гризли, Вайоминге. Эти "яйцеголовые" наняли меня, поскольку я считался
неплохим охотником. Меня так и звали - Великий Красный Охотник. Между
прочим, "яйцеголовые" считали меня чистым шошоном, поскольку мой отец
был представителем индейцев резервации Уинд-Ривер. Я захватил
шестизарядный револьвер "смит-вессон" сорок четвертого калибра, а также
свой любимый карабин "везербай-магнум" тридцать восьмого калибра,
способный мгновенно уложить слона. И мы действительно напоролись на
медведя гризли. Это случилось на второй день. Медведь ринулся прямо на
меня. Я быстро прицелился и первым же выстрелом поразил его прямо в
сердце. Все это видели. Мой выстрел был великолепен. Никто не
сомневался, что медведь уже мертв. Я также был в этом уверен. Но медведь
думал иначе. Спустя десять секунд, когда я приблизился, медведь сломал
мой "везербай" как спичку. Деревом, на которое я успел взобраться,
оказалась дрожащая осина. Я дрожал тоже. Медведь со смертельной раной в
груди молниеносно поднялся во весь рост, и его горячее дыхание обожгло
мою задницу. Каким-то чудом я успел сорвать с пояса револьвер сорок
четвертого калибра и разрядить всю обойму прямо в распахнутую медвежью
пасть, доконав зверя окончательно. Но и на этот раз прежде, чем умереть,
медведь успел одарить меня злобным взглядом, ударить лапой и сорвать
торговую марку с моих джинсов "ливайс". Лишь после этого он успокоился
навсегда. С тех пор индейцы стали меня называть Медвежьей Лапой.
Я терпеливо ждал пока Мак-Кэйб придет в себя, но он продолжал:
- Почему ты, проклятый метис, строишь из себя чистокровного индейца?!
Я рос в четырех милях от резервации Торчащая Скала! - адмирал Мак-Кэйб
ударил себя в грудь. - Я рос вместе с настоящими индейцами лакота -
великим племенем сиу! Это тебе не какие-нибудь поганые диггеры <Диггеры
(буквально - копатели) - племя индейцев-вегетарианцев в Северной
Калифорнии, питающихся кореньями.>!.. - Мак-Кэйб неожиданно заткнулся,
придвинул свою разъяренную физиономию еще ближе к моей и перешел на
змеиный шепот: - Только пять человек в мире знают о нашей операции и о
том, что ты должен сделать: Президент Соединенных Штатов Ричард Никсон,
госсекретарь Лейард, командор Сэмпсон, шеф британской разведки сэр
Джулиан Кииз и я! Я вытянулся по стойке смирно.
- Я должен стать вшивым шпионом, сэр?
- Это как минимум.
- А как максимум? - не сводил я с адмирала преданного взгляда.
- Подсадкой! - глубокомысленно изрек Мак-Кэйб.
Я моментально сник. Очевидно, мой взгляд стал слишком грустным,
потому что адмирал несколько смягчился, проворчал "Ну хорошо", осторожно
положил передо мной на стол свой кейс, щелкнул его замком и вынул черную
кожаную папку на "молнии". Из папки Мак-Кэйб достал аккуратный
пластиковый пакет, в котором находилась изящная карточка
кроваво-красного цвета и несколько писем в придачу. Осторожно взяв
кредитку, адмирал передал ее мне. Это была обычная карточка, ничем не
выделяющаяся из ряда других современных кредитных карточек, таких как
"Америкэн Экспресс" или "Карт-Бланш". Карточка поражала лишь своим
огненно-алым цветом и аккуратным отверстием посредине в форме замочной
скважины. Слева виднелись цифры, очевидно, какой-то код: 085-10-6195. С
правой же стороны выделялась короткая надпись, гласившая: "Годен до
смерти". И больше никаких инструкций или комментариев. Я медленно поднес
карточку к своему лицу и посмотрел на адмирала сквозь отверстие в форме
замочной скважины.
- Кредитка клуба "Замочная скважина"?
- Называй как хочешь.
- Доступные девочки, дешевый ликер и знойные ночи?
- Отнюдь! - прорычал адмирал. - Кредитка проигравших, мой мальчик.
