оставались босыми. Закутав Хирела в свою накидку, она обняла его и
принялась согревать поцелуями.
- Я умею говорить с ними, - возбужденно сказала она. - С орлами. Они
бронзовые, ты заметил? Они не знают своих белых сородичей.
Хирел свирепо посмотрел на нее.
- Ты собираешься предстать перед дворами обеих империй в таком же
виде, как перед этими орлами?
Она проследила за направлением его взгляда.
- Моя грудь не привыкла к одежде.
- А ты хоть задумывалась почему?
Сказав это, принц покраснел. Она пожала плечами.
- Наверное, в этом нет ничего особенного. Может быть, у меня слишком
чувствительная кожа. А может, я просто еще не приспособилась, ведь другие
женщины привыкают к этому.
- Да, постепенно, - сказал Хирел. - Примерно дважды по девять циклов
Ясной Луны.
Воцарилось гробовое молчание. Севайин отстранилась, уселась на пятки и
взглянула на свое тело. Обхватив груди руками, она ощутила их тяжесть,
провела пальцами по едва заметной округлости живота. Заглянув внутрь себя,
она познала трепет новых чувств Хирела. Она подняла голову, и Хирел
прочел в ее глазах потрясение.
- Я беременна, - сказала она. - Я действительно беременна...
Она не могла поверить в то, что произошло с ней. Даже несмотря на то, что
знала. Даже несмотря на то, что вышла замуж за Хирела ради этого.
Ее охватила дрожь. Хирел раскрыл полы плаща и молча прижал Севайин к
себе. Ее разум был отгорожен и пуст. Как же изменился Хирел за столь
короткий срок: не чувствуя ее разума, он блуждал наугад, словно
пораженный слепотой. Когда они были в разлуке, он намного легче
переносил одиночество. Но когда ее тело было рядом, а разум закрыт...
Гнев вспыхнул в его душе, согревая его в порывах ледяного ветра. Значит,
вот какая жизнь предназначена ему! Быть калекой, когда ее нет рядом, и
чувствовать себя целым и невредимым только в ее объятиях. Жить ради
прикосновения ее руки и тосковать без этого прикосновения. Севайин
оттолкнула его.
- Я не хочу, - сказала она. Ее голос окреп. - Не желаю! Я хочу снова
оказаться в моем прежнем теле. Я хочу быть тем, кем была рождена.
Гнев Хирела превратился в ужас. Еще один шаг - и Севайин рухнет в
пропасть. Он видел, что она думает об этой возможности, стоя на самом краю
и сжав на груди руки, словно силясь разорвать ненавистную плоть,
превратившуюся в ее тюрьму.
Севайин резко взмахнула руками. Она смеялась, и это было страшно.
- И не только я одна, мой супруг. В этом-то вся суть. Теперь я знаю,
почему многие мужчины так ревностно следят за тем, чтобы их женщины
были заперты в клетках. Мы слабы. Мы хрупки. Мы неблагоразумны. Но мы
обладаем могуществом. Ибо без нас не было бы и вас. И без нашего согласия,
полученного по доброй воле или по принуждению, никто из вас не смог бы
похвастать сыном.
- Но ведь наше согласие тоже требуется, - сказал Хирел, делая
осторожный шаг вперед.
Севайин качнулась назад. Его сердце замерло. Она улыбнулась.
- Ну и согласие! Всего несколько мгновений удовольствия - и вы
свободны. А женщина страдает дважды по девять циклов Ясной Луны; ее
боль становится все сильнее, превращаясь в конце в смертную муку, и часто
приводит к смерти.
- Но не всегда. Намного чаще она оборачивается великой радостью.
- Может быть. - Севайин отбросила с лица непокорные рыжие пряди. -
Я уже пережила это однажды, Хирел, но тогда я могла найти спасение в моем
собственном теле. Я не перенесу это снова, не имея подобного выхода. Мне
не выдержать. Я была создана для охоты, для битвы, для встречи со смертью
от острого клинка или ядовитых зубов - короче, для мужской доблести. А не
для этого.
- Я никогда не замечал в тебе трусости.
- Да, мне страшно. Ведь я женщина. - Она наклонилась к нему. -А
ты- храбрый и доблестный принц. Вот и вынашивай этого ребенка.
- Я не могу.
- О, разумеется. Ты избегаешь даже мысли об этом.
- Севайин...
