исходит здесь, а не на юге, где ему придется штурмовать мелкие городки, и
не на западе, где ему следует учиться терпению, это происходит здесь и
сейчас. Он ощутил ломоту в костях.
Между тем досточтимые лорды его высочества Шурихана приосанились, да и сам
принц обрел более осмысленный вид. Писец, лишившийся опоры, поддерживающей
его узенький зад, пристроился на краю помоста, расположив там и все свои при
надлежности.
Он тут же встал со свитком в руках и посмотрел сначала на своего
господина, потом косо, краешком глаза, на человека в красном плаще.
Читай, сказал Эсториан, что они там натворили? Человек затрясся от
возбуждения, но тотчас справился с собой и повиновался.
Список обвинений, составленный по-асаниански витиевато, напоминал
разросшийся сад, в котором буйная зелень словесных фиоритур забивала
реденькие цветы сути. И все же Эсториан сумел продраться сквозь эту чащу и
кое-что уловить.
Это были мятежники, выступавшие против императорской власти, а точнее,
против ее нынешнего носителя черного короля. Они подстрекали народ к
восстанию как здесь, в При'нае, так и в нескольких близлежащих городках. Эти
люди считали себя сторонниками того, кого они называли пророком и принцем,
лордом Золотой империи, сыном Льва. И этот пророк и принц сейчас находился
среди них.
Эсториан встал. Писец тут же умолк, но повелительный знак господина в
красном плаще заставил его вернуться к чтению. Под монотонный речитатив,
гаснущий в дальних углах просторного зала, Эсториан расхаживал среди
пленников, внимательно вглядываясь в их лица. Цепи глухо бряцали, узники
ежились и пытались отползти в сторону, впрочем, довольно лениво, не выказывая
особого страха, словно заранее смирились с уготованной им судьбой. Один из
них, совсем юный и непривычно скуластый, при его приближении упал лицом в
пол, закрывая голову руками. Обрывки расшитого золотом плаща сотрясались на
его тощем теле.
Эсториан наклонился и, ухватившись за узенькие запястья, потянул юношу на
себя. Он был мягок и невесом, как тряпичная кукла, однако все же сумел встать
на ноги, хотя колени его дрожали и подгибались. Волосы, желтые, как латунь,
спутались и потускнели от грязи; лицо в синяках и ссадинах; мерцающие золотые
глаза неправдоподобно огромны. Несведущий человек вполне мог спутать их с
львиными, обманувшись радужной окантовкой зрачков. Несмотря на грязь и
кровоподтеки, он был красив, как девочка, и совсем как девочка кривил губы,
словно собирался заплакать.
Он удивительно походил на Корусана, но в Корусане таилась сталь, этот же
юноша, казалось, мог как хрустальная статуэтка рассыпаться на кусочки от
незначительного перепада температур.
Кто ты? спросил Эсториан мягче, чем следовало.
Преступник заслуживал сурового обращения, но трудно ожесточить сердце,
когда говоришь с ребенком.
Мальчик вздрогнул и стал падать. Эсториан поддержал его и несильно
встряхнул.
Я знаю многое о тебе. Но хочу послушать, что скажешь ты сам.
Я? выдохнул мальчик и зашептал быстро и горячо: Я Лев... принц... я
пророк и наместник божества на земле...
Только я здесь потомок Льва, сказал усмехнувшись Эсториан. Я и никто
другой.
Нет, возразил мальчик с обидой в глазах. Они говорят, я наследник,
я владыка и властелин мира...
Ответь, кем ты был, прежде чем они научили тебя лгать?
Я? Мальчик от волнения проглатывал окончания слов. Я жил с хозяином.
Его звали Кемузиран... Он торговал пряностями и рыбой. А потом... потом...
Потом тебе внушили другое. Эсториан отстранился от дурно пахнущего раба
и рассмеялся. Ты из рода невольников, очень похожих на отпрысков Золотого
Семейства. Но ты не Лев. Ты жалкий пащенок драной помойной кошки.
Потомок Льва вбил бы эти слова обидчику в глотку, но раб сделал то, что
должен был сделать раб. Он рухнул на колени и обхватил руками ноги Эсториана.
Они приказали мне! Они сказали, что убьют меня, если я не сделаю так, как
они говорят!