Это кредитка одного из лучших агентов Центрального разведывательного
управления. Парня звали Дэн Галлахер. Тебе и не снилось так стрелять,
как он. Он был проворнее тебя. Он мог без труда переиграть тебя в любом
деле. Если бы остался жив, конечно.
Адмирал Мак-Кэйб достал из пластикового пакета письмо и протянул мне.
- Прочти внимательно. С этого все и началось.
Я с трепетом взял письмо.
Глава 4
"Дорогой Бэзил, - прочел я первые слова, написанные четким, ровным
почерком. - Я в третий раз наблюдал удивительный квадратный закат. Это
явление застало меня в пустыне, к западу от моего теперешнего привала,
именуемого Тимбукту <Тимбукту (Томбукту) (Timbuctoo, Tombouctou) - город
в Мали на реке Нигер. Узел транссахарских путей.>. Ты, наверное, хочешь
знать, что понадобилось мне в этом захолустье? Я снимаю, как тебе
известно, ряд репортажей для телевидения под общим названием
"Восемьдесят путей вокруг света" и надеюсь стать первым Филисом Фоггом,
показавшим настоящий Тимбукту на телеэкране. Ведь Тимбукту - это самое
гиблое место, где не было ничего, кроме одногорбых верблюдов и туристов
из Красного Китая и где с недавних пор стали происходить потрясающие
вещи..."
Так писал американский телевизионный продюсер Уильям Доремю из
Голливуда, телебродяга и многоженец.
"...Что такое квадратный закат? - продолжал я читать письмо. -
Попробую описать его, Бэзз. На западных просторах Сахары, что по-арабски
значит пустота, солнечный закат часто принимает самые уродливые формы.
На закате, когда солнце висит над горизонтом, оно заволакивается
мельчайшими частицами пыли, клубящимися облаками, целым морем мельчайших
эргов. Иногда тени становятся настолько плотными, что совершенно
обезображивают первозданную округлость солнечного диска и делают его
похожим на эвклидов квадрат. Благодаря преломлению солнечных лучей в
мириадах влажных частиц, скопляющихся за облаками песчаной пыли,
возникает, так называемый, призматический эффект, и колоссальные вспышки
зеленого дьявольского огня полыхают на всем небосклоне! Поверь мне, я
говорю истинную правду! Затем квадратное солнце медленно опускается за
линию горизонта, окрашивая небесную сферу всеми цветами радуги!"
Дальше Доремю писал, что квадратное солнце явилось роковым знамением,
ибо в ту страшную ночь старый плут Ибн-Фейзал Коум стал очевидцем смерти
Дэна Галлахера.
Ибн-Фейзал Коум не был ни берберским крестьянином, ни бедуинским
воином. Он был марокканским купцом, торговавшим солью, верблюдами и
рабами. С этой целью он дважды в год уходил из Марракеша и через южный
Алжир мимо Тиндуфа направлялся в Заир, где находились соляные копи.
Здесь Коум грузил соль на верблюдов, которые продавались на рынке вместе
с солью, шел дальше на юг через Тимбукту в сторону Ганы и Нигерии,
продавал там свой товар и возвращался в Марракеш. По ходу дела Ибн-Коум
похищал бродячих негров и юных негритянок, которые затем продавались на
подпольном аукционе в Алжире. Это было весьма прибыльное дело, хотя и
связанное с огромным риском.
В тот роковой вечер квадратного заката Ибн-Коум устроил привал в
пустыне, в двадцати милях к северо-западу от Тимбукту. Глухой ночью
Ибн-Коум проснулся от жуткого, рассекающего небо свиста. Взглянув вверх,
Коум увидел спортивный самолет, освещенный луной. С выключенными
моторами самолет планировал прямо на него. При свете луны Коум заметил,
что самолет был необычного алого цвета, но бортовые номера не различил.
Вдруг Ибн-Коум увидел как распахнулся люк и из самолета выбросили
человека. Тот был еще жив. С воплем отчаяния человек врезался в песок, и
огромный клуб пыли скрыл несчастного. Ибн-Коум в ужасе замер на месте.
