приказали им остановиться. Путы императорской воли с трудом
выдерживали напряжение: бестия огрызалась, словно ее прогоняли из
отвоеванных владений.
Глазами силы Севайин охватила все сразу. Она увидела армии,
выстроившиеся на тлеющей земле. Золотые асанианцы, золотые и алые
варьяни, храбрые и сверкающие доспехами. Их стройные ряды застыли,
готовые ринуться в бой: настал момент, когда необходимые ритуалы
соблюдены, когда герольды перестали препираться с противником, а отряды
заняли свои места, сосредоточившись в ожидании сигнала. Генералы
выдерживали последнюю паузу.
Даже животные - верховые и впряженные в колесницы сенели, боевые
псы, коты и орлы - даже они замерли.
Все это напоминало фигуры на игровой доске, застывшие, прекрасные,
понятные. Зиад-Илариос избрал для атаки классическую тактику запада:
<Три волны Великого моря>. Первая волна - пехота, крепостные, рабы,
полуобученные и полувооруженные крестьяне, которых словно скот погонят
перед колесницей со смертоносными вращающимися ножами. Они умрут,
чтобы помешать вражеским рыцарям, а колесницы будут надвигаться, сминая
и своих и чужих. Вторая волна - лучники, встречающие врага
смертоносным дождем стрел. Третьим, сокрушительным валом налетят
принцы: воины в тяжелых доспехах на жеребцах, огромных как быки, и
быстрые и легкие уланы-олениай на стремительных кобылах, и вместе с ними
ужасная стена колесниц.
Перед этой грозной упорядоченностью армия Мирейна казалась
разбросанной, каждый отряд находился там, где хотел. Но Севайин, которая
была рождена на поле битвы и выросла в военных походах, узнала четкий
порядок в притворном замешательстве. Три крыла разнообразных военных
сил, три армии, приученные драться как единый организм, построились в
соответствии с ходом боя. <Трем волнам> они противопоставили стену
щитов, стену конных лучников и огромную толпу пехотинцев и рыцарей на
конях и колесницах. Сверху Севайин видела, что фланги армии варьяни
тоньше, чем центр, в сердце которого трепетал алый огонек. Солнце
отражалось от его золотого шлема с короной, черный жеребец в нетерпении
метался, пронзая рогами тяжелый воздух. Рядом с ним застыл рыцарь в
зеленых доспехах на красно-золотой кобыле: как всегда, императрица была
по правую руку от Мирейна, а за ее спиной замерли женщины-воины.
Севайин почувствовала жжение в глазах. Властелин Северных княжеств
управлял правым флангом, над которым реял флаг с темно-красным львом
Гейтана; левый фланг принца-наследника Хан-Гилена казался зеленью во
власти огня. Какими храбрыми они выглядели, эти могущественные князья,
окруженные рыцарями, облаченные в сверкающие доспехи, готовые дать
знак своим армиям.
Храбрые глупцы. Дети, обезумевшие от крушения мира. Хирел остановил
своего сенеля рядом с Брегаланом. Его пальцы сомкнулись вокруг запястья
Севайин. Он был отчасти ребенком, который нуждается в утешении, отчасти
мужчиной, который утешает свою женщину. Она не могла не улыбнуться
ему. Он поцеловал кончики ее пальцев и сказал:
- Смотри-ка, мы, кажется, почти не опоздали.
Почти. Севайин взглянула на зхил'ари. Они терпеливо ждали. На поле
протрубил рог.
- Пора, - сказала она.
Брегалан рванулся вниз по склону холма. Хирел по-прежнему скакал у ее
колена, его кобылка отважно защищала честь своего пола. Зхил'ари
рассыпались позади по склону холма. Серая спина Юлана мелькала то тут, то
там, пока он наконец не нашел свое место справа от Севайин. Он смеялся на
свой кошачий лад, упиваясь сладким возбуждением опасности.
Ее собственные страхи сгорели и превратились в пепел. Ребенок в утробе
был спокоен, но Севайин чувствовала, как встревожена его душа.
Осмотревшись, она поняла, что началась битва. У нее вырвался смех,
перемешанный с ругательствами. Она отбросила всякую маскировку.
Армии надвигались одна на другую. На головы воинов обрушился дождь
стрел. Выли рога, грохотали барабаны. Люди пели, кричали и ревели, как
звери. Там, где скакали девять зхил'ари с двумя принцами, битва замирала.