Эсториан оттолкнул воющего от страха ребенка. Не грубо, но и без особой
деликатности. Мальчик перестал всхлипывать и поднял к нему глаза, полные
слез.
Кто приказал тебе? Эти?
Нет, другие. Мальчик икнул. Они забрали меня и учили. Они велели мне
говорить то, что я говорил. Они сказали, что я могу... могу...
Эсториан поднес к его глазам пылающую ладонь.
Ты знаешь, что это такое?
Мальчик передернул плечами и съежился. Это не было хитростью, чтобы вызвать
j себе жалость. Ребенок был просто напуган и боялся всего.
Ты мог бы носить солнце в своей руке? Или взвалить бремя императора на
свои плечи? Скажи, маленький раб, ты мог бы повергать в трепет сердца
королей?
Они сказали, что я умру, если ослушаюсь их.
Ты умрешь, сказал Эсториан, потому что слушался их.
Нет. Мальчик вновь заплакал. Пожалуйста, нет.
Писец давно отбубнил, в зале висела мертвая тишина. Мальчик вновь обхватил
руками колени Эсториана и зарылся лицом в складки его плаща.
Эсториан вздохнул и огляделся вокруг. Узники лежали на полу в покорных
расслабленных позах, но один из них, приподнявшись на локте, неотрывно глядел
в лицо императору. Рот его щерился в насмешливой ухмылке, глаза, как у
наркомана, были подернуты поволокой, из уголка губ стекала струйка слюны.
А ты... Эсториан брезгливо поморщился. Я мог бы многое тебе простить,
но издевательство над детьми простить трудно. Зачем вы мучили это дитя?
Невелики мучения. Диалект, на котором изъяснялся мятежник, был груб, в
интонациях его проскальзывали оскорбительные нотки. Даже идиот станет
королем, когда на него наденут корону. Тут не надо большого ума. А он
красавчик и наш господин. У него больше прав на этот трон, чем у тебя.
Эсториан с трудом унял вспыхнувший в нем гнев.
Мой отец владел этим троном, медленно заговорил он. И отец моего
отца. И отец отца моего отца, и дальше ветвь восходит к клану Львов, к
Золотому Семейству. Кровь Льва это моя кровь.
Брехня, осклабился узник и презрительно сплюнул. Среди Львов не
бывало черных щенков. Варвар, чужак, дикарь, занявший наш трон, убирайся в
свою собственную страну!
Я нахожусь в своей стране. Эсториан отчетливо выговаривал каждое слово.
Он намотал на кулак цепь, прикованную к ошейнику наглеца, и дернул ее вверх.
А ты просто дурак и болтун. Твой язык вывалян в грязи, но сам по себе ты
ничего не значишь.
А ты? быстро спросил мятежник. Ты даже не маг, и семя твое не
держится в женском лоне.
Эсториан отшвырнул негодяя. Глухо звякнула цепь.
Он выпрямился и, нащупав взглядом лицо Шурихана, сказал:
Возьмешь их, он указал на кучу перепуганных узников, и бросишь в
тюрьму. Утром прикажешь как следует выпороть. Потом освободишь.
У лорда глаза вылезли из орбит.
Ваше величество, задыхаясь, сказал он, я плохо вас понял. Вы
приказали мне освободить их?
Да.
Но как же так, сир, ведь они... они...
Они не заслуживают смерти, холодно бросил Эсториан. Смерти достойны
лишь изменники и дезертиры, ослушники императорской воли.
Но... разве они не изменники?
Нет. Здесь только глупцы и дети. Я не могу их возвысить до уровня
мучеников или борцов.
Лорд Шурихан заморгал. Он не мог уследить за полетом императорской мысли.
Преступник должен быть уничтожен, вот и весь розговор. Или замучен в тюрьме.
Но никак не отпущен на волю.
Это... это ужасно, вымолвил он наконец.
Это лишь справедливо, ответил Эсториан.
А что делать с этим?
Эсториан посмотрел вниз, на ребенка, который все еще цеплялся за складки
его плаща.
Этого мы подержим. Он усмехнулся. Слишком в большой соблазн могут
ввести наших подданных эти глаза. Приготовь для него приличную комнату и
выкупай для начала. Пусть отдыхает.
