самого.
Хирел резко выдохнул.
- Я никогда не говорил, что хочу ограничить твою свободу. Тебе не
требуется носить покрывало, и я не собираюсь запирать тебя в гареме. Ты
можешь даже носить оружие, - с трудом выговорил он, - хотя из-за этого
придется изменить законы Асаниана.
- И все? - спросила она, нисколько не смягчившись.
- Разве этого недостаточно? - Хирел знал, что нет. Ее брови сдвинулись,
и он тоже сверкнул глазами. - Я не могу приковать себя к тебе одной. Это
противоестественно. Я мужчина, я создан для того, чтобы породить
множество сыновей. Мои желания сильны, они не терпят отлагательства и
должны выполняться. Женщина тоже создана для того, чтобы рожать много
сильных детей; ее страсти менее сильны, ее потребности слабее, ее дух
повелевает ей любить одного мужчину.
Девушка насмешливо улыбнулась.
- Вот она, мудрость младенца! Признаюсь, мне почти жаль лишать тебя
иллюзий. Но, увы, это иллюзия, и поколебать меня она не может. Либо
ограничь себя, Хирел, либо дай мне свободу.
- Значит, я должен буду воспитывать чужого сына как своего
собственного?
- Только если ты потребуешь от меня того же самого.
Он потряс головой.
- Ты доведешь меня до безумия.
Она даже не сочла нужным изобразить сожаление. Она просто ждала с
непреклонным видом. Она была не только самой прекрасной в мире
женщиной, но еще и самой упрямой, самой неразумной и сводящей с ума. И у
нее было самое великолепное приданое. Из всех мыслимых.
Оно не стоило той цены, которую она за него назначила. Но какую цену
пришлось заплатить ей самой, чтобы предложить его?
- В таком случае будь свободна, - выкрикнул Хирел. - Но не надейся,
что я признаю твоего ребенка.
- Даже если он будет твоим?
- Разве я смогу быть в этом уверен?
- Ты будешь в этом уверен, - сказала она. - Я обещаю тебе.
Она протянула руку, на которой пылало солнечное пламя. Хирел смотрел
на эту руку до тех пор, пока она не начала опускаться. Тогда он схватил ее.
Поднес к губам. Поцеловал.
- Госпожа, - сказал он, - что бы ни получилось из нашего рискованного
предприятия, но смерть от скуки мне не грозит.
Теперь она выглядела так, как подобает выглядеть девушке: глаза
потуплены, вид скромный и застенчивый. При этом она, без сомнения, с
трудом сдерживала победную улыбку. Хирел не в силах был даже негодовать.
Лицо Араноса оставалось непроницаемым.
ГЛАВА 20
Хирел предоставил магам заниматься устройством празднества, и они
прекрасно все организовали. Зал сверкал магическим светом: потолок был
усеян белыми и золотыми, голубыми и зелеными, красными и желтыми ис-
корками, похожими на драгоценные камни. На сером камне расцвели цветы и
обвились вокруг колонн, позади которых колыхались портьеры, вытканные
из света и тени, с изображениями, которые двигались и изменялись, стоило
лишь бросить на них взгляд.
Хирел стоял возле негаснущего огня в окружении магов, одетый, как и
полагается принцу в день свадьбы, в восемь белых одежд, усыпанных
бриллиантами. Маги из гильдии стояли по двое: каждый служитель света со
своим темным братом. Среди них был и Зха'дан, раскрашенный, увешанный
побрякушками, с волосами, заплетенными в косички; он своим роскошным
нарядом затмевал само пламя, Зха'дан послал Хирелу ослепительную улыбку,
на которую принц едва ответил.
Он взглянул на своего спутника. Аранос, неразлучный со своими жрецами,
у которых находился свиток брачного договора, занимал место почетного
сородича. Напротив них стояли князь Хан-Гилена и Орозия, а также магистр
гильдии. Они произнесли полагающиеся слова: ритуальный вызов и ритуаль-
ную уступку. Невесту они называли Саревадин. Странно было слышать это
имя в качестве женского. Можно было подумать, что императрица Элиан
специально выбрала это имя, чтобы оно подошло как сыну, так и дочери.
Хирел привел в порядок свои взбудораженные мысли. Договор оказался
чрезвычайно длинным и сложным. Но суть его оставалась простой.
