Бабу с тибетской богиней бессмертия Гуаньинь.
О том, что она есть лишь форма выражения извечной сути бодхисатвы
Авапокитешвары, мы уже говорили, а теперь вспомним о любопытной детали в
записках Герберштейна. Рассказывая о Золотой Бабе, он сообщал: "...этот
идол есть статуя, представляющая старуху, которая держит сына в утробе, и
что там уже снова виден другой ребенок, который, говорят, ее внук".
Деталь поистине замечательная, поскольку точно такую же мы находим в
изваянии Авалокитешвары, находящемся в одном из храмов Лхасы. Его создание
относится к 650 г. н.э., когда во внутрь этой бирюзовой скульптуры была
вставлена сандаловая статуэтка того же божества. Но, как говорит предание,
царю, по чьему приказу был выстроен храм, сделанного показалось мало, а
потому он вместе с двумя любимыми женами проник внутрь изваяния
Авалокитешвары и чудесным образом навеки слился с ним.
Интересно писал по этому поводу знаток наших древностей, поэт Сергей
Марков: "Если Золотая Баба по своему происхождению как-то связана с
Гуаньинь, то пребывание мнимого "ребенка" в ее утробе в особом объяснении
не нуждается. Изучение буддийских статуй подтвердило, что изваяния зачастую
содержали в себе идолов меньших размеров. Попади северный истукан под
беспощадную секиру Стефана Пермского - и из недр Золотой Бабы, возможно,
выпал бы ее двойник, малая Баба с крошечным ребенком на руках..."
И еще одно совпадение, и снова связанное с текстом Герберштейна. Помните,
он упоминал о каких-то инструментах, установленных то ли в самой Золотой
Бабе, то ли рядом с ней и издающих трубные звуки? Оказывается, аналог этому
имеется и в Тибете, и опять-таки в храме, где установлена статуя Гуаньинь.
Когда перед ней происходило богослужение, обязательно трубили в трубу,
сделанную из белой раковины, называемой дун-кар. Такие раковины тогда можно
было перечесть по пальцам, ибо, в отличие от обыкновенных, они завиты по
часовой стрелке. Это делает их чрезвычайно редкими и очень дорогими -
тибетцы приравнивали дун-кары по стоимости к алмазам.
Как, каким путем буддийское божество (если поставить знак равенства между
Золотой Бабой и Гуаньинь) могло проникнуть из Тибета в низовья Оби и даже
на Ямал?
Сто с лишним лет назад знаток русского Севера М.К.Сидоров доказал, что
такие пути имелись. Он лично обследовал некоторые из них и пришел к выводу:
добраться из Тибета до устья Оби можно было по рекам, которые приводили к
озеру Зайсан, где находилась караванная стоянка купцов из Восточного
Туркестана и Китая. Именно по этому маршруту тибетская богиня Гуаньинь и
могла попасть в земли нынешних хантов и манси, то есть к тем остякам и
вогулам, которые так упорно скрывали Золотую Богиню от казаков Ермака.
P.S. Попытки разгадать тайны Золотой Бабы продолжаются и в наши дни. Одну
из них предпринял житель г.Никель, что в Мурманской области, Николай
Андреевич Зайцев. С его версией я познакомился лет пять назад, когда
работал в издательстве "Мысль" составителем ежегодника "На суше и на море".
Зайцев был нашим постоянным автором и однажды прислал очень любопытный
материал, касающийся Золотой Бабы. Очерк планировалось напечатать в 1993
г., но "перестройщики" развалили ежегодник (основанный, кстати, нашими
выдающимися фантастами и учеными - Иваном Ефремовым и Александром
Казанцевым), и его материалы остались невостребованными. И вот, пользуясь
случаем, я хочу вкратце сказать об его гипотезе и надеюсь, что он не
предъявит мне никаких претензий по этому поводу.
Суть дела: изучая мифы якутского народа (олонхо), Николай Зайцев пришел к
выводу, что одно из главных лиц якутского языческого пантеона, Дьес Эмигет,
или Медная Идолица, поразительно напоминает нашу Золотую Бабу. Проследив
путь, пройденный героем эпоса Нюргуном Боотуром, и "привязав" его к
современной карте, он с удивлением обнаружил, что "резиденция" Дьес Эмигет
находилась, оказывается, на Северном Урале, а если точнее - на западном
берегу Обской губы!
