с то-
бой почти так же хорошо, как с Антиком. Даже лучше, потому что ты живой,
хотя и не умеешь разговаривать.
- Тяв! Гав!
"Я с самого появления на свет знал их язык. Но я боялся, что мне так
и не посчастливится пожить... Я оказался неполноценным, и единственное,
что заложено во мне в полной мере, - это желание жить. И я еще живу. Мо-
жет, мне все-таки удастся стать настоящим каром - во всем похожим на лю-
дей и одновременно во всем отличающимся. Какое это счастье, знать, кем
ты станешь завтра, послезавтра, знать, ощущая свое предназначение, свой
развитый ум взрослого существа в маленьком тельце щенка..."
- Ты просто чудненький. Как же тебя назвать? Папа назвал тебя Приб-
лудой, а нам не нравится.
- Гав!
- И тебе тоже не нравится? А как же тебя назвать?
"Я чувствую, как осыпается моя шерсть под их маленькими ладошками.
Чувствую, как расту с каждой минутой, как меняются очертания моего те-
ла..."
- Ну, мне нужно идти, песик. Аленку в садик отвести, а потом перед
школой обещал с товарищем встретиться. Завтра у нас контрольная по мате-
матике...
- Вечером мы с тобой поиграем, - весело перебила Аленка.
"И знаю, каким я стану завтра. Каждую минуту, каждое мгновение я
становлюсь собой. Сходит с меня моя рыжая шубка, моя шерсть. Прекрасно!
Пусть отправляется в мусор".
Возвратившись вечером домой. Вероника не сразу сообразила, откуда
взялись рыжие клочья на полу, на столе.
- Витасик! - позвала она. - Аленка!
Но детей не было дома. Вероника, не раздеваясь, достала из стенного
шкафчика пылесос, - включила его, и тут ее осенило - ведь это шерсть
Приблуды. Побежала заглянуть в комнату Антона, где на старом плаще она
оставила щенка. Но его там не было.
- Странно, - произнесла вслух и сразу вспомнила рыбок в аквариуме с
отрезанными хвостами. Опять ребята что-нибудь натворили? Или Приблуда с
Юпитером не поладили? Но не мог же Юпитер так общипать его? Заметила,
что кота тоже нигде не видно. А он всегда важно встречал ее у двери,
когда Вероника возвращалась домой. Что же произошло?
- Юпитер! Юпитер! Кис-кис-кис...
Приблуду Вероника нашла через несколько минут совершенно случайно.
Песик спал на шкафу. Хотя песиком его назвать теперь было невозможно.
Вероника испуганно отпрянула и брезгливо сморщилась. Она стояла на
стуле, держа шланг пылесоса, и недоуменно смотрела на голое, без шерсти,
существо. Оно спало. Ребра под розовой кожей ритмично поднимались и
опускались от дыхания.
Не сразу, а постепенно в душу закрадывался панический страх. Верони-
ка выпустила щетку пылесоса. Стояла бледная, обескураженная. Потом дот-
ронулась до чудовищного существа. Приблуда вздрогнул, открыл глаза и по-
рывисто, как это обычно делал Антон, сел. Именно сел, а не встал на ла-
пы, передние конечности свесил вдоль туловища.
- А-а-ав, - сонно подал голос.
- Что случилось? - хрипло выдавила из себя Вероника. Сказала это
непроизвольно самой себе, но тут же поймала себя на мысли, что обрати-
лась она к Приблуде. Даже мурашки пробежали по спине.
Приблуда спрыгнул со шкафа на пол, приземлившись на все четыре лапы,
и это несколько успокоило Веронику. Она готова была убедить себя в том,
что ей просто померещилось сидящее на шкафу существо, сидящее, как чело-
век, поджав ноги.
- Авава! - сказал Приблуда.
Веронике показалось, что тот улыбается.
- Что? Что ты хочешь? Что с тобой произошло? Как все это понимать? -
бормотала Вероника.
- Авава. Вава.
Жуткий гул в голове выводил Веронику из себя, тело налилось сла-
бостью, к горлу подкатывалась тошнота.
Уродливое чудище подошло к пылесосу и правой лапой... Веронике вдруг
привиделось, что лапа Приблуды чем-то напоминает человеческую руку...
Правой лапой существо нажало на клавишу.
Гула в голове как не бывало. Вероника поняла, что перестал гудеть
пылесос. Тошнота постепенно начала проходить.
Стараясь не смотреть на Приблуду, Вероника вышла с пылесосом к мусо-
ропроводу, с отвращением выбросила огромный клок рыжей шерсти.
Когда Вероника вернулась, Приблуда сидел на ковре среди комнаты,
по-восточному скрестив ноги, морда его почти не походила уже на собачью,
вся застывшая без движений фигура напомнила древнего идола.
Веронике показалось, что она совершенно теряет чувство реальности.
Галлюцинации?
Но Приблуда махнул правой "рукой" и сказал:
- Вавар-р-р-р. Вевер-р-рон. Вевер-р-р.
Он вновь улыбнулся, разинув свою противную пасть. И тут же разом об-
мяк, будто увял, повалился на левый бок и закрыл глаза. Веронике показа-
лось, что он умер, но Приблуда дышал. Ровно, глубоко дышал. Он уснул.
Одновременные чувства жалости, омерзения и невероятного удивления не
оставляли ее. Вероника отнесла Приблуду в кабинет к Антону, положила в
углу на плащ.
Поздно вечером принесли мертвого Юпитера. Антон еще не вернулся с
работы. Вероника открыла дверь, предполагая увидеть мужа и собираясь
сказать, как всегда равнодушно-традиционное: "Где ты был? Я звонила в
клинику...", - хотя никогда она в клинику не звонила и ей теперь безраз-
лично, где пропадает Антон после работы.
