имени -- "счастливый -- приверженец религии" -- я уже говорил.
Распространенное имя Анг (оно и мужское и женское) означает "милый" или
"любимый"? "Ламу" значит "богиня", и, не будь мое собственное имя столь
уязвимым для шуток, я, возможно, не удержался бы от некоторых супружеских
комментариев. Из других употребительных имен "Пху" (точнее, "Бху") означает
"сын", "Ньима" -- "солнце", "Норбу" -- "самоцвет", "Намгьял" --
"покоритель". Часто имена соответствуют названиям дней недели, например Дава
(понедельник), Пасанг (пятница) и Пемба (суббота). Что же касается фамилий,
или родовых имен, то большинство, в том числе моя -- Ганг Ла, происходит от
названия местности или события в истории семьи. Вот наиболее известные:
Мурми, Шерей, Рхукпа, Мендава, Тхактукпа. Если спросят, почему они не
употребляются в повседневном обиходе, я могу только сказать, что для шерпа
это прозвучало бы так же странно, как для англичанина, которого стали бы
называть Уильям Пиккадили или Трафальгар Джонс.
Наверное, во всех странах говорят в шутку о людях другого народа, что
они все на одно лицо. Европейцы в экспедициях подчас жалуются, что им трудно
различать шерпов, но и мы сталкиваемся с подобными трудностями особенно
потому, что европейцы обычно ходят в горах, наполовину скрыв лицо под
большой бородой. Что касается шерпов, то у нас, как у большинства
монгольских народов, очень редкие бороды, и взрослый мужчина бреется не чаще
одного раза в месяц; все же, если мы очень постараемся, можем отрастить усы,
как я это доказал за последние годы. В Солу Кхумбу мужчины, подобно
женщинам, носят длинные косички, по тибетскому обычаю, и вдевают в уши
кольца и серьги. Но почти все переехавшие в Дарджилинг давно отказались от
этого. Как я уже говорил, я сразу же постригся коротко по прибытии в
Дарджилинг, а серег не носил с тех пор, как был мальчишкой, хотя дырочки в
ушах еще сохранились.
Черные волосы, карие глаза, гладкая смугло-желтая кожа типичны для
моего народа. Черты лица у нас, понятно, монгольские, но не так ярко
выраженные, как у китайцев и тибетцев; можно встретить любые размеры и любой
рисунок глаз и носов. Шерпы невысокого роста, сложением обычно коренасты,
хотя не так, как этого можно было бы ожидать, если учесть нашу работу и
переносимые поклажи. Мой собственный рост 1 метр 72 сантиметра, нормальный
вес 72 килограмма; таким образом, я несколько выше и суше среднего.
В Дарджилинге большинство наших женщин все еще носят традиционную
шерпскую одежду: темное свободное платье и вязаный шерстяной передник в
яркую поперечную полоску; Мужчины в большинстве перешли на европейскую
одежду, чаще всего спортивные рубахи и штаны, свитеры и тому подобное, что
получено в экспедициях. В отличие от индийцев и непальцев почти все мы носим
обувь; если есть -- европейскую, в противном случае тибетские катанки. На
торжества после взятия Эвереста я обычно надевал индийский костюм: узкие
белые штаны и длинный, по колено, черный сюртук с высоким воротником. Обычно
же я ношу английскую или швейцарскую спортивную одежду и привык к ней
настолько, что чувствую себя чуть ли не ряженым, когда надеваю традиционный
наряд своих предков.
Успешная работа шерпов в экспедициях объясняется не только силой наших
спин и ног и любовью к горам, но и нашими обычаями в отношении еды.
Большинство восточных народов -- индусы, мусульмане, ортодоксальные буддисты
и почти все малые народности -- придерживаются в пище строгих религиозных
правил, и их очень трудно обеспечить соответствующим питанием в глухой
местности. Зато шерпы едят все, что угодно, -- любые свежие или сушеные
продукты, любые" консервы. Иными словами, мы едим то же, что европейцы, так
что им не приходится запасать для нас какие-то особенные продукты. Дома в
Дарджилинге, как и в Солу Кхумбу, мы едим обычно тушеный картофель,
смешанный с мясом или овощами. Кроме того, попав в Индию, мы стали есть
много риса, часто с соусом карри 17 для вкуса. Любимое блюдо -- традиционное
шерпское мо-мо, суп с пельменями, которые, по словам профессора Туччи, очень
напоминают итальянские равиоли.