Два похожих идола в одном и том же краю? Так не бывает, и Николай Зайцев
делает смелое предположение: Золотая Баба и Дьес Эмигет - это, скорее
всего, одно и то же божество. А затем идет еще дальше, выдвигая совершенно
оригинальную версию о внешнем облике Золотой Бабы. Он полагает, что она
представляла из себя... колокол.
К сожалению, из-за нехватки места мы не можем привести здесь все его
выкладки и рассуждения, а потому просто знакомим читателей с еще одной
точкой зрения о Золотой Бабе.
P.P.S. Последние сведения о Золотой Бабе получены летом 1990 г Их
доставила этнографическая экспедиция Института мировой литературы РАН,
побывавшая в Ханты-Мансийском автономном округе. Там и по сию пору живет
небольшое количество так называемых казымских (северных) хантов, и, по
местным преданиям, именно их род отвечал за ее неприкосновенность.
Но в 1933 г. до этих краев докатились волны раскулачивания, а поскольку
казымские ханты считались зажиточными, да к тому же являлись хранителями
идола, органы НКВД арестовали казымского шамана и выведали у него путь к
святилищу.
Однако ханты, защищая его, оказали работникам спецслужб вооруженное
сопротивление. Погибло четверо чекистов. Репрессии последовали
незамедлительно: практически все взрослые мужчины клана были уничтожены, а
дети, старики и женщины вымерли за зиму, поскольку ходить на охоту и
добывать пропитание было не с чем - ружья племени спецслужбы конфисковали.
Оставшиеся в живых казымские ханты и до сих пор с неохотой рассказывают о
событиях тех лет и просят не называть их фамилии. Что же касается Золотой
Бабы, хранившейся в святилище, то она исчезла. Весьма вероятно (если она
была золотой), что ее переплавили. Однако членов экспедиции удивила одна
деталь: в краеведческом музее Ханты-Мансийска они увидели много прекрасно
сохранившихся вещей, на которые не имелось паспорта. Выяснилось, что вещи
поступили из хранилища местного управления КГБ. В связи с этим возникает
последний вопрос: если Золотая Баба была не золотая, не пребывает ли она и
ныне в каком-нибудь спецхране?..
(c) Техника-молодежи N 11/97
Клуб Любителей Фантастики
Владимир ЕГОРОВ, Дмитрий ГАВРИЛОВ
Владимир Александрович Егоров родился в 1969 году в Москве. Учился в
Московском институте точной химической технологии, работает в одной из
финансовых компаний. Читателям "ТМ" известен по опубликованному в № 4 за
этот год рассказу "Случайник и Гав".
Дмитрий Анатольевич Гаврилов на год старше своего соавтора. Тоже москвич.
Закончил Московский химико-технологический институт, занимается
разработками в области виртуальной реальности. В "ТМ" печается впервые.
ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА ДЕДУШКИ БУБЛИКА
Мальчишки дразнили его: "Дедушка Бублик!"
Пожалуй, он действительно был самым старым в нашем Индрино, и жил здесь
еще с тех времен, когда на месте поселка стояла деревня. Баба Дуня, тоже
старая, как окрестные болота, утверждала, что она была еще совсем маленькой
девочкой, а дедушка Бублик уже тогда работал кузнецом. Дескать, и в то
допотопное время он выглядел точно так же, как и сейчас.
Но поскольку старушка при этом сказывала, что видала в Лукошковом озере
огромного змея с лягушачьей головой и скачущих по радуге перед ее окошком
лихих наездниц на златогривых конях - слова бабы Дуни никто всерьез не
принимал.
Тем более, что внешне дедушка Бублик совсем не выглядел развалиной. Хотя
в его бороде и серебрилась проседь, ничто не могло скрыть ее первоначальный
огненно-рыжий цвет - такой же, как у его шевелюры, тоже словно запорошенной
снегом, но по-прежнему густой. И ходил он по поселку довольно бодро, редко
когда появляясь с суковатой дубовой клюкой в руке. И покосившуюся кузницу,
служившую ему домом, ухитрялся один поддерживать в жилом состоянии, да еще
и работал в ней, превосходно управляясь без помощника.