Наследник Асаниана берет в жены наследницу Керувариона. Он дает ей
полную свободу, которую, в свою очередь, получает от нее. Когда он вступит
во владение наследством, он обязан разделить с ней свой трон; таким же
образом она обязана разделить с ним трон Керувариона. Их первенец
унаследует обе империи.
Поставив свою подпись там, где было указано, Хирел выпрямился - и
застыл.
По асанианским обычаям невеста не присутствовала на брачной
церемонии. После того как родственники невесты, исполнив положенный
ритуал, отдавали ее мужу, рабы отвозили ее в закрытых носилках в новый
дом. Там она праздновала свадьбу вместе с остальными женщинами гарема, в
то время как ее супруг делал то же самое в компании мужчин. Тогда, и только
тогда, ему позволялось увидеть ее: закутанную в покрывало, усыпанную
драгоценностями, окруженную богатым приданым.
Невеста принца Асаниана тоже надела покрывало - белую сияющую
накидку, наброшенную на блестящие волосы. Ее платье было сшито по
северной моде, возмутительной для асанианских глаз: несколько рядов юбок,
белых и золотых, широкий золотой пояс вокруг тонкой талии и расшитая
золотом блуза. Украшения из золота и изумрудов, достойные сокровищницы
любого правителя, унизывали ее запястья, сверкали на шее и на лбу, пока-
чивались в ушах и вплетались в волосы. Но всего этого было недостаточно,
чтобы прикрыть ее грудь. На ее сосках, так же как на губах и веках, блестел
золотой порошок.
Она взяла перо из окаменевших пальцев Хирела и написала свое имя рядом
с его подписью, сначала в соответствии с правилами Ста Царств, а затем -
по-асаниански. Хирелу пришлось прикусить губу, чтобы не опозориться,
засмеявшись в столь торжественный момент. Аранос побледнел. Даже князь
Орсан был несколько ошарашен ее появлением и ее самонадеянностью.
Наконец, совершив брачную церемонию по законам Асаниана, они предстали
перед князем и жрицей, чтобы совершить ритуал Керувариона. Орозия велела
принести жреческий обруч Саревана, взяла его в руки, подняла вверх и
пропела на незнакомом Хирелу языке длинный гимн, завершившийся высо-
ким вибрирующим звуком. Ее руки опустились. Она очень торжественно
надела обруч на шею Саревадин. Дочь Солнца пыталась слабо
сопротивляться. Но князь сурово одернул ее.
- Ты не должна отрекаться от своего призвания. Ты принцесса
Керувариона и продолжаешь оставаться жрицей Аварьяна. Так же, как это
делает твой отец. И как делали это другие королевы.
Тогда она покорно склонила голову, подчиняясь, но не чувствуя себя
униженной.
Хирел произнес слова, которые ему велели сказать, но стоило ему
закончить, как он забыл их. Это были только слова. А перед ним стояла
реальность. Рука, которую он держал, ничуть не теплее и не увереннее, чем
его собственная; голос, который что-то произносил, когда он молчал; глаза,
смелые и испуганные одновременно, и внезапное сияние улыбки. Он был
пойман. Околдован. И это он, принц, все подчинявший логике, обладающий
королевской волей!
Он едва притронулся к свадебному угощению. По ритуалу жених обязан
был что-нибудь съесть и выпить. Они пили из одного кубка и ели из одной
тарелки. Она ела и пила за них обоих.
Она зажигала все обращенные к ней взгляды. Даже холодный Аранос попал
в ее сети, ловил каждое ее слово и сникал, когда она отворачивалась от него.
Севайин, вот как все называли ее. Севайин Ис'кириен, Дважды Рожденная
Дочь Солнца.
Когда все кончилось, они остались наедине, запертые в комнате, где был
очаг, низкий столик с вином и сладостями и кровать, достаточно широкая,
чтобы на ней можно было устроить настоящую битву. Хирел не знал, куда
себя деть. Она, то есть Севайин (он должен был свыкнуться с этим именем),
несколько утратила свой хрупкий блеск. Она наполнила вином кубок и
протянула его Хирелу. Он отказался. Она задумчиво поиграла кубком,
сделала глоток, помедлила, отставила его в сторону.
- Ты знаешь, что это еще не все, - сказала она. - Остается самое
трудное. Надеюсь, ты не растерял своего мужества. Потому что, - голос ее
дрогнул, - потому что я не думаю, что у меня оно когда-либо было.
Она выглядела очень храброй, стоя здесь во всей своей красе и стараясь не
дрожать. Хирел доверился своему телу.
