катастрофы. Гибель близка". На вопрос, о какой катастрофе она говорит,
отвечает: "Увидите сами. Все равно изменить ничего уже нельзя. Мы проиг-
рали. Все, что я могу вам сказать, только ускорит смерть". Больная часто
жалуется, что на нее воздействуют какими-то волнами, и она вынуждена
постоянно отгонять те волны и поэтому "у нее дрожат руки". Больная часто
сидит, закинув ладонь на затылок, потому что именно так ей удается лучше
всего "защищаться от электронных волн, которые входят внутрь через заты-
лок". Держится больная со всеми свысока, говорит преимущественно приказ-
ным тоном, порой становится откровенно циничной, эротичной... На втором
месяце болезни она имитировала роды: принимала характерные позы рожениц,
требовала, чтобы весь персонал приготовился, и кричала: "Я должна родить
маргона!"
Юрий Георгиевич отключил проектор, экран погас.
- Если бы не последняя фраза о маргоне, эти строчки можно было бы
принять за выписку из обычной истории болезни. Шизофрении. Но даже вос-
поминание о маргоне не самое важное... Я разговаривал с лечащим врачом.
Произошла уникальная случайность, что среди сотен историй болезни, в ос-
новном однотипных, я натолкнулся как раз на эту и почему-то интуитивно
заинтересовался личностью больной. Скажу сразу, это Луиза Хенкель. Да,
та самая Луиза, о которой говорилось в предыдущей фонозаписи. Санитарную
машину за Луизой Хенкель вызвали случайные люди, которых удивило поведе-
ние молодой женщины, она стояла на берегу реки и кричала: "Алло! Алло!
Говорите громче! Я вас плохо слышу!" Когда Луизу Хенкель насильно при-
везли в больницу, у нее нашли небольшую записную книжку, а в ней что-то
вроде дневника. Записи ее оказались для врачей лишним подтверждепие ее
болезни, а для меня... Вот посмотрите хотя бы одну страничку:
"...он опять приходил. Я уже боюсь засыпать. Иногда кажется, что
схожу с ума. Боюсь встречаться с Игорем. В прошлом году мы договорились
пожениться, но я сознательно оттягиваю срок, жду, чем все это со мной
закончится... Прошлой ночью он мне говорил: "Скажи Игорю, что ты больна
спарасисом. Должна же ты как-то проверить его чувства. Если он испугает-
ся этого, то какая же тогда у него любовь". Я не могла не согласиться с
ним во сне... Какой это ужас, реальное и воображаемое сливается для меня
воедино..."
- Вот такая запись, - продолжал Юрий Георгиевич. - Лично для меня
она поставила точку в спорах о природе неопознанных психозов. Бессмыс-
ленно искать физические, химические, иные факторы. Имеем дело с коварным
сознательным вторжением. Почти каждый больной называет своих "посетите-
лей" "маргоном" или "маргонами", а в конкретном случае с Игорем и Луизой
наблюдаем типичную провокационную игру. Надеюсь, нет необходимости
что-то еще объяснять или в чем-то убеждать?
Юрий Георгиевич, замолчав, обвел взглядом присутствующих.
- И еще одно. Увеличение числа вундеркиндов в последние годы тоже
следует связать с пребыванием на земной орбите неведомого объекта. Ду-
маю, в этом вопросе тоже возражений не будет. Личностями вундеркиндов мы
обязаны заняться самым серьезным образом, активно, но как можно тише и
спокойнее, с максимальной решительностью и пониманием возможной их аг-
рессивности и вообще трудно представить чего еще. Об усилении патрулиро-
вания по всей Солнечной системе и о немедленном создании специальной ко-
миссии говорить тоже не приходится, это понятно. У меня, товарищи, все.
Что скажете по этому поводу?
11
Пусть принесет вам счастье темно-синяя шея Шамбху! Когда
Парвати припадает к груди своего мужа, то обвивает его шею
влюбленными взглядами, будто петлей!
- Тебе не кажется, что мы совсем разленились? - Дирар вздохнул и
медленно скатился с полукруглого сиденья, облегавшего его тело.
- Отдыхать не только приятно, но и необходимо. Отдых - непременная
часть и продолжение работы. К тому же, откровенно говоря, с каждым годом
я все меньше возлагаю надежд на успех.