Но все-таки веяло от него даже не стариной, а какой-то ветхозаветной
древностью, как от ледниковых валунов, нет-нет да и попадающихся среди
бескрайних карельских болот. А вот родни у дедушки Бублика вовсе не
наблюдалось. Да и нелюдим он был, молчун и отшельник. Спросишь чего -
ответит, особенно если вопрос по делу. А чтобы первым заговорить, этого за
ним не водилось. Случалось, неделями из своей берлоги не вылезал, только
дым над крышей и редкие глухие удары большого молота вселяли уверенность в
том, что он не помер, а колдует над каким-то особенно трудным изделием.
Дети разработчиков, подчистую срывших за два десятка лет половину
Смоляной горы, обзывали деда колдуном, лешим и еще более обидными словами.
Отцы, правда, их за это по головке не гладили, ибо случись какая поломка в
технике, шли первым делом не в контору, где нужную деталь полгода будут
выписывать, а все к тому же Бублику, который самую сложную железяку мог
отковать за день-другой, редко больший срок испрашивал. И замечено было,
что уж его-то работа ни поломки, ни сносу не ведала, хотя ковал он из того,
что в каждом горнорудном поселке завсегда на дороге валяется, - из рельсов,
обрезков труб и прочего металлолома.
Только я его никакими обидными словами не дразнил. Хватало, на мой
взгляд, и того, что по имени никто в поселке его не называл - даже
взрослые. Все Бублик да Бублик. Хотя откликался дед без обиды, привык,
должно быть. Да и на что обижаться, ведь настоящего-то его имени многие и
не ведали. Что же касается прозвища... В особом пристрастии к бубликам
кузнец никогда и никем замечен не был.
Впрочем, однажды та же бабка Дуня поведала мне под большим секретом
истинное имя коваля, которое подглядела в листе у старосты еще в
шестнадцатом году, когда производили перепись населения,- Илья Четвергов.
Правда, после ее россказней о змее... сами понимаете. Хотя именно в
четверг, как ни странно, случилась эта удивительная история... Но расскажу
обо всем попорядку.
Как-то раз, уже в выпускном классе, подвыпивший Мишка Малинин, первый
драчун, двоечник и вообще король школы, на последнем уроке заявил классу,
пародируя завуча:
- Отныне будем дедку-Бублика звать старик-Баранка. Кто "за"?
Ребята, смеясь, подняли руки. Шутка понравилась, к тому же Мишка мог с
куража все повернуть всерьез, ища повод для драки. Только я молча продолжал
собирать учебники.
- А ты что, против коллектива?! - театрально изумился Мишка, подходя к
моей парте и сметая книжки на пол.
- У него, между прочим, все-таки фамилия есть!
- И какая же? - осведомился Малинин, усаживаясь, как пахан, против меня.
- Четвергов, например!
- А ты, надо полагать, в Пятницы к Бублику записался? - при этих Мишкиных
словах класс взорвался хохотом.
- Ой, держите меня! Ой, не могу! Щас помру! - выл низенький чубатый
Витек, состоявший при Шерхане Мишке в ранге шакала Табаки.
- А я предлагаю отныне звать тебя не Косолапым, а Кривоногим, понял? - в
наступившей тишине проговорил я, дивясь собственной отваге.
Мишка терпеть не мог, когда его называли Косолапым, поскольку для этого
имелись основания посерьезней имени, а уж Кривоногого не спустил бы даже
стройбатовцам, таким же, как и он, "качкам". К ним, бывало, приводил за
водку девок, там же проигрывал свои, а затем и чужие деньги "в очко"...
Короче, отделал он меня тогда прямо в школе до потери сознания...
Очнулся я от холодного прикосновения ко лбу. Тело казалось чужим, тяжелым
и непослушным. Вокруг было темно, и я попытался протереть руками глаза.
- Лежи-лежи, горе-берсерк! - остановил меня знакомый бас.
- Мне надо... домой... - с трудом произнес я, пытаясь сообразить, каким
макаром занесло меня в кузницу.
- С такой рожей тебя мать родная не признает, - авторитетно заявил
дедушка Бублик и оставил меня одного, хлопнув входной дверью.
Я провалялся у него всю ночь. Чудесным образом к следующему утру ужасные
отеки спали. К счастью, Мишка мне ничего не сломал.
- Ну, держись, Кривоногий! Убью! Изувечу! - зло бормотал я, рассматривая
в зеркало свое лицо, покрытое желто-зелеными пятнами.
