дряхлой цигейковой шубе, от свалявшегося меха которой густо несло сырой
рыбой и водкой, а его красное лицо светилось радостью пережитого едине-
ния с природой. Игорь невольно отшатнулся.
- У вас топят? - спросил Михаил. - Я на реке замерз, как собака, а
дома тоже холод, как в проруби.
- У нас, вроде, топят, - сказал Игорь.
-Ну, и история произошла! - неловко рассмеялся Михаил, приглашая жес-
том Игоря пройти в прихожую. - Я как узнал, своей вломил как следует:
что ни говори, а бабам доверять воспитание детей опасно. Вот, возьми, -
он протянул Игорю десять рублей.
- Нет, не надо, - отказался Игорь. - Я, в общем, хотел бы саму... иг-
рушку забрать.
- С игрушкой, брат, такая штука вышла, - смущенно крякнул Михаил, - я
ее у своего пацана отбираю, а он, гаденыш, не отдает, ну, я тогда дернул
посильнее... Короче, у нее голова того... с мясом оторвалась!
- Как "с мясом"? - неприятно удивился Игорь.
- Ну, фигурально, конечно, - еще больше смутился Михаил.
- Жаль, - сказал Игорь.
- Жаль, - вздохнул Михаил...
- Браво, маэстро! - неожиданно раздался радостный крик.
Проходчик с доктором оглянулись и увидели укладчика, обнимающего за
виртуальную талию счастливую невесту. При виде ее крепкого виртуального
тела проходчик стыдливо зарделся, а циничный доктор принялся с нескрыва-
емым любопытством разглядывать невиданное ранее существо.
- А вы и есть тот самый доктор? - ничуть не смутившись, спросила ис-
калка, перехватывая пристальный взгляд доктора.
- В каком смысле "тот самый"? - растерялся доктор от неожиданного во-
проса.
- Я про вас у духа Сети Ивана Паравозова читала...
- А откуда он про меня знает?! - подозрительно насторожился доктор.
- Это проходчик нас всех заложил, - беззлобно констатировал укладчик.
- Написал про нас книжку, теперь она по всей Сети гуляет, говорят, скоро
даже в электронной библиотеке появится.
- А ты откуда знаешь? - не поверил ему проходчик.
- Походите по Сети с мое - еще не то узнаете!
- Странно, - сказал проходчик, - я, вроде, только про людей писал...
Не понимаю, как это вышло!
- Про вашу книгу даже почтовые ящики знают, - сказала проходчику ис-
калка, - я только что на их переписку набрела.
- Что же они пишут? - стало интересно укладчику.
- Я прочитала несколько посланий, и во всех почтовые ящики пишут, что
лично они в книге все поняли и им она понравилась, но другим она, по их
мнению, не понравится, потому что другие ничего не поймут. Так все и го-
ворят...
- Если все... то кто тогда "другие"? - озадаченно спросил сам себя
проходчик.
- Так что, все-таки, про меня написано было? - не удержался доктор от
любопытства.
- У меня память хорошая, я вам дословно процитирую, - сказала искал-
ка. - "Самый загадочный персонаж в повести - Доктор. Какие он лечил ви-
русы в Сети, я так и не понял. Поэтому предположу, что это некоторая ми-
стическая фигура, символизирующая вовсе не то, что символизирует. Может,
этот Доктор вовсе не по вирусам, а психиатр? Или вообще Наук? Или ка-
кой-нибудь HTML-validator, который линки на целостность проверяет".
- Так какие ты вирусы-швирусы в Сети лечил, расскажи товарищам! -
рассмеялся укладчик.
- Мне действительно вирусы крайне редко попадаются, - смутился док-
тор. - Может, и правда "валидатором" стать?
- Точно, будем тебя теперь звать Валидатором. Вообще, непорядок, что
у нас имен нет. Давайте себе имена, как у людей, придумаем! - загорелся
укладчик. - Ты, проходчик, как называться хочешь?
- Ну... зовите меня Рейнджером, - сказал, подумав, проходчик, - к мо-
ей специальности это имя вполне подходит.
- Тебя мы будем звать Весельчаком, потому что ты веселый, - сказала
укладчику искалка, - а мне мое имя нравится, вы меня так Искалкой и на-
зывайте, только с большой буквы, а то я на вас обижаться буду!