- Напрасно, все прекрасно задумано.
- Но слишком медленно развивается. На этой планете нам никак не ве-
зет. Лично мне все это опостылело. Эти проклятые "гомо сапиенсы"!
- Вызвать тебе замену? Ты устал?
- С чего мне устать? От пятилетнего безделья? - Мар громко рассмеял-
ся и беззаботно сплел все верхние щупальца вместе, смеялся долго и неу-
держимо, так, что его всегда бледно-зеленое тело порозовело и все три
глаза закрылись пленкой.
- Ну и чудак же ты! Я не сказал ничего смешного.
- Безусловно, - согласился Мар и тут же успокоился. - Не смеялся бы
я тогда, если б ты сказал что-либо остроумное. Зачем смеяться, когда и
так смешно? А вот когда какой-то Дирар хочет тебе окончательно испортить
настроение, можно и посмеяться. Над ним. Не так ли, коллега?
- Ты действительно переутомился. Нервное истощение...
- Ну вот что. Если ты вызовешь замену, я тебя выверну наизнанку. По-
нял? Эта замена станет твоей заменой! Я скажу, что ты не выдержал чрез-
мерных положительных эмоций.
Они слишком хорошо знали друг друга, чтобы обижаться в спорах.
- Ну, согласись же, Мар, что все-таки наш эксперимент проходит впол-
не удачно.
- Ты кого убеждаешь? Меня или себя? Я уже распух от наших неудач и
просчетов.
- Ты не прав. Никаких неудач я не вижу. Просто очень затянулся экс-
перимент... С землянами ужасно трудно работать.
- С ними просто невозможно работать! - вдруг истерично закричал Мар.
- Я начинаю терять контроль над своими поступками после каждого перевоп-
лощения, после каждой встречи с ними. Большинство землян научились чи-
тать мои мысли. Это меня просто обезоруживает. Я уже не знаю, кто на ко-
го больше воздействует - мы на них или они на нас?
- Оставь, ты всегда склонен преувеличивать. Никто из землян понятия
не имеет о нашем с тобой пребывании на орбите.
- Пять земных лет! - кричал Мар. - Ничего себе - пребывание! Преуве-
личение!
- Не вопи!
- Дуралеем следовало тебя назвать, а не Дираром! Будто на собствен-
ной шкуре ты ничего не чувствуешь. Быстрой и блистательной победы не
состоялось. Наших каров не берут, по крайней мере в том количестве, ко-
торое могло бы обеспечить наш успех. Меня всего выворачивает после каж-
дого перевоплощения, а ты хочешь, чтобы земляне узнали о нашем пребыва-
нии здесь! Не уверен, обошлось ли недавнее происшествие. Вне всякого
сомнения, нас заметили, хотели вызвать на контакт. Теперь они начнут еще
усерднее вести контроль. И вполне возможно...
- Нет, они не станут атаковать. Ведь мы не проявляем никаких призна-
ков агрессивности. - Маргон зловеще рассмеялся. - Никакой агрессивности.
Кому-то из нас нужно выйти и тщательно прозондировать, что они о нас,
оставшихся невидимыми, подумали...
- Четвертый у Гиаты еще не обозначился?
- Кажется, еще нет. Крепкий орешек. А Гиата гениальна. Не так ли?
Она его приручит.
- Так говоришь, будто его приручение что-либо кардинально решит. Не
верю я в возможность быстрого его приручения, а чтобы выйти на его бра-
та, который в Высшем Совете, нам и жизни не хватит.
- Замолчи, болван! Иначе я доложу Чару о твоей полной деградации.
- Попробуй, попробуй. Хотел бы я посмотреть на тебя после этого. Ну
ладно, хватит. Просто мы оба вконец обленились.
- Нашей вины в этом нет. После того, как нас заметили, нам просто
необходимо было затаиться на некоторое время. Вот мы и отлеживались без
дела. И не нашли ничего лучшего, как поссориться.
- Кажется мне, что мы несколько беспечны. Перед этой планетой мы
практически безоружны.
- Не думаю. В случае, если не окажется выхода, можно даже выйти на
контакт. Но сейчас для нас единственным законом жизни является приказ
нашего Чара. А он однозначно требует сохранить в полной тайне наше пре-
бывание на орбите.
- Чар далеко, а мы, к сожалению, можем рассчитывать только на собс-
твенные силы.