Но в тот поздний вечер, когда Приблуда так напугал ее, Вероника с
нетерпением ждала Антона и в душе искренне злилась на него.
У двери стояли дети из их двора.
- Простите, это ваш кот? - печально сказал русоволосый мальчик. - Я
знаю, это Юпитер. - И затем мальчик заговорил быстро-быстро: - Мы нашли
его за трансформаторной будкой. Мы случайно нашли его. Мы не виноваты.
Мы не знаем, что с ним случилось. Мы все любили Юпитера. Он был очень
умным котом. Мы не виноваты. Мы нашли его за трансформаторной будкой. Он
мертвый. Вот он.
Юпитер расслабленно, как пушистая тряпка, лежал на руках мальчика.
Из комнаты выбежали Аленка и Витасик.
- Возьми, Витасик, Юпитера. Мы не виноваты. Он мертвый.
Аленка расплакалась, сдерживая рыдания, побежала в ванную.
У Юпитера оказалось прокушенным горло. Маленькая, едва заметная ран-
ка на шее под шерстью, окрашенной кровью.
Антон Сухов появился дома очень поздно. Жена и дети уже спали. Он
тихо вошел в свою комнату, включил свет, прикрыл за собой дверь и, по-
вернувшись, остолбенел.
За его рабочим столом сидел... Серафим.
Антон почувствовал, что его охватывает химерическое, жуткое состоя-
ние, как при знакомстве и встречах с Гиатой.
- Как ты оказался у меня?
- Как я оказался у тебя?
- Да.
- А ты не помнишь? Ты сам внес меня в эту комнату. Ты назвал меня
Приблудой. Просто я немножко вырос с тех пор.
Темные круги поплыли перед глазами Сухова. Он пытался что-то понять.
- Ты не Серафим?
- Не знаю. Ты хочешь назвать меня Серафимом? Хорошо, я буду Серафи-
мом. Спасибо тебе, что взял в свою комнату. Я бы погиб от голода, если б
еще с час полежал под дверью. Спасибо.
- Кто ты? - прошептал Сухов пересохшими губами, садясь на краешек
дивана. - Как ты... Если ты и вправду... тот рыжий щенок... Как ты попал
к моим дверям?
Антону Сухову не то что страшно стало - зловещий ужас сковал его.
- Как я попал? Я не знаю. Но что-то припоминается. Я все припомню.
Завтра. Или чуть позже. Я чувствую, что все припомню. А сейчас давай
спать. Но я хотел бы лечь с тобой. Можно? Мне не хочется спать на твоем
плаще.
- Со мной?
- Да. Можно?
- Гм-км... Сейчас я постелю. Подожди немного.
Антон вышел из комнаты медленно, степенно, но как только прикрыл
дверь, бегом на цыпочках кинулся в комнату Вероники. Не включая света,
тронул ее за плечо, укрытое тонким одеялом. Она сразу проснулась.
- Антон? Наконец ты пришел. Ты всегда так поздно приходишь... - В ее
голосе, к большому удивлению Сухова, нет ни раздражения, ни обиды, проз-
вучали полузабытые нотки... Как в пору их молодости. Это удивило Антона
не меньше, чем появление в его кабинете Приблуды-Серафима. По крайней
мере, услышав до удивления мягкий голос Вероники, его волнение из-за Се-
рафима поубавилось. - Антон, ты знаешь... Тут у нас тако-ое случилось. Я
даже не знаю, как и рассказать тебе. Подумаешь, что я с ума сошла. - Ве-
роника села в кровати. - Ты заходил уже в свою комнату?
- Да.
- И видел Приблуду?
- Да.
- Испугался?
- Расскажи мне сначала, что произошло у вас.
- Я пришла с работы. Первое, что заметила, - это клочья рыжей шерсти
по всей квартире.
И Вероника рассказала все по порядку. И о Юпитере, которого нашли
дети с прокушенным горлом и с небольшой дыркой в черепе.
- Ты давно его видела?
- Кого?
- Приблуду.
- Говорю же тебе, что он уснул и я положила его в твоей комнате. Это
было вечером, в шесть.
- И после этого ты не заходила в комнату?
- Я боялась, Антон. Очень боялась. Я даже дверь в твою комнату зак-
рыла на ключ. И детям запретила входить. Все так фантастично, Антон. И я
так боюсь.
Вероника долго не могла попасть ногами в пушистые тапочки, стоящие
на полу рядом.
Ручка двери казалась непривычно холодной.
Серафим сидел за Антоновым столом и забавлялся карандашом, чтото ри-
совал на одном из листков бумаги.
- Кто это?
Вероника застыла на пороге, лицо ее сильно побледнело, а светло-си-
реневая ночная сорочка придавала ему оттенки потустороннего, нереального
мира.
- Кто это? - повторила неслушающимися губами.
- Не бойся, Вероника, - включился в разговор Серафим и оглянулся.
Сухову показалось, что за прошедшие несколько минут он еще подрос,
возмужал.
- Это он? - смогла лишь прошептать Вероника.
Сухов кивнул.
- Как же это, Антон? Как же это?!
И вдруг Вероника, охваченная неодолимым ужасом, безумно закричала,
захлебнулась собственным криком и бросилась бежать, но сразу же запута-
лась в длинной сорочке, упала в коридоре. Лежала, не пытаясь подняться.
Тело ее содрогалось, как от рыданий, но глаза были сухими. Когда Антон
подбежал к ней, она опять страшно закричала, и он зажал ей рот ладонью.
- Детей разбудишь.
А она смотрела на него блуждающими глазами и, когда он убрал руку,
лишь бессмысленно повторяла:
- Как же это, Антон? Как же это?
- Я понимаю не больше тебя, - Сухов старался сохранить на лице маску
