этого>.
Красный князь выпрямился. Его руки взметнулись. В них собиралась сила.
Сареван закрыл глаза, глубоко и ровно дыша. Он все еще мог видеть.
Колдовское зрение. Они даровали ему это, возможно, полагая, что проявляют
милосердие. Но они забыли.. какой горькой будет эта ясность.
Мало-помалу его дыхание остановилось, а вместе с ним улетучился страх.
Этим выбором он обязан не своему языку и не своему безумию. Это
свершилось в глубине его души. Мир не знал подобного выбора, сделанного
ради великого дела, и вряд ли это еще когда-нибудь повторится.
<Аварьян, - взмолился Сареван, обращаясь к центру магической силы, -
возьми меня. Держи меня крепко>.
Свет переплетался с мраком. Песнопения сплавлялись с тишиной. Маг и
колдун объединились в совместном творении.
И в этом была красота. Справедливость. Равновесие. Совершенство. Сила,
способная изменять миры.
Он должен помнить. Он поклялся, что будет помнить даже после того, как
сила возьмет его. Он должен запомнить правду. Но и память покинула его.
Осталась только боль.
Часть третья
ХИРЕЛ УВЕРИАС
ГЛАВА 19
Хирел мог допустить, что колдуны схватили его и унесли из Кундри'джа.
Он с легкостью мог поверить, что стал заложником. Он даже находил
правдоподобным, что его тюремщики составляли заговор магов мира. Но
это...
Сначала они не желали сказать ему, что сделали с Сареваном. А потом он
услышал крики человека в смертельной агонии. Его тюремщики, двое
молодых магов, один в фиолетовом, другой в сером, утверждали, что ничего
не слышат, что все тихо. Ему не удалось переубедить их. Когда он рванулся к
двери, их сила захлестнула его волшебной петлей и сковала невидимыми
цепями.
Крики не ослабевали. Они разрывали ему сердце, лишали его рассудка.
Они доносились отовсюду и ниоткуда, эхом отдавались в его мозгу.
Пришла ночь. Стража сменилась. Теперь в комнате были мужчина и
женщина, старше и значительно сильнее прежних. Вместе с ними пришла
тишина. Они наслали на Хирела сон, а когда он сам пробудился, его ждала
холодная неиссякаемая ярость и то, что сами они называли правдой.
Она подползла к нему медленно и мягко. Слишком мягко. Сначала Хирел
узнал, что маги сотворили над Сареваном какое-то немыслимое колдовство.
Они надеялись, что это положит конец войне. И они убили его.
- Нет, - сказала женщина. - Он не мертв.
Он был хуже чем мертв. Хирел приказал отвести его к Саревану.
Удивительно, но они послушались и привели его в комнату с почти царским
убранством, странную для этой суровой цитадели. Они подвели Хирела к
кровати и позволили ему взглянуть. Темное гибкое тело; поток волос,
напоминавших расплавленную медь.
Тело. Разум Хирела сопротивлялся невозможному. Лжецы, все они лжецы.
Перед ним лежал незнакомец. И этот незнакомец был женщиной.
- Это Саревадин, - сказал маг в сером, не обращая внимания на ярость
Хирела.
Она была так же великолепна, как Сареван. Она была огнем и черным
деревом, силой и нежностью в едином сплаве. Прежний орлиный профиль
сгладился, и лицо ошеломляло правильностью черт и красотой.
Хирел повернулся к тюремщикам. Стража снова сменилась. Теперь в
комнате стояли самые высшие среди магов: князь из Хан-Гилена и магистр
гильдии магов. Он почти спокойно обратился к ним:
- Сделайте его таким, как прежде.
- Мы не можем, - сказал князь.
- Вы должны, - потребовал Хирел все еще негромко, но настойчиво.
- Это невозможно. - Магистр тяжело оперся на жезл, и не только потому,
что его ноги подкашивались от усталости. - Творение подобной магии таит
в себе опасность для жизни, даже если его пережить единожды. Второй раз
наверняка будет смертельным.
- И все же снимите чары, - упрямо настаивал Хирел. - Измените его
снова. Я приказываю вам.
- Нет.
Не имело значения, кто это сказал. Теперь Хирел чувствовал неизбежность.
И ненависть. Ненависть, такую же реальную, как этот профиль.
- Вы заплатите за это, - прошептал он. Он отвернул от них свое лицо и
свой разум. - Выйдите вон.