- Севайин! - с издевкой повторила она. - Севайин, которая когда-то
была Саревадином. Теперь былая красота уничтожена, и приходится
смотреть в лицо суровой реальности. Эта игра прекрасно началась. Я
получила тело, о котором страстно мечтало мое прежнее <я>; я смогла
наконец стать твоей возлюбленной; во мне неожиданно возродилась моя
волшебная сила. Тебе не кажется, что я достаточно заплатила за все это? Не
пора ли мне остановиться и снова стать тем, кем я была прежде? Я даже могу
без страха думать о войне. Все, что я делала, не смогло отсрочить ее, не то
что прекратить.
- Ты хочешь покинуть меня, Вайин?
Она наконец отскочила от края и бросилась на Хирела. Он опрокинулся на
спину. Она неистовствовала, она смеялась; она упала на камни рядом с ним,
прижав кулаки к глазам и размазывая слезы.
- Наверное, ты презираешь меня.
Хирел нежно взял ее за руки, отвел их от лица и прижал к своей груди.
- Я люблю тебя.
- Одному богу известно почему.
- Да.
Он поцеловал ее в соленые от слез губы. Она отдернула голову.
- Таким ты мне нравишься больше. Со мной ты становишься свободнее.
- Это оттого, что ты свободнее со мной.
- Не я, а мое тело, в котором я заключена.
- Но ведь тело принадлежит тебе так же, как и разум.
- Разве ты не понимаешь? - Севайин взглянула ему в глаза. - Ты
любишь меня, потому что таково предначертание магов. Я хочу тебя, потому
что они наложили то же самое заклятие и на мое тело.
- Ни один маг на свете не способен заставить человека любить, - сказал
Хирел. - Мое тело тянулось к тебе с момента нашей первой встречи, когда я
увидел твое разбойничье лицо и ужаснулся твоей необычайной наглости. А
некоторое время спустя ты завладела и моим сердцем. - Севайин
усмехнулась. Он спокойно и твердо взглянул на нее. - Да, я отдал тебе свое
сердце. Не умаляй моего дара.
- Ты безнадежен. - Она высвободила руки и сомкнула их у него за
спиной. - Нам обоим необходимо уладить дела с магами.
- Верно, - сказал Хирел. - Только обещай мне, Вайин, что не начнешь
этого без меня.
Севайин заколебалась. Хирел настойчиво смотрел на нее. Наконец она
медленно произнесла:
- Если смогу.
- Сможешь.
Она сжала губы и ничего не сказала. Хирел поднял ее на ноги.
- Давай возвращаться в нашу тюрьму. - Нам уже приходилось иметь
дело с оковами, правда?
Она повела его вниз с вершины, цепкая, как горная кошка, и бесстрашная,
как умалишенный. Ей посчастливилось, что Хирел любил ее до безумия. Будь
по-другому, он всем сердцем возненавидел бы ее за то, что она сумела
одержать над ним верх.
ГЛАВА 21
Стены главного зала иногда казались голым камнем, иногда были затянуты
гобеленами, иногда становились окнами в чужие миры. Миры очень
странные или до странности знакомые; миры, которые были адом, и миры,
стремительно летящие в глубины сверкающей пустоты. Но ни один из них не
был миром Хирела, в том числе и тот, что раскинулся под этим сверкающим
безлунным небом.
Севайин училась изменять миры, вызывать новые видения и воскрешать
старые. Это помогало ей убить время и питало ее силу. Это отвлекало ее от
более опасных предприятий: лазания по горам, управления облаками или
поединков с магами на мечах, на шестах или врукопашную.
Однажды солнечным холодным днем, похожим на все остальные, Хирел
нашел ее созерцающей какой-то мирный уголок: яркую зелень, цветы,
пестрых птичек и водопад. Ее глаза были полны нежности.
Хирел опустился рядом с ней на корточки. Севайин пришлось расстаться
со своими мужскими штанами, без которых она сама себе казалась голой.
Вместо них она надела платье цвета утренней зари, оттенявшее ее темную
кожу и подчеркивавшее ее формы. Она утверждала, что стала неуклюжей, но
на самом деле не потеряла своей грации, которая просто приобрела другое
качество: из пантеры-охотницы она превратилась в царицу диких юл-котов,
ожидающую потомства.
Рука Хирела скользнула по ее округлившемуся животу. Он ощутил
приветственные толчки и рассмеялся, потрясенный этим чудом.