Но, подобно морскому шторму, эта битва, начавшись, уже не подчинялась
смертному властелину.
Севайин не была смертной женщиной. Все эти варвары принадлежали ей.
Она свела воедино их волю. Над их головами пылала ее сила, словно
расплавленное золото в стеклянном куполе, которому был подобен ее принц.
Она выковывала мощное оружие, огненный меч. Этот меч разделял армии и
отбрасывал их назад. Он раскачивался, вздымался, набирал мощь. Там, где он
проносился, оставалась незримая стена. Натыкаясь на нее, стрелы падали,
рассыпаясь в пепел. Боевые животные с пронзительными криками
отпрыгивали от этой призрачной преграды и разбегались в разные стороны.
Люди натыкались на нее и не могли ни пройти через нее, ни пробить ее
мечами, хотя воины варьяни и асанианцы почти что дышали друг другу в
лицо.
Рукопашный бой был остановлен. С обеих сторон царил хаос разгрома.
Некоторые погибли, некоторые умирали, раздавленные в суматохе.
Но большинство отрядов, так и не успев начать битву или ожидая в резерве
второй атаки, отступили в безупречном порядке. Это были отборные силы,
закаленные бойцы, которые умели встречать неожиданность и ждать.
Среди них были маги. Севайин почувствовала, как они легко прикасаются
к ее разуму, проверяя ее действия и измеряя ее силу. Их тревога возбуждала
бестию, рыскавшую по полю и становившуюся все мрачнее. Она изгибалась,
словно кот. Ее глаза были воплощением безумия. Она возобновила свое
нетерпеливое блуждание среди развалин и смерти.
Эта тварь не желала подчиняться воле магов, да и они не хотели управлять
ею. Это была чистая первозданная сила. Она не воплощала ни свет, ни мрак,
ни добро, ни зло. Ее пищей была смерть.
Магия других лишь питала ее. Молнии делали ее только мощнее. Стена
Севайин ничего для нее не значила. Это существо никогда не было живым,
следовательно, не могло и умереть.
Севайин категорически отказывалась соглашаться с этим. Тварь не
существует и никогда не существовала. У нее нет силы, чтобы причинить
вред Севайин и ее товарищам. Бестия потянулась к ней, стремясь зацепить ее
тенью когтя. Севайин отрицала ее существование.
Она ничего не почувствовала и ничего не увидела, потому что ничего и не
было.
Небо очистилось. Над Севайин пронеслась тень: то ли птица, то ли облако,
а может быть, всего лишь взмах ресниц. Севайин запустила пальцы в гриву
Брегалана. Жеребец заплясал на месте.
- Да, - сказала она.
Он подобрался, застыл на миг - и помчался во весь опор. Севайин
стремительно понеслась по свободному пространству между армиями, пылая
в лучах солнца. Один из лучников выпустил стрелу. Она, смеясь, поймала ее
и направила в небо. Стрела вспыхнула в полете, сгорела и пеплом рассыпа-
лась по земле.
Теперь все узнали Севайин. Вокруг послышались сначала робкие, затем все
более уверенные и громкие возгласы:
- Саревадин!
А кто-то из воинов Асаниана, сосчитав платья Хирела и заметив его
корону, вскричал:
- Асукирел!
И снова армии стояли друг против друга, разделенные широкой ничейной
полосой, на которой после ужасного поединка магических сил не осталось
ничего, кроме пепла и руин. Оказавшись в середине, Севайин остановилась,
Зхил'ари сомкнулись вокруг нее плотным кольцом. Хирел осадил свою
кобылу рядом с Брегаланом и вгляделся в лица соотечественников так же, как
она смотрела на своих. Гул голосов, выкрикивающих их имена, все
усиливался и усиливался и внезапно смолк.
Газхин объехал круг на своем пританцовывавшем, нервно фыркавшем
жеребце. Он остановился немного поодаль, и, когда зазвучал его мощный
зычный голос, установилась звенящая тишина.
- Перед вами стоят наследники обеих империй. Они повелевают вам
сложить оружие. Они приказывают вам прекратить вражду. Они говорят вам:
<Мы должны будем править, когда война закончится. Мы не хотим управлять
опустошенными владениями. Если вы по собственной воле не заключите мир,
мы вынудим вас к этому, так же как принудили армию прекратить бой>.