5. Алые паруса
- Послушай, Рейнджер, - сказал Весельчак, проводив Искалку на работу,
- я уж твою писанину не стал ругать в присутствии дамы, тем более что к
концу пришел, но что ты, как Достоевский, все про одно и то же пишешь?
- Почему как Достоевский?! - не понял Рейнджер.
- Потому что достал ты меня! Чем тебе эта кукла так дорога? И опять
про детей пишешь, тоже мне, доктор Спок нашелся! Тебе уже жениться пора,
а ты все... Обещал ведь про любовь книжку написать!
- Меня интересует не механика любви, а истоки взаимного влечения лю-
дей, - сказал серьезно Рейнджер. - А про детей я пишу потому, что мне
интересно, почему из одних детей вырастают мужчины, а из других - женщи-
ны...
- Нет, никак не могу приучить себя к твоей манере мышления, - включи-
лся в разговор Валидатор. - Ты ведь на самом деле знаешь, что все зави-
сит от пола ребенка.
- Тогда почему, например, некоторые мальчики вырастают женщинами? -
задал коварный вопрос Рейнджер.
- Пидоры потому что! - перешел на свой обычный язык Весельчак, вспом-
нив, что Искалка давно уже его не слышит.
- Мне все же кажется, что пол ребенка воспитанием определяется, -
сказал задумчиво Рейнджер.
- То-то я смотрю, ты такой бесполый, - подковырнул его Весельчак, - а
оказывается, ты просто невоспитанный!
- Надоела мне уже эта софистика, - оборвал их Валидатор. - Давайте,
наконец, работой займемся!
Однако, очень скоро они заметили, что работа у них теперь не ладится,
потому что каждый думает не об общем деле, а чем-то своем... Весельчак
мечтал о новой встрече с ненаглядной невестой, Рейнджер писал в голове
очередную главу своей книги о становлении полов, а Валидатор был погру-
жен в тягостные раздумия над тем, кто он все-таки есть на самом деле:
доктор по вирусам, доктор Наук (с большой буквы) или психиатр, который
сошел с ума от бреда пациентов и теперь сам бредит, прокладывая в горя-
чечном бреду воображаемый линк к мифическому HTML'у.
- Стойте! - не выдержал Валидатор. - Так все равно дело не пойдет.
Это нас, наверное, появление виртуальной женщины из колеи выбило. Давай,
Рейнджер, дочитывай нам окончание главы, а то мы так просто не успокоим-
ся.
- Согласен, - сказал с готовностью Рейнджер.
И он стал дописывать на ходу главу.
Выйдя на следующий день на прогулку во двор, Стелла увидела жизнера-
достного Листика, который волочил за ноги по снегу голую куклу без голо-
вы. Стелла с ужасом узнала в этой несчастной игрушке свою куклу Барби.
- Зачем ты это сделал? - плача подбежала к нему Стелла.
- Это не я, - спокойно начал объяснять Листик. - Когда я вчера купал
ее в ванной, к нам ворвалась огромная и страшная рыжая обезьяна и отку-
сила ей голову!
Рассказав все это, Листик и сам поверил в свое вранье и тоже безутеш-
но зарыдал. Смотреть на изуродованную куклу им было больно и невыносимо,
и они придумали вырыть детскими лопатками ямку в снегу и закопать ее по-
глубже...
Когда Рейнджер закончил чтение этого короткого отрывка, он заметил,
что Весельчак упел испариться, значит, перерыв в работе продолжался, и
он начал читать следующую главу под названием "Алые паруса".
Когда Стелле исполнилось тринадцать лет, она влюбилась в писателя
Александра Грина. То есть, вернее сказать, в его героев-мужчин, но это
было для нее одно и то же, поскольку она была уверена, что Грин во всех
книгах писал про себя, - иначе ей представлялось невероятным, как чело-
век мог написать такие яркие жизненные произведения, не испытав все это
на себе. Он и сам должен был быть прекрасным и отважным юным капитаном,
ведущим свой корабль через все невзгоды навстречу любимой девушке, кото-
рая давно уже ждет его на берегу. Вскоре она нашла подтверждение своей
догадки, обнаружив, что во всех книгах Грина фамилии главных героев, как
и фамилия самого автора, начинаются на букву "Г". Это незначительное с
виду открытие так поразило Стеллу, что ей почудилось, будто она открыла
какую-то мистическую связь между всеми книжными персонажами Грина и им
самим (эта связь на самом деле существовала, но только у нее в голове,
потому что писатель Гриневский, который, кстати сказать, давно уже скон-
чался, стал для своей будущей юной читательницы таким же мифическим пер-
сонажем, как и все его герои).