- Наш малыш узнаёт своего отца.
- А что, если это не он, а она? Ты откажешься от нее?
- Я ее страшно избалую.
Хирел коснулся легким поцелуем краешка губ Севайин. Она не
отстранилась, но Хирел почувствовал, что она слишком озабочена, чтобы
испытывать желание. Она сказала:
- Они будут прятать нас здесь в течение всех восемнадцати циклов Луны,
если, конечно, смогут. А потом воспользуются нашим ребенком в своих
целях.
- Это только их мечты, - спокойно сказал Хирел.
Он старался не думать о том, что чуть больше половины этого срока,
проведенного здесь, подвели его близко к опасной черте. А они с Севайин
должны были сломаться. Она обожгла его взглядом.
- Ты еще не слышал последние новости? Мой отец вернулся к прежним
разбойничьим штукам: то он как ураган проносится через весь восточный
Асаниан, тесня войска твоей империи; то делает вид, что отступает, и его
преследователи попадают прямо в середину армии; то он просто завоевывает
территории, потому что само его имя вызывает ужас. И, представь себе,
счастливый случай всегда помогает ему скрыться от воинов твоего отца.
Послам Зиад-Илариоса пришлось очень постараться, прежде чем им удалось
наконец найти его. Солнцерожденный заставил их прождать несколько дней,
пока он принимал капитуляцию одного из баронов, давал отдых своим людям
и делал набег на крепость, которая не желала сдаваться. Когда он все-таки
соблаговолил принять своих гостей, то даже не выслушал их. Он отказался от
предложенного союза.
<Мой сын в безопасном месте, где никто не осмелится тронуть его, -
сказал он. - И я подарю ему весь мир>.
Хирел молчал, но не потому, что был удивлен. Это боль его лишала дара
речи. Боль Севайин. Ее мука превратилась в гнев.
- И вот тогда, - продолжала она, задыхаясь, - он начал настоящее
завоевание Асаниана. Все, что было раньше, оказалось лишь прелюдией. С
гор хлынули армии северян. Равнины Ансаваара затопили армии южан. Зиад-
Илариос окружен, и они теснят его все дальше и дальше, продвигаясь к
столице.
- Но ведь сейчас зима, даже здесь. Пойдут дожди...
- Не пойдут. Небесами правит Аварьян. Маги говорят, что мой отец
причастен к этому. Его мастера погоды сильнее мастеров Зиад-Илариоса, да и
сама земля является его союзником. - Она поднялась на ноги. - А мы
сидим здесь, покрываемся плесенью.
- Мы растим нашего наследника.
- Наследника чего? В одном мой отец поступил мудро: он почти не
использовал свою силу после того, как прогнал с неба несколько туч, чтобы
они пролились дождем за пределами Асаниана. Ему достаточно его армий и
его полководческого искусства, которое способно поддерживать единодушие
не только в пределах всей империи. Но зато твой отец дал волю своим магам,
большинство из которых - черные колдуны, злобные и полные ненависти к
сыну Солнца. Даже сейчас их магистру с трудом удается сдерживать их. Пал
город Имурьяз, погибли все его жители; стяг Аварьяна реет над пустотой. И
это только начало.
Хирел знал Имурьяз. Его называли Городом Пряностей, потому что в этом
месте, где сливались в Великий Поток горный Ороз'уан и бегущий из
пустыни Анз'уан, соединялись три великие южные дороги. Рынок этого
города был воротами в край пряностей, объединявшими юг и запад.
Относительно Имурьяза был заключен договор: никто не имел права вести
войну в самом городе и вокруг него, здесь запрещались всяческие распри.
Этот город находился ужасающе близко от Кундри'дж-Асана.
- Стерт с лица земли, - сказала Севайин, - раздавлен столкновением
сил. И я склонна предположить, что один или два мага причастны к его
разрушению.
Хирел вскочил на ноги и обошел зал, шагая все быстрее и быстрее. Он в
западне. Запертый и беспомощный, он сидит здесь, пока рушатся города и
варвары уничтожают плоды тысячелетних трудов. Варвары с обеих сторон и
маги, извечные маги. Даже его отец сбросил сословные путы и встал на
защиту своей империи, заняв место, где должен бы находиться Хирел. Но
Хирел не смог занять это место, потому что кучка предателей держит его в