Пьем мы обычно чай, чай и еще раз чай, сколько оказываемся в состоянии
выпить за день, совсем как англичане. В старое время мы пили его на
тибетский лад, с яковым маслом, но в Дарджилинге нет яков, поэтому здесь мы
пьем чай по-европейски, с молоком и сахаром. Если захочется чего-нибудь
покрепче, то у нас есть чанг, шерпское пиво. Обычно оно домашней варки,
приготовляется из риса, ячменя или какого-либо другого зерна в соответствии
со вкусами и возможностями. Единственное, что недопустимо в отношении чанга,
-- нельзя, чтобы он был слабым; Пьют его не как обычно, не из стаканов или
бутылки: когда закваска готова, ее наливают в чашу, добавляют горячей воды и
тянут получившуюся жидкость через бамбуковую трубочку. Чаще всего чаша
рассчитана на одного, но есть и большие, из которых пьет несколько человек
одновременно. По мере того как жидкость в чаше убывает, хозяин доливает
горячей воды, во всяком случае, пока не сочтет, что гостям пора домой...
Мы общительный народ, любим поговорить, посмеяться, попеть, любим наш
чанг и обычно не ленимся доливать его, потому что хотим, чтобы гости
посидели подольше. Если они не выпьют по меньшей мере три порции чанга или
чая, мы считаем их невежливыми и обижаемся. Индусам и мусульманам, которые
не пьют вовсе, наше поведение может показаться вольным и развязным; впрочем,
думаю, что мы пьем в общем и целом не больше и не меньше, чем большинство
других народов, не имеющих такого запрета; Лично я люблю чанг, а также
многие европейские напитки, с которыми познакомился в последнее время. Мне
нравятся сигареты. К счастью, я без труда могу обходиться без них, что и
делаю всегда перед началом очередной экспедиции и во время нее. Не пью я и
не курю также, когда нахожусь среди людей, религиозные чувства которых мне
не хочется задевать.
Большинство шерпов любят путешествовать. Мы охотно навещаем своих
друзей и принимаем их у себя и, хотя можем показаться застенчивыми, любим
знакомиться с новыми интересными людьми. Играем между собой в азартные игры
-- кости и карты. Мы не прочь подшутить друг над другом18. Спорт и
спортивные игры распространены мало, возможно, потому, что мы не могли
научиться им, хотя скорее всего причина в нашей работе -- после нее не
очень-то нуждаешься в дополнительных упражнениях; Зато многие шерпы, и я в
том числе, увлекаются верховой ездой и лошадьми, а для того, кто считает
слишком обременительным для себя самому стать в стремя, в Дарджилинге есть
всегда конные состязания, где можно побиться об заклад. Я недавно купил коня
и участвую в скачках, правда, должен признаться, не как жокей. А мои друзья
говорят, что я скоро стану шерпским Ага Ханом 19.
Многие наши развлечения мы разделяем со своими женами. Шерпские женщины
занимают в семье более видное место и пользуются большей свободой, чем у
большинства азиатских народов. Дома -- в этом я не раз убеждался на
собственном опыте -- им принадлежит вся полнота власти, однако жизнь их не
связана исключительно с домом; часто они интересуются мужскими делами и
выполняют работу, которую обычно принято считать мужской. Как я уже говорил,
Анг Ламу девочкой ходила с ношами по Дарджилингу, а многие работают даже
носильщиками в экспедициях и проходят весь путь до базового лагеря.
Большинство шерпских женщин низкорослые, некоторые совсем маленькие. Но
силой и выдержкой они почти равны мужчинам: есть женщины, которые носят
поклажи, достигающие двух третей их собственного веса.