Когда самолет, взревев двигателями, резко накренился влево, Ибн-Коум
пришел в себя и побежал к месту падения жертвы. Самолет сделал полный
круг и снова оказался на прежнем месте. Услышав автоматные очереди и
увидев вокруг себя фонтанчики вздымающейся пыли, Ибн-Коум машинально
отскочил в сторону и притворился мертвым. Самолет вышел из пике, набрал
высоту и взял курс на юг в Нигерию, в направлении Лагоса. Ибн-Коум не
смел пошелохнуться, пока самолет не исчез из виду. Дрожа от страха,
работорговец все же нашел в себе силы осмотреть труп, вполне сознавая,
что убийцы могут вернуться снова. Труп оказался наполовину погруженным в
мягкий слой песчаной пыли, а пара ботинок валялись в стороне. Обыскав
покойника, Коум не нашел ничего интересного ни в карманах пиджака, ни в
карманах брюк. Безуспешно обшарив труп еще раз, Ибн-Коум раздосадованно
стал отряхиваться. И вдруг заметил, что из-под стельки правого разбитого
при ударе о песок ботинка, валяющегося в стороне, выглядывает аккуратная
кроваво-красная карточка с изящным отверстием посредине в виде замочной
скважины. Ибн-Коум торопливо сунул кредитку в карман, обнажил свой
богато инкрустированный серебряный кинжал и ловким движением отделил
подошву левого ботинка мертвеца. Здесь была спрятана еще одна карточка,
из которой следовало, что покойный - Дэн Галлахер из Лос-Анджелеса, штат
Калифорния, США.
Ибн-Коум плохо понимал по-английски, но хорошо знал, что три буквы
"USA" могут означать неплохой бакшиш.
Когда подоспели люди Ибн-Коума, он оставил двоих охранять тело, а сам
вместе со своим племянником Али Фсуадом среди ночи помчался на
одногорбом верблюде в Тимбукту. В местном караван-сарае Ибн-Коум нашел
Билла Доремю, которого видел двумя днями раньше на съемках в Тимбукту.
"Можешь себе представить, - писал в своем письме Доремю, - я, как
настоящий халиф, сижу в здешнем пабе, разодетый в новую пышную гандуру,
иначе говоря, в изящный шелковый халат нежно-бирюзового цвета,
отделанный настоящим золотом, пью верблюжье молоко с шотландским виски
(ты же знаешь, у меня язва), вдруг является этот Саладин <Саладин
(Салах-ад-Дин) (Saladin) - египетский султан, возглавивший борьбу
мусульман против крестоносцев в 1187-1192 годах.> из Сахары, говорящий
на смеси французского с суахили, и сует мне две карточки, которые я
посылаю вместе с письмом. На одной карточке зияет замочная скважина, и
это ни о чем мне не говорит, зато на другой значится знакомое мне имя.
Мир тесен! Дело в том, что Дэн Галлахер и я в одном году закончили
университет. Мы были друзьями. Только он учился на юридическом, а я на
факультете искусств. Потом Дэн стал работать на ФБР в качестве
специального агента по особым поручениям, и вскоре его перевербовали в
ЦРУ."
На следующее утро Доремю вместе с женой, помощником и своим
импресарио отправились на мощном "ленд-ровере" вслед за верблюдами
Ибн-Коума и установили, что труп действительно принадлежит Дэну
Галлахеру. Доремю выписал Коуму чек на сто долларов. Они положили тело
Галлахера на заднее сидение "ленд-ровера" и направились обратно в
Тимбукту. Вдруг Жанет Доремю заметила нечто странное. Невдалеке, у
подножия огромной песчаной дюны, передвигающейся по Сахаре со скоростью
нескольких метров в год, со стороны крутого подветренного склона, на
темном фоне гладкого пласта скальной породы отчетливо просматривались
загадочные белоснежные пятна.
- Неужели это снег? - изумленно воскликнула Жанет.
"Вначале я подумал, - писал Доремю Бэзилу, - что мы нашли останки
слона. Но кости оказались человеческими. Людей было четверо. Трое мужчин
и одна женщина. Я определил это по одежде. Обыскав трупы, я обнаружил
четыре алых кредитки с зияющей замочной скважиной посредине. Карточки
были точно такими же, как и та, которую накануне принес мне Ибн-Коум и
которая принадлежала моему покойному другу Дэну Галлахеру."
Останки были найдены к юго-востоку от местности, именуемой Ин-Элей,
далеко в стороне от основных караванных путей, но как раз на линии
воздушной трассы Марракеш-Лагос. Если бы в том месте под зыбучими