Еще никогда не звучало подобных слов на поле брани. Еще никогда
наследники двух великих королей не отказывались сражаться, и тем более
никогда еще они не прекращали битву при помощи колдовства. Это было
неслыханно, невообразимо. Это было страшнейшим предательством.
Севайин начала терять силы. Она уже с трудом удерживала невидимую
стену, Зхил'ари тоже ослабели. Хирел покачивался в седле. Хотя Красный
князь и вылечил его, он еще не вполне оправился от страшных ран. Сила уже
выходила из-под его контроля, посылая огненные стрелы в его мозг и тело.
<Мало-помалу, чрезвычайно осторожно Севайин ослабила напряжение
своей силы. Сделай она это слишком быстро - и все сошли бы с ума и
погибли. Слишком медленно - и магия испепелила бы Хирела. Он знал об
этом, потому что она знала. Страх, возраставший в его душе, истощал силу
Севайин, пожирал ее. Хирел безуспешно пытался справиться с собой.
Севайин не осмеливалась прикоснуться к нему. Он превратился в стеклянный
футляр, внутри которого бушевало пламя. Он мог разбиться вдребезги от
малейшего дуновения.
Наконец последние щупальца магии растаяли в воздухе. Ноги Севайин
подкашивались, и Хирел подхватил ее. Взметнувшийся сноп искр испугал их
обоих. Хирел в ужасе отпрянул, но это оказалось лишь прощальным
всплеском магической силы. Севайин сжала его руки и рассмеялась. Он
нахмурился.
- Я позорю своих предков.
- Конечно, позоришь. Ты совершаешь великое колдовство, вмешиваешься
в войну двух империй...
- И становлюсь трусом при малейшем затруднении, подвергая мою
возлюбленную смертельной опасности.
- Если бы ты не боялся, это было бы хуже позора, львенок. Тогда бы ты
был настоящим героическим глупцом.
Он гневно сверкнул на нее глазами. Севайин вспомнила об остальных и
обернулась к ним. Люди будто обезумели. Большинство жаждали крови.
Некоторые призывали к убийству императоров и возведению на престол их
наследников. Лишь очень немногие призывали к благоразумию. Битва
грозила разразиться снова, превратившись теперь в настоящий хаос, где
человек убивал бы человека, маг сошелся бы с магом, и никто не смог бы
обуздать озверевшую толпу.
Внезапно над полем разнесся мощный безмолвный призыв Севайин,
подобный реву и пламени, устрашающий, подавляющий и приковывающий к
ней все взгляды, разумы и силы. Она обращалась сразу ко всем:
<Вы, кто будет править этой пустыней, подойдите ко мне. Отвечайте мне>.
Она не видела императоров, которые были окружены стеной разъяренных
принцев и князей. Асанианцы и варьяни оказались на этот раз единодушны.
Они кричали об измене. Они страшились западни, приманкой в которой
считали наследников империй. Может быть, наследники все еще пленные
или вообще это не живые люди, а колдовское наваждение? Может быть, они
хотят заманить более крупных заложников, чем они сами? Или хотят
привести императоров к гибели?
Севайин едва заметно пошевелилась. Все ее тело испытывало боль, смятое
сокрушительной волной магии. Она тратила последние силы на то, чтобы
уверенно сидеть в седле, чтобы прямо держать голову и защищать свой
разум. Маги стремились проникнуть в него; их прикосновения причиняли
боль. Каждая новая стремительная и яростная атака усиливала эту боль, не
давая передышки, не оставляя надежды на облегчение.
Внезапно все прекратилось. По рядам варьяни пробежало белое пламя,
шеренги асанианских принцев дрогнули. С одной стороны вперед вырвался
Бешеный, навстречу ему выкатилась колесница Зиад-Илариоса, запряженная
парой золотистых кобыл.
Губы Севайин растянулись в недоброй улыбке. Оба императора выехали к
ним без сопровождения: с Мирейном был только Бешеный, колесницей Зиад-
Илариоса управлял возница. И тем не менее оба они были под защитой.
Мирейна охраняла его магическая сила. За спиной императора Асаниана
замерла в ожидании тысяча лучников, натянувших тетивы и нацеливших
стрелы.
Императоры двигались неторопливо и все-таки подъехали чересчур
быстро, Зхил'ари расступились перед ними.