Развод у нас допускается. Желающий расторгнуть брак, будь то мужчина
или женщина, должен уплатить другой стороне известную сумму денег, после
чего считается свободным. В Тибете, откуда пришли наши предки,
распространено и многоженство и многомужество. Часто у двух или нескольких
братьев имеется общая жена. Смысл этого -- сохранить имущество внутри семьи.
Но уже в Солу Кхумбу такие явления редки, а в Дарджилинге их вовсе не
бывает. При той свободе и равноправии полов, которые царят у нас, дай бог
мужчине или женщине управиться с одним супругом!
Большая перемена произошла за последнее время в жизни наших детей --
теперь они наконец-то ходят в школу. Раньше единственным путем для шерпа
научиться чему-нибудь было пойти в монастырь; В Дарджилинге это было
сложнее, чем в Солу Кхумбу, потому что здесь у нас нет своих монастырей --
только сиккимские или тибетские -- и очень мало лам. Теперь же дело
улучшилось. После войны многие из нашей молодежи стали посещать непальские
школы, которых в Дарджилинге много, а в 1951 году открылась небольшая
шерпская школа. В начале книги я уже сказал, что отсутствие образования --
моя главная беда; и для меня очень важно, что подрастающее поколение имеет
то, чего не хватало мне. Мои собственные дочери Пем-Пем и Нима ходили
несколько лет в непальскую школу, но теперь я смог отдать их в школу при
католическом монастыре Лорето, которая действует в Дарджилинге уже много лет
и возглавляется ирландской монахиней. Это не значит, что они станут
католичками. Они научатся свободно говорить по-английски, будут встречаться
с различными людьми и получат хорошее современное образование.
Правда, сдается мне, что нет добра, которое не влекло бы за собой
сколько-либо зла. Я заметил, что многие молодые шерпы совершенно не имеют
представления о наших старых нравах и обычаях. Они и по-шерпски-то едва
изъясняются. И я боюсь, что их новые представления в большой мере почерпнуты
не из учебников, а из кинофильмов20. Впрочем, возможно, это неизбежная цена,
которую приходится платить народу, переходящему от старой простой жизни к
совершенно иной, и уж лучше учиться и развиваться, хотя бы и с ошибками, чем
топтаться на месте.
Я уже рассказал кое-что о своей буддийской вере. Подобно мне,
большинство "новых" шерпов религиозны, но не фанатики. Они хранят образ бога
в своих сердцах, однако не верят в обряды и ритуалы. Так как в Дарджилинге
нет шерпского монастыря, то мы и не имеем настоящего религиозного центра.
Зато почти все отводят дома угол для молитвы; там находятся свечи, ладан,
молитвенные колеса и изображения Будды, важнейший символ нашей веры; Для
меня жизнь сложилась лучше, чем для других, поэтому я смог в своем новом
доме отвести целую комнату под молельню; В ней хранятся драгоценные
священные предметы, привезенные из Тибета, в ней мой зять лама Нванг Ла по
нескольку часов в день занимается свечами и курениями, вращает молитвенные
колеса и молится за всех нас. На дворе, на склоне холма, я расставил
бамбуковые шесты, на которых развеваются молитвенные флажки в сторону
далеких снегов Канченджанги.
Как и у большинства народов, наши важнейшие обряды связаны с рождением,
женитьбой и смертью. Мы сжигаем наших покойников, кроме маленьких детей,
которых принято хоронить. Исключение составляют также умершие высоко в
горах; их тоже хоронят -- либо люди, либо сама природа.
Для важных случаев и вообще для всех желающих в Тунг Сунг Басти имеется
небольшой храм. Внутри него находится один-единственный предмет: большое
молитвенное колесо, почти в два человеческих роста, заполняющее чуть ли не
все помещение. Оно приводится в движение с помощью веревки, а вращаясь,
звонит наподобие гонга. Часто, проходя мимо, можно услышать его звон.
Значит, либо кто-нибудь умер, либо родился, либо просто в храме кто-то