Но...
Лорд Шурихан прикусил язык. Он и так уже наговорил слишком много. Хорошо,
что император сегодня милостив.
Милейший мой Шурихан, сказал император приветливо, взгляни на него.
Els не нужна свобода. Он будет доволен и счастлив в тюрьме, поэтому не
уговаривай меня дать ему волю.
Лорд Шурихан поклонился, тщетно пытаясь прикрыть веками глаза, не
помещавшиеся в глазницах. Эсториан с трудом оторвал от себя мальчика и
подтолкнул к оленейцам. Маленький раб взвизгнул и снова вцепился в его плащ.
Эсториан положил руку на комок грязных спутанных желтых волос.
Тихо, малыш, они не обидят тебя, пообещал он. Никто не посмеет тебя
обидеть. Ступай с ними, они помогут тебе.
Я хочу остаться с тобой, выдохнул раб.
Эсториан с мстительным удовольствием оглядел узников, в полном
замешательстве глазевших на разыгрывавшуюся перед ними сцену.
Этот император слишком хорош для такого сброда, как вы, усмехнулся он.
В следующий раз выбирайте своим предводителем барана. Эта скотина, во-
первых, неприхотлива, а во-вторых, она будет время от времени покрывать вас.
Заключенных охраняли, как и самого императора, варьянцы и оленейцы. Корусан
был не против часок отстоять в карауле, когда Мерид попросил подменить его на
время полночного перерыва. Приятель вручил ему ключи от камер и, насвистывая,
ушел. Караульная служба совместно с варьянским гвардейцем не всегда бывает
приятной. Как правило, эти парни либо откровенно враждебны, либо заносчивы и
болтливы. К счастью, сегодняшний напарник не подходил ни к первому, ни ко
второму типу. Темно-красные волосы и довольно светлая кожа лица выдавали в
нем уроженца Гилена. Молчаливый увалень занял свой пост в одном из крыльев
ярко освещенного тюремного коридора и стал неторопливо прогуливаться вдоль
камер, изредка заглядывая в глазки. Казалось, его нисколько не смущает
присутствие оленейца.
Узников содержали отдельно друг от друга, во-первых, чтобы помешать им
сговориться о побеге, во-вторых, чтобы ослабить магическую связь между ними,
если таковая и впрямь существует. Вполне возможная вещь, ибо все тело
Корусана изнывало от зуда. Он неторопливо прошелся туда-сюда по своему крылу,
потом подошел к одной из камер и бросил взгляд в сторону соседа. Тот стоял,
привалившись спиной к стене в дальнем конце коридора, и, казалось,
преспокойно дремал. Заслышав скрежет ключа в замке, варьянец встрепенулся и
повернул голову, но Корусан проигнорировал этот жест. Храбрость берет города.
Явные действия всегда менее подозрительны, чем тайные.
Гиленец даже не шелохнулся, когда Корусан открыл дверь и проскользнул
внутрь камеры. У него не было причин покидать свой пост.
Корусан замер на пороге тускло освещенного помещения, ожидая, когда
успокоится сердце, и остановил взгляд на темной фигуре, свернувшейся на полу
в клубок и напоминавшей груду засаленного тряпья. Человек спал, постанывая и
вздрагивая, словно наевшись запрещенных веселящих грибов. Он пробудился
только тогда, когда Корусан опустился рядом с ним на колени. Круглые красные
глаза нелепо моргали, пока узник приходил в себя. Он сел и вытер мокрую от
слюны щеку тыльной стороной ладони.
Узнаешь меня? тихо спросил Корусан.
Он узнал, но не улыбнулся, а еще больше позеленел. Щека его резко дернулась
раз, другой, третий...
Почему ты лжешь?
Он поднял голову, но не оторвал глаз от пола. Лицо его обрело
подобострастное выражение.
Ради вас, милорд. Я делаю это только ради вас.
Что?! Значит, это ради меня ты таскаешь с собой раба и называешь его
своим императором? А не ради того, чтобы дать ход своим новым честолюбивым
планам? Говори, кто из вас задумал меня потеснить?
Нет! вскрикнул мятежник, но тихо, словно знал, что второй часовой