Оно велело ему подойти к ней и обнять. А может быть, это она обняла его.
Они прильнули друг к другу, словно дети. Тишину нарушила Севайин.
- Мне это снилось, - сказала она.
- И ты еще утверждаешь, что не обладаешь пророческим даром?
- Я не пророчица. Я просто сумасшедшая. - Севайин уверенно
засмеялась. - И в довершение всего теперь мне нет спасения. Придется
начать познавать высокие искусства.
- Я с восторгом обучу тебя им. - Хирел отстранил ее на длину вытянутой
руки. Она робко улыбнулась, и он ответил на улыбку. - Должен признаться,
что как любовник я опытнее с женщинами, а не с мужчинами. К тому же у
меня явная склонность к женщинам.
- А у меня... явная склонность... к тебе. Она подалась вперед и коснулась
губами его губ. Ее руки нашли застежки на его одежде. Это был свадебный
наряд, и он с легкостью соскользнул с Хирела. Штанов на нем не оказалось.
У Севайин захватило дух.
- Ты снова вырос, львенок.
- Как тебе повезло, - сказал он, - ведь никому не дано знать, когда в
тебе просыпается желание.
Она опустила глаза и тихо сказала:
- Это знаю я.
Он коснулся ее, и она затрепетала. То, что сказал Хирел, было не совсем
правдой. Ее грудь напряглась. Он освободил ее от всего лишнего: от одежды,
ожерелий, нагрудных украшений. Расстегнул ее пояс. Юбки, одна за другой,
упали на пол. Их было девять. Он оценил эту иронию.
Севайин сняла с себя другие украшения и струящуюся вуаль. Остался лишь
обруч да еще одна драгоценность - золотая цепочка вокруг ее бедер, тонкая
как волос, с изумрудной застежкой. Хирел протянул к ней руку.
- Нет, не сейчас, - засмеялась Севайин, задыхаясь. Ее сердце гулко
билось. - Это цепочка девственницы. И снимать ее нельзя, пока ты не
превратишь меня в женщину.
Она действительно была девственницей. А потом стала женщиной. Когда
Хирел пробил ее ворота, она громко закричала.
От боли. От ликования. Эти чувства пели в его душе, творя великую и
удивительную гармонию, симфонию соединившихся тел. Он парил, сливаясь
с этой гармоний.
А потом они оба ругнули без сил. Он положил голову ей на грудь. Она
вплела пальцы в его волосы. Биение их сердец мало-помалу замедлялось.
Щеки Севайин были влажными, но слезы, которые по ним текли, вовсе не
были слезами горя.
Рука Хирела блуждала по ее животу и бедрам и наконец наткнулась на
застежку цепочки. Золото соскользнуло на постель. Его пальцы продолжили
свой путь между ее бедер. Севайин вспыхнула, но слегка отстранилась от
него. Он уступил ее воле, и его рука замерла на ее бедре.
- Хирел, - сказала Севайин спустя какое-то время. Повернув голову, он
поцеловал ее грудь. - Хирел, где ты был, когда маги творили надо мной свое
дело?
Он поднял голову, недоумевая, почему она выбрала именно этот момент
для подобного вопроса. Но сразу же ответил ей:
- Я был заперт в комнате, и никто не пускал меня к тебе.
Она взглянула в его глаза.
- Где ты был. Хирел?
- Я же сказал тебе. Я... - Он осекся. Она прекрасно слышала его слова.
Однако ей хотелось знать больше. - Меня заперли, но я слышал твои крики.
А все утверждали, что стоит тишина.
- Действительно было тихо. Я молчала. Хирел.
- Но я слышал тебя, - продолжал настаивать он.
- Ты слышал... - Она нахмурилась. Будь прокляты эти ведьмы с их
загадками. На ее губах заиграла улыбка, но Севайин спрятала ее. - Ты
находился в моем разуме. Ты и маги. С тех пор ты находишься одновременно
внутри моего разума и снаружи.
- Но это же нелепость.
- Разве у тебя были когда-нибудь ночи любви лучше этой? Или
необычнее?
- У тебя к этому талант. И я опьянен тобой. Улыбка вновь расцвела на ее
лице.
- А я люблю тебя, мой гордый принц. Но с моей магической силой что-то
происходит. Я уже давно подозреваю это. Все началось, когда среди своей
боли я обнаружила тебя, и твое присутствие облегчило мои страдания. А