- Безусловно. Очень жаль, что земляне находятся на высокой ступени
развития. Не было бы никаких проблем, если б они пребывали в дикости. Но
что поделаешь... Мы малость запоздали в наших поисках.
- Да и кары появились у нас сравнительно недавно. А без них очень
трудно колонизировать планеты, даже населенные дикарями. Ну а с карами
мы справимся и здесь. Пройдет не более года-полутора, вот увидишь, все
произойдет так же, как и на Дираузе - тихо и мирно расширятся владения
Чара, наши владения.
- Да, если мы удачно выполним программу, до конца дней своих ни в
чем не будет у нас недостатка.
- Конечно, пока не прилетят наши. А когда они освоятся, то и здесь
придется ограничиться заслуженным Бункером Счастья.
- Можно опять отправиться в поиски новых миров, для расширения вла-
дений Великого Чара. Согласись - пока что-то ищешь, до тех пор и счаст-
лив.
- Мы с тобою уже постарели. Успеть бы пустить корни здесь.
- Напрасно так рассуждаешь. Да что впустую болтать. Скоро мы встре-
тимся с Гиатой и Ровичем. Да и всем остальным следует больше уделять
внимания. Тем более после нашего вынужденного безделья. К Гиате, пожа-
луй, я выйду в ближайшее время. А может, ты?
- Деградируем мы с тобой. Разленились. Слишком вжились в образ зем-
лян, земной антураж. Сами едва в землян не превратились! С огнем играем.
Дирар рассмеялся, оттолкнулся сразу тремя нижними конечностями и под
самым потолком сделал красивый пируэт:
- Нужно бы еще немного уменьшить гравитацию, не возражаешь? - спро-
сил из-под потолка. - Ты же знаешь, как мне нравится состояние невесо-
мости.
- Оставь эти разговоры! - закричал Мар. - Я терпеть не могу, когда
не ощущаю массы своего тела. Я перестаю тогда сам себя уважать.
12
Дегенерат с чувством собственного достоинства. Что мо-
жет быть ужаснее?
Она была в простом пестром халате, распахнутом на груди, улыбалась,
что-то дожевывая, когда Сухов открыл на сигнал свою дверь.
- Приятного аппетита, - пошутил Антон, удивленно рассматривая одетую
по-домашнему Гиату.
- Спасибо. Привет! Как видишь, мы уже соседи. Почему не приглашаешь
войти?
- Да, безусловно, входи.
- Жена дома?
- Нет. Никого нет.
- Жаль. Мне хотелось бы повидать твою жену. Вот возьми для детей. -
Гиата ткнула Сухову два батончика "Мечты". - А дети где?
- Они пошли в театр. У Витасика каникулы... А я отсыпаюсь после ноч-
ного дежурства.
- Я тебя разбудила? Прости, - долго застегивала пуговицу халата. -
Поверь, я не знала, что ты отдыхаешь. Пойдем, посмотришь мою лаборато-
рию. Я уже все привела в порядок и очень довольна.
- Гиата...
- Ты словно боишься меня. - Она рассмеялась так чарующе, что Сухов
заставил себя улыбнуться, чтобы не показаться совсем негостеприимным.
- Я очень устал, Гиата. И хочу спать.
- Вот не думала, что ты такой соня. Не поспал одну ночь и уже рас-
кис. Пошли. Мне нужна твоя помощь.
Антон, ругая себя в душе за слабоволие и внутренне протестуя против
бесцеремонного вторжения этой женщины, все же послушно буркнул:
- Я сейчас, - и обречено добавил: Только переоденусь.
- Зачем? К чему такие формальности? Чувствуй себя со мной совершенно
свободно. К слову - это на будущее - пусть тебя не удивляют всяческие
предложения и мои авантюры. Скажем, я могу спросить тебя, не хочется ли
тебе переспать со мной, или - не хочешь ли ты сменить работу, или... в
общем - что угодно... Воспринимай все это как обычный вопрос. Прости, но
такой у меня характер. Я очень импульсивна и непосредственна. Когда меня
что-либо заинтересует или в голову придет забавная мысль, я не могу
ждать ни минуты, тут же должна удовлетворить свое любопытство. Так пусть
тебя ничто не удивляет. Договорились? - Гиата лукаво улыбнулась.