Стелле часто представлялось теплое и ласковое южное море, озвученное
шумом плещущих о коралловые рифы аквамариновых волн и криком суетливых
белоснежных чаек. Над кристально-прозрачной водой стелется легкий и зыб-
кий утренний туман. С берега сквозь него еще можно различить резвящихся
дельфинов и рыбацкие лодки, но кромка горизонта уже наглухо завешана его
плотной крахмальной простыней. Стелла пристально вглядывается вдаль и
вдруг замечает на этой белой простыне расплывчатое, но яркое красное пя-
тно... Алые паруса! Она бежит навстречу этим долгожданным парусам и не
погружается в воду, а гладко скользит по приветливым волнам, которые ла-
сково щекочут ее босые ноги... Она бежит по волнам! На большом трехмач-
товом корабле ее радостно встречает юный отважный капитан, который так
долго скитался по морям, сражаясь с кровожадными пиратами и борясь с со-
крушительными ураганами, только ради своей возлюбленной, чтобы наконец
обнять ее и признаться в своей любви...
- Опять мечтаешь о принце в розовых колготках? - сказала ей в один из
обыденных домашних вечеров мать, заметив на лице дочери романтическую
задумчивость. - Иди лучше на помойку мусор выброси, а то скоро вонять
начнет!
Марина уже несколько месяцев назад заметила в Стелле особо опасную
задумчивость, когда дочь переставала реагировать на указания взрослых,
очевидно, считая их заботы и требования слишком мелочными и недостойными
внимания. Ей не нравилось, что Стелла витает в облаках: по мнению Мари-
ны, ей надо было готовить дочь к суровой реальности семейной жизни, поэ-
тому она и выводила ее из романтического оцепенения нарочитой грубостью.
- Я не пойду на помойку! - вздрогнула Стелла, мысленно прощаясь с ис-
чезающим юным капитаном, которого суровая реальность опять отправляла в
долгие скитания по далеким морям.
- Почему? - спросила Марина, не надеясь, впрочем, получить вразуми-
тельный ответ.
У Стеллы было связано с помойкой особенно неприятное воспоминание:
когда она два дня назад опаздывала утром в школу, то решила срезать путь
и побежала по тропинке, проходившей мимо помойки. И там, за кирпичной
стеной помойки, она увидела под кустом жасмина лежащую на картонке раст-
репанную голую женщину с задранным до горла платьем и с широко расстав-
ленными ногами, на которой елозил мужчина в спущенных до колен брюках.
Из-под куста доносились нечленораздельные звериные звуки: стон вперемеш-
ку с рычанием и вздохами. Стелла была так поражена этой неожиданно отк-
рывшейся ей картиной реальной взрослой любви, что у нее на полдня отня-
лась речь, и когда ее вызвали на уроке литературы к доске, чтобы она на-
изусть прочитала отрывок из "Молодой гвардии" (монолог Ульяны Громовой о
любви к матери), она только отрицательно помотала головой в ответ. Учи-
тельница решила, что она не готова и поставила ей двойку: она, конечно,
не могла знать, что этот монолог Стелла знала "назубок" и мысленно пов-
торяла его для самопроверки именно в тот момент, когда перед ней откры-
лась та самая картина...
Это была первая двойка Стеллы по русской литературе, ее любимому пре-
дмету. Мать сначала очень удивилась, узнав про двойку, потому что нака-
нуне вечером лично экзаменовала дочь на знание заданного монолога и по-
ражалась ее памяти - Стелла не cделала практически ни одной ошибки... Но
очень быстро до Марины дошло: ее дочь отказалась читать монолог о матери
из принципа, потому что она не любит свою мать. "Она не любит меня!" -
эта мысль поразила Марину, которая привыкла видеть в своем ребенке милое
ласковое дитя, а теперь у этого дитя растут на лобке жесткие рыжие воло-