Они тут же повиновались. Хирел сидел холодный и застывший, ожидая с
нетерпением, достойным принца. Он ждал невероятно долго. Девушка, когда-
то бывшая Сареваном, спала. Иногда она шевелилась. Один раз с ее губ
сорвались какие-то слова. Ее голос звучал низко, но то, что этот голос
принадлежит женщине, не вызывало сомнений.
Наконец Хирел понял, что она проснулась, почувствовал это каждой
клеткой своей кожи. Он осторожно отодвинулся.
В течение долгого времени она не двигалась и не открывала глаз. На ее
лице ничего не отражалось. Когда ее веки разомкнулись, Хирел увидел
тусклые, затуманенные глаза. Очень медленно они прояснились. Ее руки
шарили поверх одеяла. Одна рука поднялась вверх. Девушка посмотрела на
нее, повернула ладонь. Там горело золото. Она сомкнула гибкие пальцы,
окидывая взглядом изящную и красиво вылепленную руку. Затем коснулась
бедра, подняла колено. Нахмурилась. Взглянула на свою ногу, не слишком
маленькую, но изящную и красивой формы.
Долгое время она не решалась взглянуть на свой живот. Колебалась, а
может быть, испытывала страх. Она ощупала лицо и шею. Пробежала
пальцами по волосам. Словно ненароком коснулась груди и торопливо
отдернула дрожащие пальцы. Нахмурилась еще сильнее. Сжала губы.
Наконец села, свирепо глядя на изменившиеся линии тела: высокие и крепкие
груди над узкой талией; нежную округлость бедер и то, что находилось в том
месте, где они смыкались; это было самым худшим. Она коснулась себя.
Казалось, никакое чудо не могло изменить это тело. Оно само было чудом,
изумлявшим и пугавшим своим совершенством. В этом теле не было и
намека на мужчину, которым оно когда-то было. Все скрывалось под этой
прекрасной оболочкой.
Девушка с неуклюжим изяществом встала, пробуя привести в равновесие
свое новое тело. Повела узкими плечами, качнула крепкими бедрами,
попыталась сделать первый, нетвердый шаг. Мало-помалу ее поступь
приобрела легкость, хотя в ней по-прежнему чувствовались усталость и
скованность.
На стене висел отполированный щит, служивший зеркалом. Она взглянула
в него, что потребовало от нее немалого мужества. Медленно повернулась,
намотала волосы на руку и посмотрела через плечо на свою спину,
отражающуюся в зеркале. Дотронулась до того места на плече, где когда-то
находился глубокий шрам. Он исчез. Ее новое тело было гладким, лишенным
каких бы то ни было изъянов.
Она стояла перед зеркалом и смотрела на свое лицо, касаясь рукой щеки.
- Я не безобразна, - удивленно произнесла она. Вздрогнув при звуке
своего голоса, вызывающе повторила: - Я... не... безобразна.
Хирел не успел понять, что двигается. Девушка обернулась, проворная как
кошка. Хирел задохнулся под силой ее взгляда. Ее глаза совсем не
изменились, они сверкали, словно черные бриллианты. Она оглядела его с
головы до ног и сказала:
- Ты выглядишь по-другому.
Хирел открыл рот от изумления. Смех вырвался из его груди; это, конечно,
было истерикой, и неверием, и чем-то удивительно напоминавшим
облегчение. Несколько мгновений она просто глядела на него и вдруг тоже
звонко и громко засмеялась, отдавая дань нелепости ситуации.
Они кончили смеяться и обнялись за плечи, не спуская друг с друга глаз.
Она была чуть-чуть выше его.
Внезапно она застыла в его руках, и Хирел отпустил ее. Она отстранилась.
Ее спина коснулась зеркала; она круто повернулась и принялась колотить по
полированному металлу и царапать его. Зеркало со звоном упало. Девушка,
дрожа, опустилась на пол, и облако блестящих волос окутало ее. Хирел
шагнул и дотронулся до нее.
Он ожидал, что она снова отпрянет, но она не шевельнулась. Он сел на пол
рядом с ней, не говоря ни слова. Девушка не обращала на него внимания, и
он погладил ее волосы. Ушко, обнаружившееся под яркими прядями, было
восхитительным. Он поцеловал его,
Она с яростной поспешностью отстранилась.
- Не смей жалеть меня!
- Я еще и не начинал этого делать, - сказал Хирел.
Его прямота заставила ее на мгновение замереть. Она отбросила волосы
назад.
- Пока еще не начинал. Вот именно. Должно быть, я внушаю тебе
отвращение. Я совершила нечто невероятное. Я, которая была повелителем
жизни, любимцем самой природы, я позволила превратить себя в это.
- В женщину редкостной смелости и красоты.
- Не лги мне, львенок. Я чувствую твой гнев. Ты думаешь, что меня
обманули или вынудили к этому силой. Ничего подобного. Никто не
заставлял меня делать это. Я сама сделала выбор. - Она вскочила на ноги. -
Посмотри на меня, Хирел. Посмотри на меня!
Хирел уже отдал дань красоте Саревана Ис'келиона. То, что он видел
теперь, было еще прекраснее: красота и необузданность, смешанные с
безрассудством отчаяния.
- Я действительно зол, - признался он. - Они не имели права требовать
этого от тебя. Не то что требовать, даже думать об этом не смели.
- Они ничего не требовали. Они даже пытались отговорить меня.
- Ну конечно, - с усмешкой сказал Хирел. - Они предупредили тебя об
опасности, говорили о мужестве и перечислили все менее ужасные решения.
Это был умный ход. Я восхищен.
- Только такое решение сулило надежду на успех. - Она стиснула
кулаки. - Для тебя это не должно иметь значения. Ты можешь жениться на
мне, лечь со мной в постель, зачать ребенка, который станет залогом
будущего мира, и вернуться к своим наложницам.
Хирел смотрел на нее. Она выглядела очень юной, что соответствовало ее
возрасту: с ее рождения не прошло и дня. Но Сареван Ис'келион по-прежнему
жил в ней. Он оставался в ее глазах, в манере держаться, в интонациях.
- Я должен жениться на тебе? - спросил Хирел. - Со мной никто этого
не обсуждал.
- Разве это необходимо? Для юноши с твоими навыками все должно быть
легко. От тебя не требуется любить меня. От тебя ждут только, что ты
подаришь мне сына.
Хирел нахмурился. Она напряглась. Он нахмурился еще сильнее,
проклиная себя и свое непокорное лицо. Все пошло наперекосяк. Он
попытался осторожно подобрать нужные слова.
- Ты слишком уверена в моих мыслях. Дитя Солнца. Как я могу
испытывать к тебе отвращение? Разве ты не стала еще прекраснее, чем
прежде? Может быть, я даже попробую заключить с тобой брак. В конце
концов, это логично.
- Конечно, логично. Иначе я никогда не сделала бы этого.
- Но мне хотелось бы, чтобы ты поговорила со мной прежде, чем отдаться
в руки магов.
В его голосе она не услышала сожаления. Она почувствовала лишь упрек,
который он хотел бы скрыть. Блеск ее глаз предупредил его; он взглянул ей в
лицо, привлек к себе и обнял так крепко, что невозможно было
сопротивляться. Она не была слабой, безвольной женщиной. Она была
сильной и гибкой, словно пантера или стальной клинок. Воспользовавшись
ее замешательством, Хирел страстно поцеловал ее. Вкус ее губ не изменился.
Он стал лишь чуть слаще, несмотря на ее сопротивление.
На какой-то момент она словно окаменела и вдруг с внезапностью,
испугавшей их обоих, воспламенилась. Ее руки обвились вокруг него, тело
изогнулось. Ее нежность превратилась в огонь.
Хирел рассмеялся, не в силах дышать. Она не стала смеяться вместе с ним.
В ее глазах он увидел неистовство и нежность одновременно, а еще нечто
похожее на легкое безумие.
- Леди, - сказал он. - Леди, я хотел этого, я мечтал об этом так долго,
так долго... О сияющая леди, мне кажется, я люблю тебя.
Нежность улетучилась; теперь ее переполняли гнев и ярость.
- Будь они прокляты, - прошептала она, - будь проклята их всесильная
магия.
Он набрал в грудь воздуха, чтобы ответить. Чтобы возразить. Но она ушла.
Хирел долго смотрел ей вслед. Вся она была как открытая рана, и боль
ждала ее, куда бы она ни повернулась. Боль поставила ее перед выбором;
боль сделала этот выбор и создала женщину из мужчины. Время излечит ее, а
он. Хирел, только мешает этому.
Он медленно вышел из комнаты и побрел куда глаза глядят. Когда у него
появился спутник, он ничуть не удивился, как не удивило его и то, кем
